Первая глава Звезды Странника

«Шестого дня месяц Трав 976 года ЭС Гаспар Галейский объявил войну Дериену, королю Ноорна. Напряжение между двумя государствами нарастало в течении последних пятнадцати лет. Гаспар претендовал на  город Туар на юге Ноорна, предъявляя якобы утраченный, но случайно обнаруженный в архивах договор, подписанный на изломе Эпохи Тьмы, в котором Туар с окружающими его землями отходил Галее. Формальным поводом начала войны явилось убийство галейского посла в столице Ноорна - Ренне. Кем были напавшие, установить не удалось, но уже десятого дня того же месяца армия короля Гаспара перешла границу Ноорна.

 Война ознаменовала собой окончательный распад союза орнейских владык.

Подлинность найденного договора вызывала сомнения у правителей Альби и Эйрланда, однако Гаспар получил поддержку иберийского короля Анэстаса, который направил северную эскадру в Пролив, не ввязываясь в сражения на стороне галейцев, но подавая недвусмысленный знак Харальду Эйрландскому. Этррурский Альянц и император Эрминаля Вальтер заняли нейтральные позиции. Совет Равных Альби после колебаний так же принял решение не вмешиваться, несмотря на доводы принчепса Эрнана...»

Гильем Лора, Орнейские хроники.

980 ЭС, месяц Летних костров, Западный Ноорн

Утренний туман стлался по Краннскому полю.  

- Сьер капитан, идут,  как будь?  - сержант, угрюмо  хмурясь, кусал рыжеватый ус. 

Раймон Оденар  поднес к глазам зрительную трубу, пытаясь хоть что-то разглядеть в колыхающейся серой мути, где и впрямь чудилось движение. В четверти лиги — враг. Галейцы.  

- Рановато, Стерен. Еще не все реверансы выполнены. Сначала нам предложат сдаться.

Сложив губы  куриной гузкой, сержант издал неприличный звук. Среди  мушкетеров, выстроенных позади него, раздался хохот и посыпались предложения насчет того, как должно поступить как с предложением о сдаче, так и с особами галейского королевского дома.

- Загоним  лягушек  обратно в  болото! - крикнул Стерен.

- Загоним! Лоней и волки!  — дружно взревели мушкетеры. Крик  подхватили солдаты других отрядов. Оденар скупо улыбнулся: люди настроены сражаться, и это давало им шанс на победу.

 …Король Дериен с основными силами попал в окружение месяц назад. Гаспар Галейский предложил переговоры, и, поверив в честное слово галейского короля, Дериен с немногочисленным эскортом отправился в его лагерь. Но едва он вошел в шатер Гаспара, как эскорт был перебит, а сам Дериен подло схвачен. Через неделю по Ноорну распространили якобы подписанное ноорнским королем отречение от престола и призыв сложить оружие. Галейские глашатаи кричали на площадях захваченных городов, что все, сложивший оружие, были невозбранно отпущены по домам. Судьба самого  Дериена  оставалась неизвестной.

Кузен Дериена, маршал Лоней не подчинился воле сюзерена, и напротив, призвал к сопротивлению. У деревушки Кранн  две седмицы собирались войска: не попавшие в окружение отряды регулярной армии, гарнизонные роты из близлежащих городов, дворянское ополчение. 

Маршал намеревался дать генеральное сражение. И сегодня, вполне может статься, решится судьба  не только  мушкетерской роты «старых волков», а всего  Ноорна.  

Оденару не по чину было присутствовать на состоявшемся два дня назад  совещании, но ему передали общуюдиспозицию. По донесениям шпионов, в этой битве Гаспар поручил командовать армией своему сыну, принцу Лодо. 

Принц был известен своей горячностью и приверженностью к кавалерийским атакам, это еще больше воодушевило сьера Лонея, У галейцев было тридцать пушек против дюжины ноорнских, но сьер Лоней  велел не придавать артиллерии решающего значения, уповая на выучку ноорнской пехоты. 

