Когда компьютеры были большими 10

Продолжая ту же тему.

В те далёкие времена, кода ещё не были в моде сильные женщины, ставящие карьеру выше семьи, сексуальную свободу выше любви и заводящие детей незадолго до пенсии, женились люди очень часто к концу пятого курса, перед распределением. И вот таких пар, окончивших мехмат и ВМК МГУ приезжало на предприятие довольно много. При этом почему-то считалось — ну такая вот токсичная атмосфера была, родимые пятна проклятого патриархального то ли царизма, то ли сталинизма — что парни гораздо умнее девиц. А ещё считалось, что самая сложная работа в секторе — это системное программирование. Хотя чем оно сложнее численных методов решения систем дифференциальных уравнений в частных производных, непонятно. Но так или иначе, когда мужа брали в системщики, жену его, обычно, отправляли в один из прикладных отделов. Не во всех случаях так было, но довольно часто.

И вот приехала однажды одна такая парочка. С которой всё пошло иначе. А дело в том, что был там ещё один отдел, у которого в прошлом когда-то была какая-то — и вроде даже, достаточно неплохая — методика, но потом она как-то отошла на задний план, тт. физики из соплеменных секторов перестали ею интересоваться, и отдел занялся неким новым, сверхзамечательным комплексом программ (framework, как сказали бы сейчас), в котором писать и гонять вычислительные модули будет значительно лучше, удобнее и эффективнее. Проблема, однако, была в том, что кроме завиральных проектов и бравурных отчётов отдел пока что не произвёл ничего, и весь сектор считал его сотрудников идиотами. Ну или, по крайней мере, занимающихся идиотизмом. Один из начлабов даже сказал как-то — и высказывание это приобрело известность — что они там совершили величайшее научное открытие: впервые в истории психиатрии было экспериментально доказано, что шизофрения заразна.

Тем не менее, начальница тамошняя у руководства сектора была на хорошем счету и под это дело выбила себе парня, а жену его отправили в системный отдел. И вот это поставило её в весьма деликатное положение. Если бы муж попал к прикладникам, всё было бы, хоть и немного нестандартно, но вполне нормально: в конце концов, дурчепе — это действительно очень сложная вещь. В прикладных отделах работали в том числе и очень умные мальчики (и допуск у многих был выше, чем у системщиков). Но здесь её благоверный превратился, пусть и не лично, а лишь по ассоциации, в натуральное посмешище. И этот момент её, похоже, изрядно тяготил. Тем более, политкорректность тогда ещё не изобрели, и чувств её нежных в светском производственном трёпе никто не щадил. Ну а она, понятно, против коллектива пойти не могла и ничего не возражала.

Так время шло, про девицу был один нехороший слушок, но вполне возможно, ложный, а ложные слухи про кого только не ходят. И тут вдруг началась Перестройка. С Ускорением, а вслед за ними очень скоро и с Гласностью. И надо ж было такому случиться, что как раз в это время в сектор пришёл ещё один молодой специалист, одинокий, не сказать, чтоб сильно красивый, но с длинной волнистой шевелюрой — за которую его ласково прозвали Волосатым. А главное, был он просто олицетворением духа новых времён, грандиозных перемен, отважным и романтичным борцом против всей этой косности, зашоренности блёклого, отживающего свой век советского общества. Для начала он на одном своём энтузиазме организовал в корпусе трансляцию его собственной музыкальной развлекательной программы, где крутил записи Севы Новгородцева. Потом съездил в Москву на встречу с Валькирией Ильиничной и официально вступил в её Демократический Союз — который начал затем активно рекламировать среди всех интересующихся и не интересующихся. Короче, он был всем, чем не был скучный и непрестижный муж нашей героини.

И, надо сказать, нравился он не ей одной. Кружок его почитательниц был довольно широк. Но из всех он совершенно явно выделял её одну. Мало кто, правда, придавал этому какое-то значение: девушка, хоть с неба звёзд и не хватала, но была совсем не глупа. Да и не домострой какой на дворе, ну, друг противоположного пола, эка невидаль. Муж, судя по всему, тоже не особо волновался. И тут — словно гром с ясного неба — приходит она как-то утром на работу, а всё личико в синяках и ссадинах. А потом оказывается, и кавалер её заявился примерно в том же состоянии. В общем, выяснилось, накануне вернулся муж домой невовремя — а она там с Волосатым в компрометирующей позе. Ну он, во гневу, и спустил их обоих с лестницы. Несколько этажей вниз катились.

Вот так и закончился этот счастливый изначально брак. («Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве», то-сё.) До какой-то степени, не исключено, по вине кадровых интриг. Но что ещё характерно для той эпохи — и, возможно, шокирует нынешнее поколение — что никому и в голову не пришло пойти в милицию. Виноваты, заслужили, естественная реакция, инцидент исчерпан. Всё-таки проще жили люди. Без этого нынешнего крючкотворства и лицемерия.