Девятнадцатый век в Сибири

Бронхит поймал меня в свои сети. Потому появилось время написать длинный пост о культуре и быте 19 века в отдельно взятой местности.

Барнаул и в середине 19 века оставался городом-заводом. В архивах имеются письма и дневники жителей Барнаула того времени. Люди здесь жили всё больше приезжие. Отслужив положенный срок, горные инженеры покидали Барнаул. Мы можем почерпнуть сведения о повседневной жизни нашего города из писем судейского чиновника Филиппа Николаевича Пояркова и его жены Екатерины Семёновны, которые служили здесь в 1837-1840гг. Или из книги писателя Владимира Игнатьевича Соколовского, он, видимо, приезжал в гости к родным не позже 1830г. Или из научного отчёта об экспедиции 1826г. профессора Дерптского университета, Карла Христиана Фридриха фон Ледебура. Или из записок городского головы Александра Александровича Черкасова (1886-1894), Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского (1856-1857) и англичан, супругов Аткинсон, проживших в Барнауле почти два года в 1848-1853гг. 

Дороги

«В Сибири проехать триста верст в сутки, все равно, что купить калач». В.И. Соколовский. 

Чтобы попасть в наш город, надо было преодолеть около 5 000 вёрст. Что такое дорога в 19 веке. Это всё ещё целое приключение. Путешественников подстерегают разные дорожные опасности. Наименьшей являлась поломка колеса у тарантаса, не говоря об опрокинутом экипаже. Случались и грабежи на дорогах. Кущевский Иван Афанасьевич в очерке «Не столь отдалённые места Сибири», пишет про завязанный курок пистолета и шашку казака-ямщика.

«Я хотел сказать вам: ваш казак и шашку и пистолеты упрятал бог знает куда, так что если на нас нападут разбойники...

-  Типун вам на язык! Здесь ведь не Италия, чтобы разбойники были...  Там Фрадиаволо...  Я читал... Только этим пустякам тоже не верю: выдумка все, я думаю - пустое... И вы, верно, тоже читали. Не бойтесь! ха-ха-ха! Фрадиаволо! Это - пустяки! Вы не думайте, что здесь Италия!

-  Я никогда этого не думал, а полагал только, что здесь Сибирь, куда ссылаются из России все воры и разбойники...

    Это замечание почему-то вызвало самый задушевный смех…»

 А неудобства в весеннюю и осеннюю распутицу? Тяжело нагруженные сани могли провалиться в полынью на реке. Золотопромышленник, Епиктет Павлович Олоровский, умудрился даже на льдине через Иртыш переправиться.

И всё-таки дорога 19 века в отличии от дороги 18 века стала более удобной и относительно безопасной. Она уже была обустроена почтовыми станциями через каждые 25-30 вёрст (дневной переход). (В Барнауле сохранилось название почтовой станции – посёлок Гоньба (почтовая гоньба). 

На дороге оживлённое движение. Путешественники едут на почтовых лошадях, на перекладных как супруги Поярковы или на своих. Не спеша идут казённые серебряные караваны. А это возможность послать бесплатно письмо, посылку, да и самому доехать. Безопасно, с охраной. Но очень медленно – первый караван уходил в начале декабря и достигал Петербурга в конце января. Казённые караваны отправлялись и для закупки необходимых запасов для заводов, для училища, для аптеки и госпиталя. Купеческие караваны шли на ярмарку в Ирбит, в Нижний Новгород, или в Тюмень по особому тракту.

Коммуникация между столицей и дальними окраинами улучшилась. Фельдъегерь уже может доскакать от Петербурга до Барнаула за пятнадцать дней. Правда, полумёртвый от бессоницы и постоянной тряски. Нервная работа, поэтому фельдъегеря дрались и ругались, если вдруг на станции не оказывалось свободных лошадей. 