Войска разместились на пустоши к югу от деревни Кранн. В центре стояли «старые волки» — пехота, набранная из ветеранов, костяк армии Лонея. Рота Оденара  стояла в первой линии. Слева располагался полк сьера Гверна, включавший в себя артиллерийскую батарею, справа — полк  легкой кавалерии «Синие Молнии» сьера Делюка и два эскадрона конных стрелков, набранных из добровольцев. 

Под лучами встающего солнца  туман рассеивался, стали видны рощи по краям поля. Со стороны галейского лагеря  в самом деле наметилось движение:  как и предполагал Оденар,   появился  медленно едущий всадник под  белым флагом.  Ехал парламентер прямиком на роту Оденара.

- Расступись! -  отрывисто скомандовал Оденар.

Мушкетеры, четко, как на параде, разошлись в стороны, пропуская всадника, и  вновь сомкнули ряды.

Оденар приготовился к  долгому ожиданию, хотя по его мнению, в переговорах не было смысла. А если дело затянется, то солнечный свет ударит им в глаза, и это не самые лучшие условия для боя.

Однако  переговоры закончились,  не начавшись. Солдаты вновь расступились и  парламентер поскакал  к своим. Скомканное белое полотнище упало на поле.

- Вот и поговорили, - едва слышно пробормотал Стерен.

Через еще пару ударов сердца с низким воющим звуком первые ядра галейских пушек вспахали землю перед позициями артиллеристов. Грохнули ноорнские орудия. Следующий залп был врага куда точнее и пришелся по расположению батареи, затем еще один, и еще. Часть ядер поразила шеренги пехоты, и Оденар, посматривающий на левый фланг, с тревогой отметил, что это вызвало замешательство среди солдат Гверна, в большинстве своем — новобранцев. Ноорнские пушки отвечали все реже.

До него донесся отдаленный  рокот барабанов. Взглянув вперед, он увидел, что в их сторону выдвигается ощетинившаяся пиками пехота.

- Наш черед, — ухмыльнулся он, обращаясь к мушкетерам. —  Уж приветим честь по чести. Пусть отведают ноорнского свинца! 

Со стороны галейцев донеслось пение горна: в атаку пошла тяжелая конница Лодо. Ее удар был нацелен в левый фланг, и люди Гверна, видя, как на них катится одетая в броню лавина, не выдержали, заметались.

— Ублюдки, да чтоб вас Твари дрючили! Держите строй!— процедил Оденар.

Пара уцелевших пушек огрызнулась картечью, проредив ряды галейцев, но не остановив их. А те уже рубили бегущих в панике пехотинцев. Галейские артиллеристы с поразительной прыткостью перенесли огонь  в центр.

 Однеар скрипнул зубами: чутье подсказывало ему весьма скверный  исход. Некстати подумалось о пренебрежительном отношении маршала Лонея с артиллерии, но  он отогнал эти мысли. Подумает, если переживет этот бой.

Будто вторя галейскому, отозвали горны справа. «Синие Молнии»!  Кавалеристы проскочили по Краннскому полю перед наступающими шеренгами вражеской пехоты и  ожесточенно врубились в ряды кирасир, оттесняя их влево. На миг Оденару показалось, что не ожидавшие подобного безрассудства враги растерялись и дрогнули. А может? Но он не позволил себе загадывать, потому что пехота наконец подошла на расстояние выстрела.

«...Король Гаспар не удовольствовался завоеванием богатых туарских земель, а двинулся вглубь Ноорна, стало очевидно, что его интересовал не столько Туар, но выход к Закатному морю, а также удобные гавани, устричные промыслы на северо-западном побережье Ноорна и плодородные земли центра страны.  

Действия галейского монарха вызвали глубокую обеспокоенность в Альби, и даже те из совета Равных, кто призывал не вмешиваться, как будто усомнились в своем решении. Однако засуха 978 года и последующий за ней мор на юге Альби заставили сосредоточиться на разрешении внутренних неурядиц.

Война тем временем продолжалась. Умелыми действиями  адмирал Кювилье разгромил ноорнский флот к зиме 979. После падения Ренна наступил перелом в пользу галейцев, а с пленением короля Дериена летом 980 года ситуация для ноорнцев стала безнадежной. В этой связи заслуживает внимание личность маршала Лонея и сражение при Кранне — небольшом селении в Западном Ноорне. Это была последняя, отчаянная попытка изменить ход войны...»

