Дядя Миша

Дядя Миша вернулся с войны в сорок пятом. Не старый ещё, жилистый мужик среднего роста, с побитыми сединой чёрными волосами и глубоко посаженными серо-зелёными глазами. Все почему-то его в нашем селе жалели хотя все конечности у дяди Миши были не месте. Разве что немного правую ногу приволакивал. Совсем чуть-чуть. Мы с пацанами ни разу не видели чтобы он улыбался. Казалось, что у ветерана лицо каменное, на эмоции не способное.

Мама как-то рассказала мне, что дядя Миша вместе с женой раньше жили в доме возле школы. Его я не помнил, когда тот на войну уходил совсем малышом был, а вот Веру Витальевну запомнил хорошо - высокая, худая женщина с правильной речью работала продавцом в нашем сельском магазине. Она всегда нас пацанов угощала конфетами и не выгоняла на улицу зимой в мороз разрешая погреться в жарко натопленном помещении. Вера Витальевна умерла от горя после того как от воспаления лёгких скончалась её дочь Лидочка - смешная, голубоглазая пятилетка вечно таскавшая под мышкой одноногого кота. Я никогда не думал, что можно умереть от горя, но когда мама сказала мне об этом, поверил сразу.

Дом дяди Миши так же как и школу сожгли немцы во время оккупации. И всё своё время ветеран проводил в сельском магазине в котором теперь хозяйничала баба Клава - строгая, но не злая пожилая женщина двое сыновей которой и муж так и не вернулись с войны. Нет, мы и правда видели дядю Мишу только там - беспробудно пьяного, спящего на пустых, пыльных ящиках и мешках в углу возле стойки. Водку он пил как воду, напивался до мертвецкого состояния и тихонечко храпел в своей телогрейке отвернувшись лицом к стене. Сначала этому многие удивлялись, потом привыкли. Намного позже я узнал, что именно в этом магазине дядя Миша с супругой и познакомился.

После смерти товарища Сталина объявили амнистию и на свободу вышли многие кто должен был оставаться за решёткой. Зачем это было сделано мы тогда не понимали. Страну захлестнули грабежи, убийства и изнасилования, в газетах публиковались тревожные заметки. Наш участковый милиционер Пал Палыч Семёнов - уже почти старик начал постоянно таскать с собой старенький поцарапанный ППШ.

Как-то утром мы с Колькой Парамоновым и Никиткой Свиридовым зашли в магазин за фруктовыми тянучками. Мелочи насобирали на пару штук, но баба глава выдала нам третью конфету взяв слово, что мы потом за неё рассчитаемся. Счастливые, довольные, еле-еле двигая челюстями из-за вязкой конфеты во рту, мы было уже направились на выход когда возле магазина скрипнув тормозами остановилась грязная легковая машина и внутрь влетели четверо мужяин. Кепки, пиджаки с вытертыми локтями, галифе, золотые фиксы. Всё четверо были вооружены: двое пистолетами ТТ, один старенькими наганом и последний, самый молодой, с намотанным вокруг шеи шарфом со скрипучим голосом держал в руке финку.

Пинками загнав нас в угол к спящему дядя Мише, они перелезли через прилавок магазина. Возмутившуюся было таким поведением бабу Клаву ударили рукояткой пистолета по голове, вскрыли кассу, начали набивать карманы табаком, папиросами и водкой. Самый молодой горстями запихивал за пазуху те самые тянучки.

Забрав всё что было необходимо бандиты притащили с улицы канистру с бензином и полили всё вокруг. Мы с пацанами похолодели потому как поняли, что нас выпускать не собираются, а планируют то ли сжечь живьём, то ли сначала пристрелить, а потом сжечь. Я почему то склонялся ко второму варианту. Так как во время войны, пацаном, видел сожжённого из огнемёта немцами партизана. Тот так кричал, так мучился...

Захрапевший в углу дядя Миша заставил бывших зеков встрепенуться и собраться вместе.

- Серый, подожди! Смотри какая на нём телогрейка хорошая! И сапоги... Давай сначала снимем! Тащите его сюда! - приказал старший руки которого были синие от татуировок.

- Да он пьяный в хлам! - закричал молодой преступник с ножом приставив острие клинка к груди дяди Миши который ещё и глаза-то не продрал.

А дальше... дальше произошло нечто, что я помню до сих пор, несмотря на то, что прошло много-много лет. Молниеносным движением дядя Миша выхватил у молодого преступника нож и перерезал ему горло. Тот зажимая ладонями рану не успел рухнуть на колени, а финка уже вонзилась в глаз одному из уголовников. Завладев ТТ преступника, ветеран дважды нажал на спусковой крючок и пара оставшихся противников с прострелянными головами рухнули на пол.

Блииин, это было так... так неожиданно и в то же время так здорово. Никогда больше такого я не видел даже в кино.

- Ну чего замерли, щеглы? - неожиданно подмигнул и улыбнулся нам дядя Миша (он оказывается умел, умел улыбаться!) помолодев сразу лет на десять. - Бегом бегите за Пал Палычем, а я пока бабу Клаву посмотрю.

И мы конечно побежали. Со всех ног так что ветер в ушах свистел. Когда взволнованный участковый вместе с автоматом ворвался внутрь магазина преступники рядком лежали на полу, баба Клава с перевязанной головой мыла пол, а дядя Миша спал в своём углу.

Странно, но приехавшие из города вечером милиционеры с большими звёздами, дядю Мишу даже будить не стали. Мы просто сгорали от любопытство кто же он такой и Пал Палыч пожалел нас, шепнув, что дядя Миша во время войны служил в каком-то Смерше. Если честно нам пацанам, это немногое прояснило ибо тогда после войны о Смерше знали единицы. Однако, мы все сильно стали дядю Мишу уважать ведь как ни крути, а он нам жизнь спас.

Хотел бы я закончить эту историю хорошо, но к сожалению в жизни счастливый конец редкость. Дядя Миша пить не бросил и через год умер во сне на своём месте у стеночки возле прилавка. И знаете, он улыбался и лицо его снова преобразилось, стало красивым, как после нападения зеков. Я тогда подумал, что ему приснились жена с дочкой...