О гламуре

Как называется в литературе тот жанр, когда на обложке рисуют полуголого патлатого культуриста, властно привлекающего к себе красавицу в бальном платье, присползшем с одного плеча?

Не думаю, что просто любовный роман, ведь любовным романом можно назвать и «Нетерпение сердца» Цвейга, вещь в своём роде уникальную и даже гениальную. Нет, здесь налицо конвейер, и потому просится уточнение. Пусть это будет бульварно-любовный роман, как-нибудь так.

Один раз довелось и мне поработать в жанре БЛР. (Один раз – не пидарас.) Дело было на рубеже двухтысячных, интернет уже правил бал, но сетевое писательство ещё не расцвело буйным цветом. Кроме прозыру и мошковского самиздата по сути ничего и не было.

И вот как-то на одном из этих форумов появляется некая тётя и кидает клич: господа писатели, женскому журналу такому-то (вот честное слово, названия не помню) нужен лирический рассказ к такому-то числу, объёмом столько-то. Не проходите мимо, гонорары очень приятные. Так и написала: очень приятные.

Я был молод, деньги были нужны, а писать я умел всегда – хотите верьте, хотите нет. Связался с тётенькой, обговорил детали и приступил к работе. 

К делу я подошёл добросовестно, тщательно выдумал историю и не менее тщательно вжился в женский образ, ни на минуту не забывая о том, что и для кого я пишу. Совсем уж сахарных соплей мне не хотелось, поэтому героиня у меня вышла… не то чтобы мужиковатая, но, скажем так, с принципами.  

К требуемому сроку текст был готов. Не хочу сказать, что получился шедевр, но проделанной работой я остался доволен. Впоследствии выяснилось, что и читателям нравится. Рассказ присутствует на сайте, кому интересно – https://author.today/work/39477

Но вот я в тётином кабинете. А она, на секундочку, главный редактор издания. Имени я её, конечно, не вспомню, но удобства ради буду называть Марией Петровной.

Сижу я, значит, перед главредом на стульчике, а она читает мою нетленку. Именно так, «не отходя от кассы», а вовсе не отложив на потом, когда для этого будет время. Скорочтением Мария Петровна владела мастерски: лист А4 отскакивал у неё секунд за десять. То, что я увлеченно ваял в течение нескольких недель, было скушано ею за несколько минут.

– Значит так, есть ряд замечаний.

– ?

– Вот вы пишете: «торгашки с золотыми зубами». Этого делать не нужно. Они тоже наши читательницы. Это нужно убрать.

– Хорошо.

– Далее. Вы употребляете слово «менты». Это недопустимо. 

– Понятно.

– К тому же они у вас берут взятки. Мы не освещаем такие темы. Перепишите.

– Будет сделано.

– Ну и наконец по поводу проституции. Это вообще не наше, я не знаю для чего вы это написали. Поймите, у нас гламурное издание, мы публикуем изысканный контент. А вы?

– Ну… я…

– В общем, текст требует серьёзной доработки. Если хотите чтобы он появился в нашем журнале, вам придётся внести в него существенные правки. Идею вы поняли: побольше гламура, поменьше всяческой «жизни». Решайте сами.

– Ну… я постараюсь, конечно…

– Вот и отлично. Как будет готово,  отправьте мне файлом на электронную почту. Самому приезжать не надо.

Несколько дней я ломал голову над тем, как именно мне следует перекроить рассказ – чтоб и жизни поменьше, и гламура побольше, и чтоб торгашкам зашло. А потом на всякий случай взял и купил в киоске этот самый журнал. Просто уточнить для себя что такое гламур. Открываю, а там…

А там ничего особенного. Стишки, рецептики, рассказец какой-то невнятный. Но вот на последней странице в разделе «Юмор» – там интересное. Средь прочих карикатур выделяется одна, где явно обыгрывается расхожий порнографический сюжет. Размалёванный бабец в коротком халатике открывает дверь бугаю в униформе сантехника, и происходит у них обмен репликами, суть которого я уже не воспроизведу, помню только что дюже похабно.

Взвинченный когнитивным диссонансом, пишу Марии Петровне: как же так?! Говорили гламурный контент, а сами публикуете этакую стыдобень! В ответ – злобное молчание.

Сейчас-то мне понятно, что все приятные гонорары на самом деле осваивали подружайки Марии Петровны, в то время как сама она создавала видимость тендера. А тогда я этого не понимал.

Но рассказ хватило ума не переделывать. 

.