Гильем Лора, Орнейские хроники

***

Оденар встряхнул баклажку. Пусто. Он остановил коня и оглянулся на нестройную колонну солдат, бредущих по Дуареннскому тракту. В хвосте колонны смутно проглядывали фигуры всадников. Вдоль тракта тянулись поля, перемежающиеся дубовыми и березовыми рощами. Пахло прокаленной солнцем землей и полынью, пахло поспевающими хлебами. Жаркое лето до срока выжелтило рожь. Вот только кто будет собирать урожай?

Дрого переступил ногами, шумно отфыркиваясь, замотал головой. Шея коня потемнела от пота. Поднятая пыль белесой взвесью колыхалась над головами, застилая бледное вечернее небо. Пыль забивалась в нос и рот, и даже душа будто была присыпана ею.

Поражение при Кранне означало поражение всего Ноорна. Уж не поэтому ли вкус у скрипящей на зубах пыли отдавал горечью?

...После битвы из двухсот сорока человек роты Оденара осталась пять десятков мушкетеров. Правда, в паре лиг от места сражения их нагнали кавалеристы из тех самых «Синих молний» сьера Делюка. Кавалеристами командовал теньент, совсем еще мальчишка, явно выходец из южных провинций, со жгучими черными глазами, на которые должны западать трепетные девицы. 

«Сосунок», — презрительно подумал Оденар с высоты своих двадцати шести лет, четыре из которых пришлись на войну с Галеей.

Эрвью ап Бенодет ап Понте… и прочая, и прочая. Оденар пропустил мимо ушей полный перечень славных родичей и, испытующе глядя на юного аристократа, предложил становиться в колонну. Тот заколебался, но затем свел брови и кивнул, принимая командование пехотного капитана, заслужив ответный одобрительный кивок.

Оденар приказал посадить в седла раненых, чем вызвал явное неудовольствие «Молний». Он вздохнул, прикидывая в уме доступные пути убеждения, но затем перехватил взгляды, которыми обменялся теньент ап Бенодет со своими людьми, после чего те сникли, а Оденар пришел к выводу, что мальчишка не зря носит офицерский шарф. Теперь, под слоем пыли, синие с серебром мундиры кавалеристов не особо отличались от коричневых курток мушкетеров.

...Сьер Делюк погиб героически, личного возглавив самоубийственную атаку. Эскадрон ап Бенодета получил другой приказ — идти на артиллерийскую батарею противника. И разъяренные «Молнии» устроили кровавый пир, отправив за Предел немало пушкарей принца Лодо. В живых же из эскадрона осталось восемнадцать человек.

Отчаянная храбрость кавалеристов никак не могла повлиять на исход сражения. Полк Делюка был разбит, и даже внезапно замолчавшие пушки галейцев не изменили катастрофической ситуации. «Волки» еще удерживали позиции, но кирасиры перестроились и ударили им во фланг. Порядки ноорнцев смешались; попытка маршала Лонея сплотить вокруг себя остатки армии была безуспешной. Когда же над шатром маршала взвилось галейское знамя, началось бегство. Оденар удалось предотвратить панику среди мушкетеров. Отстреливались, они отошли к густой роще, окаймлявшей Краннское поле с севера.

Оденар посмотрел на багровый диск низко стоявшего солнца и поправил перевязь шпаги. До Дуаренна не меньше десятка лиг. Им попалась деревня, однако дно единственного колодца покрывала жидкая грязь. Отпечатки множества копыт вокруг поилки для скота говорили, что недавно здесь прошел довольно большой отряд, тоже направляющийся в Дуаренн. Двери в ближайших к колодцу домах были выбиты. Глиняные черепки, обрывок кружевной накидки и раздуваемые ветром пестрые куриные перья свидетельствовали, что отступающие не гнушались мародерства. Деревня была пустой: люди успели покинуть дома. По мнению Оденара, ближайший лесок никак не мог служить надежным укрытием, однако испуганным селянам выбирать не приходилось.

