Литература как человек изнутри
Автор: Яна ТихоходоваНа волне разочарования от просмотра фильма «Однажды в Голливуде» МАЭСТРО ТАРАНТИНО ВЫ ЧТО ЗАБЫЛИ О СУЩЕСТВОВАНИИ ПОНЯТИЯ «СЮЖЕТ»?! решила я наконец написать пост срывания покровов: пост, рассказывающий, за что Яна Тихоходова любит литературу; почему она теперь находится здесь и почему если гаркнуть ей в ночи в ухо: «Режим повествования?!» — проснётся она с воплем: «ВНУТРЕННЯЯ ФОКАЛИЗАЦИЯ!»
Всё нижеизложенное, разумеется, является личными взглядами и предпочтениями Яны Тихоходовой, которые вы имеете полное право не разделять: в конце концов, здесь Яна Тихоходова находится именно потому, что люди — очень разные, и это прекрасно.
Мне повезло: я сравнительно — достаточно — рано осознала, что я не являюсь Чарльзом Ксавьером. Как бы хорошо я ни знала другого человека, мои предположения о его мотивации и мыслях всегда могут оказаться ошибочными, и дело здесь не в проблемах с эмпатией, а в том, что просто… мир устроен вот так вот. Никто из нас не является Чарльзом Ксавьером, а в жизни случается всякое, и вообще «ненормальной реакцией на ненормальную ситуацию является нормальное поведение» (с). Чем лучше мы знаем человека, тем меньше мы ошибаемся при прогнозировании его решений и выборов, но «меньше» в «никогда» не превратится… никогда.
И когда люди рассказывают мне, что читая книгу, они «смотрят кино», мне, признаться, становится смешно. Потому что кино и компьютерные игры неизменно и неизбежно страдают ровно этой же проблемой — одной из основных проблем реальной жизни.
Если сценарий написан адекватным человеком, а не дилетантом левой пяткой и под веществами, мотивацию персонажей и их предпочтения и убеждения я себе представляю… в общих чертах. И вот эти последние — ключевые — слова между «кино» и «текстом» ставят очень чёткую и ощутимую границу.
Мне очень интересно, о чём думал Тони Старк, когда умирал. С какими мыслями, с какими чувствами, с каким отношением — уходил. Я могу предположить, разумеется, но я не Чарльз Ксавьер: я не могу знать.
А вот будь Мстители книгой, написанной от лица нескольких фокальных персонажей, и реши автор этот момент осветить — я бы знала. И это отличие поистине огромно.
Особенно для меня, потому что меня, Яну Тихоходову, в первую очередь интересуют люди: их поиски и придания смыслов, особенности и ошибки восприятия, внутренние сражения с трагедиями и их последствиями и бесчисленное прочее, происходящее в их — нашей — голове.
И показать это мне может только текст. На поле рефлексии, мышления и внутренних конфликтов — на поле демонстрации человека изнутри у литературы нет адекватных конкурентов.
Книга — это не «кино», это «кино с не затыкающимся ни на секунду закадровым голосом»… если говорить о режиме внутренней фокализации.
С моими предпочтениями — да-да, а о чём же ещё я могу говорить? 
Здесь, в кругу людей понимающих, я могу сказать, что моим излюбленным авторским методом является максимально внутренняя фокализация. Одному своему далёкому от литературоведения другу я в доверительной беседе за кружечной сидра однажды сказала следующее:
«Моей авторской спецификой является то, что я засовываю камеру в персонажа настолько глубоко, что она начинает торчать у него из очка».
При этом когда я писатель, а не читатель, у меня вызывает дичайшее отторжение первое лицо — это может показаться парадоксальным, но таковым, на самом деле, не является.
Моя авторская цель — показать изнутри другого человека: сильно отличающегося от меня и достаточно живого, чтобы не являться куклой для читательского вселения. «Нет, господа, персонаж автору не тождественен и нет, натянуть себя на него не выйдет — даже не пытайтесь, не для того я здесь ращу свои цветы». Так что третье лицо мне и удобнее, и выгоднее — и я сейчас нахожусь именно здесь, а не получаю второе образование в кино- или гейм-индустрии.
Существует мнение, что если по книге сложно снять кино, то книга плохая: фабула, мол, нечёткая, автор продолбал сюжет.
Моё же мнение таково: если по книге без особых потерь можно снять кино, то это не книга — это сценарий. Это текст, в котором почему-то не воспользовались основными силами текста.
И потому мне также становится смешно, когда начинаются разговоры о «смерти литературы».
То, у чего нет конкурентов, никуда не денется.