Анкеты для друзей

            - Ну, и какую ты одежду предпочитаешь? – без голоса спросила меня толстая тетрадь.

            - Джинсы, конечно! – ответил я с помощью ручки и пририсовал лого Metallica.

            На предыдущей странице имелась интересная информация о Леночке и интерес портило лишь какое-то девичье-розово-карамельно-сопливое пожелание в конце. Зная Леночкин характер и ее отношение к хозяйке носителя информации, все оно отдавало небольшим враньем и, чуть-чуть, лицемерием. Но зато я узнал какие у Леночки любимые цветы. Розы, ничего неожиданного, девочки и девушки в основном любят именно их и только превращаясь в молодых женщин вдруг проявляют совершенно иные вкусы. Ну, да и ладно, выбор тогда все равно был не особо велик. 

            Это случилось в девяносто шестом и десятом классе. Тогда «анкета» попала мне в руки в последний раз. Была она… была она одной моей одноклассницы, неожиданно решившей воскресить недавнее и совсем подростковое увлечение. Тетрадка на сорок восемь листов гуляла по всему классу, обходя только Тошниловку. Одноклассница моя уже тогда имела склонность к толерантности и плевать хотела на штампы, но Тошниловка тупо существовала сама по себе, в отрыве ото всех. А поганое погоняло пришло с ней из девятого класса, когда все мы учились еще в разных. 

            Девичьи «анкеты для друзей» в девяностых и, наверное, в первой половине нулевых, жили собственной жизнью, донельзя необходимые своим хозяйкам. Мода на них началась задолго до моего внимания в их сторону. Первые, по-детски яркие и чем-то там украшенные, летали по партам еще в год путча, победы над ГКЧП и свержением СССР. И переходили, чаще всего, от девочки к девочке, минуя пацанов. Мы к этому относились спокойно, нас еще интересовали вкладыши, шуршащие под хлопками на переменах с подоконниками. Девочки уже следили за модой, надевая, когда можно, лосины, а для нас еще имели свою цену Turbo, Bombibom и Final. 

            А кто твои лучшие подруги? А какую музыку ты любишь? А какой твой любимый цвет?

            Сегодняшним школьникам оно даром не нужно и плевать на теплую ламповость этих наивных справочников о людях, находящихся рядом почти каждый день. Социальные сети, особенно ВКонтакте, спокойно делятся информацией о хозяевах страничек, если тем хочется. От музыки, в аудио и видео файлах и до физического состояния объекта, если есть фотографии морского или речного отдыха, от предпочтений в литературе с кинофильмами и до частенько нескрываемой любви к Третьему Рейху, как-бы гоночным автомобилям «Субару», увлечению ногтями с бровями, коммунизму и Иосифу Виссарионовичу, Белому делу и Николаю Второму лично и так далее. 

            Ближе к концу средних классов анкеты, на какое-то время подзабытые, воскресали, чаще всего заводимые заново. Стыдно же давать читать волновавшее всего полтора года назад, там были какие-то глупости и вообще. Глупостей меньше не становилось, менялись приоритеты и анкеты, чаще всего, уходили в сторону мальчиков. Мальчики неожиданно выходили на передний план и анкета становилась нужной. Женщины, маленькие и большие, аналитики от Бога и факты, казалось бы не связанные, честно написанные интересующим подрастающую женщину субъектом, становились материалом изучения, подключения логических цепочек и выводов, порой идущих очень далеко.  

            Порой анкета настойчиво требовала фотографию. Такое случалось редко, но случалось и говорило лишь в пользу хозяйки, собирающей необходимую информационную базу донельзя серьезно. Чаще всего это вело к более взрослым подругам, помогавшим начинающей разбивательнице пацанских сердец определиться с выбором и инструментами, ведущими к прямому покорению необходимой юношеской тушки. 

            Анкеты напрямую демонстрировали социальный статус. Первый парень на деревне, пардон, в классе, за один школьный день мог получить до трех тетрадей, иногда забирая домой незаполненные. Омегам, смотревшим на переходящие тетрадки с неожиданной тоской, анкеты чаще всего не доставались. 

            Иногда мне хочется подержать такую, где есть страницы, заполненные мной, подержать в руках. Проходит быстро, память не жесткий диск, но хранит многое и читать чушь, написанную в пятнадцать-шестнадцать, тупо не хочется. Чего там найдешь, кроме глупой щенячьей юности? Это как первое-второе письма из армии, бережно хранимые матерями, что стыдно читать из-за глупостей или попытка прочитать Жюля Верна после тридцати. 

            Всему и всегда свое время. Девяностым – анкеты, нам сейчас – соцсети.