Люси Аткинсон, жена художника Т.У. Аткинсона

Вы не можете представить себе, каково состояние дорог в конце зимы. Они напоминают морские волны, но, в отличие от непринуждённо скользящих лодок, сани поднимаются на вершину волны и затем падают вниз с таким ударом, будто сама жизнь вытряхивается. Это случается не время от времени, так продолжается верста за верстой, и странно, что наши сани не разбиты вдребезги. А что касается сна, Вы легко догадаетесь – вряд ли возможно спать в таких условиях. Несчастным курьерам, говорят, требуется довольно крепкое телосложение, чтобы в течение нескольких лет много дней и ночей выносить такое жуткое путешествие.

Срочные письма доходят в течении месяца. Почтовые ямщики гонят лошадей вскачь, на станциях посылки и тюки с письмами безжалостно бросают из одной телеги в другую. 

Люси

Для молодой особы, к свадьбе, основную часть приданого послали из Петербурга в ящичках, столь хрупких и лёгких, что они были разбиты вдребезги, причём половина вещей или потеряна, или украдена, а то, что уцелело, никуда не годилось. Начальник почты, уведомив её, что посылка доставлена, поинтересовался, не зайдёт ли она взглянуть на неё? Она пошла, но вещи забирать не стала, ведь иначе невозможно получить компенсацию. Почта несёт ответственность, только если ящик потерян, а не повреждён. 

Вас не должно удивлять, что всё оказалось сломанным. Примите во внимание огромное расстояние и перекладывание ящиков на каждой станции, когда их бросают из одной почтовой повозки в другую, совершенно не принимая во внимание, могут ли они выдержать подобное обращение.

Петербургский чиновник, коренной сибиряк, Степан Иванович Гуляев, зять Поярковых, писал родственникам, каким образом лучше паковать посылки – привязывать хрупкие предметы верёвочками к стенкам ящика. Люси Аткинсон не жалела денег для покупки тары для посылок и просила свою приятельницу в Москве так же заботиться о прочности почтовых отправлений.

Благоустройство города

Ледебур Карл Христиан Фридрих фон

Профессора из Дерпта поразило благоустройство города, находящегося вдали от европейской цивилизации. Он никак не ожидал найти здесь столько удобств для жизни. Он восторгался энергичным губернатором Фроловым, чьими стараниями Барнаул превратился в оазис культуры. 

«На открытой площади к северо-западу от заводского двора к празднованию 100-летия Колыванских горно-металлических заводов ускоренными темпами сооружается обелиск… Площадь с обелиском с трех сторон окружат каменные здания, план строительства которых уже одобрен, и уже выделены суммы из сбережений Колыванского заводоуправления на их сооружение».

 (Планировали строить богадельню, госпиталь и училище).

«На одной стороне улицы стоят каменное здание канцелярии завода, склад москательных товаров, военно-судебная комиссия, на другой - лазарет, … жилища заводских чиновников и казенная аптека, выстроенная также из камня. … здание типографии. За ним расположен цейхгауз 4-го Горного батальона, его штаб и здание консистории. Эти три здания располагаются на обширной площади, на северном конце которой высится собор. На площади, на некотором расстоянии от собора находится могила первого начальника Колыванских металлургических заводов генерал-лейтенанта Бейера, огороженная чугунной решеткой. На северо-восточной стороне площади расположено здание, в котором помещается музей». 

Позади зданий канцелярии и материального склада поместился завод.

«В павильоне, справа у конца нового здания сереброплавильного завода …бумажная фабрика, которая поставляет хорошую писчую и различную оберточную бумагу по сносной цене и тем самым восполняет существующий недостаток».

Сад.  Когда Ледебуру потребовались образцы местных растений, все нашлись в саду.

Музей. «В двух залах модели местных шахт, заводов и машин. Третий и четвертый залы содержат зоологические коллекции. В четвертом зале представлены чучела птиц и коллекция насекомых. В пятом зале находятся свидетельства мастерства сибирских народностей. В вестибюле стоял сфинкс, изваянный из камня. Во втором крыле этого здания располагается минералогический кабинет.

В здании канцелярии есть зал заседаний, украшенный портретами царей и цариц. …хранятся чертежи и планы различных рудников, а также собрание физических, оптических и геодезических инструментов…»

Имелась и публичная библиотека.