Капитан задумался на миг, из какого отряда могли бы быть кавалеристы. Еще один осколок разбитой ноорнской армии? Наверняка, те, кто не попал в плен, будут прорываться на запад, к побережью — к Дуаренну или другому порту, надеясь на контрабандистские фелуки и близкий Эйрланд, лежащий по ту сторону Пролива. Или рассеются по Ноорну в попытке затеряться. А кто-то, может, и сдастся. Но не он, Раймон Оденар. Эйрландцам приходится постоянно сдерживать диких горцев севера, так что ему и его людям найдется способ заработать на кружку эля и ломоть вепревины. Однако до Дуаренна надо еще добраться.

А если галейцы их уже опередили? Вполне может статься. Оденар криво усмехнулся. Еще раз встряхнув пустую баклагу, он сдвинул широкополую шляпу на затылок и отер пот со лба. Воды нет и не предвидится. Придется свернуть к реке.

С ним поравнялся теньент ап Бенодет и протянул плоскую глиняную бутылку, оплетенную кожей.

— Оставьте себе, — хрипло ответил Раймон. — Повернем к северу. Онд в полулиге от нас. Сделаем привал.

— Онд? Но ведь там… — запинаясь, пробормотал теньент.

— Что — там?

— Арморийский лес… — краснея так, что это стало заметно под пороховой копотью и пылью, ответил Эрвью.

— Вряд ли Арморийский лес опаснее галейцев, - скептически изогнув бровь, сказал Оденар. - Люди не смогут и дальше идти без воды и отдыха. И не смогут сражаться, если нас настигнут.

Теньент кивнул. Ему с трудом удалось выдержать насмешливый взгляд Оденара. Борясь со смущением, он пробормотал:

— Конечно, сьер Оденар.

Узнав, что привал близок, солдаты приободрились, даже лошади зашагали быстрей.

Тускло поблескивающая в последних лучах солнца, извилистая лента реки Онд открылась с вершины очередного холма. Оденар, прищурившись, огляделся по сторонам. Пологий берег зарос ивняком, на противоположном, более высоком, темно-зеленая, почти черная стена Арморийского леса подступала совсем близко к Онду. Зачарованная Армория, овеянная легендами, которые старательно поддерживали местные жители, от крестьянина до высокородного сьера, где водятся волшебницы и великаны, только и жаждущие ублажить или погубить неосторожного путника. А то и все разом. Оденар хмыкнул: неужто великанов и волшебниц не распугала война и грохот пушек? Он махнул рукой. Сержант Стерен и пятеро мушкетеров, взяв мушкеты на изготовку, остались на гребне холма, остальные бросились к вожделенной воде.

Спешившись, Оденар подвел фыркающего Дрого к реке; ослабил подпруги, позволяя напиться. Он раздумывал, расседлывать коня или нет, но решил, что вряд ли Лодо вместо празднования победы будет гоняться за побежденными, и несколько часов отдыха у них есть. Стерен тоже спустился вниз и подошел к нему:

— Сьер капитан, какие будут приказания?

— Привал. Костров не разжигать, — ответил Раймон, снимая седельные сумки и седло. - Расставь караулы и вдоль берега.

— Есть, сьер.

— Раненые?

Стерен дернул щекой, заросшей  щетиной:

— Те, что добрались досюда и дальше сдюжат.

— Хорошо. Выступаем за час до рассвета.

***

Храп и сонное бормотание солдат заглушали плеск обмелевшей реки. Взошла полная луна, и темноты будто и не бывало. Раймон, лежа на походном одеяле, неодобрительно поглядывал на Ночную Гостью, заливающую ивняк серебристым светом.

Они могли бы победить в битве при Кранне. Наверное. И, возможно, это дало бы надежду для Ноорна. Если бы... Назойливо возвращалось видение ядер,  взламывающих ряды пехоты. Если бы количество пушек было равным, если бы разместить батареи на обоих флангах...

Он вздрогнул от голоса сержанта. - далее текст совпадает