«Госпитали Колыванского горнозаводского округа устроены по образцу военных госпиталей. В отношении одежды, белья, питания, обслуживания, общего устройства и распорядка здесь соблюдается общий регламент военных госпиталей». 

Медицину тут представляют: инспектор медицинского ведомства, несколько врачей, лекари, и ученики, цирюльники (помощники низшей категории).

«При каждом госпитале есть огород, где кроме лекарственных растений высаживаются различные овощи, а именно: капуста, картофель, репа, редька, хрен, лук и т. п. Обработка этих огородов производится отчасти силами специальных рабочих, отчасти же силами выздоравливающих и поступивших в госпиталь больных, состояние которых позволяет им работать.

Медикаменты и инструменты, которые не могут быть приобретены на месте, ежегодно покупаются на ярмарке в Ирбите или же выписываются из частных аптек Москвы, для чего туда посылаются специальные люди из Барнаула, которые и привозят зимой все требуемое.

Младшие чиновники, рабочие и солдаты лечатся и питаются в госпиталях, уплатив небольшую плату за свое содержание и питание. получают лекарства из аптеки и госпиталей бесплатно. Высшие чиновники и офицеры, а равно и их сыновья, получают медикаменты бесплатно, но обязаны платить за лекарства, отпускаемые их женам и детям. Кроме того, обе аптеки горнозаводского округа отпускают лекарства по рецептам врачей посторонним лицам, не имеющим отношения к металлургии, но только по новейшей медицинской таксе.

Немаловажно и существование полотняной мануфактуры, которая изготовляет добротное постельное полотно для лазаретов, а также дешевую разноцветную материю из конопли; вся одежда рабочего, сшитая из такой материи, стоит около 3 руб. ассигнациями».

Поярковым город тоже понравился, Филипп Николаевич решил, что служить здесь будет приятно. Он и его жена отмечали привлекательный вид на гору из окна дома на Малой Тобольской улице. 

«На горе церковь и хижины заводских рабочих, под горой красивые здания завода. В 1839 году было наводнение, разлились и Обь, и Барнаулка, дома под горой затопило. Жители из окон садились в лодки». 

И на туриста-художника Томаса Уитлама Аткинсона Барнаул произвёл хорошее впечатление.

«Город стоит на берегу маленькой речки Барнаулки, там, где она впадает в Обь. И тридцать, и сорок лет назад почти все его здания были деревянными, и даже теперь тут не слишком много жилья, построенного из кирпича. Улицы широки, вытянуты параллельными линиями и пересекаются под прямым углом другими улицами. На улицах глубокий песок – летом город довольно неприятен. Есть три кирпичных церкви, не имеющие архитектурной ценности. Большой госпиталь, простой по стилю, с просторными и хорошо проветренными помещениями для больных рабочих. К ним здесь внимательны и им вполне комфортно, однако их жен и детей сюда не принимают.

Плавление серебра – весьма нездоровое занятие и рабочие очень страдают от паров, выходящих из печей и вызывающих свинцовую колику. Те, кто рубит лес, выжигает древесный уголь, возит эти и другие материалы на заводы или занят другими работами под открытым небом, обладают превосходным здоровьем».

Госпитали обязательно строили для рабочих при горных заводах. Не только из-за травм, хотя и это бывало. Чаще там лечились больные с кровавым поносом – это отравление парами ртути, при выплавке серебра. 

«В Барнауле есть музей с коллекцией очень ценных образцов полезных ископаемых. Здесь имеется несколько предметов сибирской старины, четыре тигровых чучела и несколько чучел сибирских животных и птиц.

Много лет доктор Геблер[1] [Gabler] был инспектором госпиталей на Алтае, каковую должность он исполнял с большой пользой для крестьянства и для всех людей под его попечением. Как выдающийся натуралист он владелотборной коллекцией сибирских и разных других насекомых. Коллекция доктора состояла более чем из семнадцати тысяч экземпляров. Он был хорошо известен в Европе. Его знали различные музеи. И даже мои соотечественники переписывались с ним и обменивались коллекциями».

Люси, в своём письме к приятельнице, сообщает – в Сибири гостиниц нет. «В Барнауле сразу поехали к господину Строльману[2] – это один из чиновников при заводе, он должен был указать, где нам найти квартиру. И он, и мадам Строльман пожелали оставить нас у себя».

«Какая буря с градом случилась у нас на днях! …в городе не уцелело ни одного оконного стекла! Мы шли в гости, и по пути я удивлялась, глядя на дома вокруг. У Строльманов собрались гости, и здесь же работники вставляли стекла. Сначала я предположила, что только один наш дом получил такие большие повреждения, но в госпитале, говорят, разбилось более ста оконных стекол. Такие бури случаются часто и весьма разрушительны».

[1] Доктор Фридрих Вильгельмович Геблер (1782 – 1850) – врач, инспектор медицинской части Алтайского горного округа в 1828 – 1849 гг., учёный-натуралист, естествоиспытатель, исследователь Алтая. Один из основателей Алтайского краеведческого музея, старейшего из музеев Сибири.

[2]Алексей Петрович Строльман (1811–1898) – горный инженер, полковник, с 1841 года исполнял должность горного ревизора частных золотых промыслов, помощник горного начальника. С 1852 года – горный начальник Алтайских заводов.

Основные занятия жителей

Служба 

Ледебур подробно описал работу завода. Англичанин Аткинсон был более краток.

Аткинсон Т.У.

Работы по выплавке серебра имеют большой масштаб. Эти операции производятся в огромном здании под наблюдением образованных офицеров, которые, в соответствии с требованиями науки, практически постоянно контролируют все процессы. Можно сказать со всей ответственностью, что русские горные инженеры являются выдающимися специалистами нашего времени. Никакой класс мужчин в Империи не может сравниться с ними в научном знании и разведке. В этих отдаленных и, как полагают, варварских областях, есть многие геологи, минералоги и металлурги, чью точку зрения могут принять первые учёные Европы.

Все золото, найденное в Сибири, расплавляют в Барнауле, за исключением части, полученной в горах Яблоневого Хребта, которая плавится в Нерчинском заводе.

Шесть караванов с драгоценными металлами отбывают из Барнаула каждый год – четыре зимой на санях и два в течение лета. Первый зимний караван уезжает в начале декабря и достигает Санкт-Петербурга в конце января, другие следуют по очереди. Два чиновника и небольшая охрана солдат сопровождает каждый караван, они доставляют золото и серебро на Монетный двор.

В Барнауле проживают богатые купцы, торгующие мехами и другими продуктами Сибири, в феврале они отправляются на ярмарку в Ирбит. На эту ярмарку привозят все меха, добытые в обширных сибирских лесах. Торговцы из Европы посещают ярмарку и покупают пушной товар в больших количествах. Товары из России, Германии, Англии и Франции, привезённые на ярмарку в Ирбит, сибирские торговцы покупают и везут во все города этой обширной области.

Филипп НиколаевичПоярков определился на службу в окружном суде, а Екатерина Семёновна нашла место гувернантки в доме горного начальника Злобина и супруги переезжают во флигель его резиденции. С ученицами занимались еще три учителя (рисование, музыка, арифметика).

«... Воспитание ... здешних девиц продолжается только до десяти лет, а после занимаются нарядами и только думают о женихах и при свидании с подругами переговаривают и критикуют всех, осмеивают тех, кто бедно одет, ... девицы Начальника ... младшей которой более 11 лет... считают себя уже взрослыми и стыдятся чему-нибудь учиться и подражают всем своим подругам, потому занятия мои с ними уже кончились, а я занимаюсь теперь только вышиванием ковров, два уже готовы, а третий дошиваю и выезжаю с ними в собрании ...»

Но чаще было совсем другое отношение к воспитанию и обучению детей. Мальчиков отправляли учиться в Горный институт, в Александровский лицей, в военные кадетские корпуса. Девочки уезжали учиться в Екатерининский институт, в Патриотический институт и даже в Смольный.

Поярков отмечал строгое соблюдение формы одежды. Обязателен мундир и нельзя носить тросточку. (Филипп Николаевич был человек пожилой, болезненный, а начальник, встретив его на улице с палочкой, очень рассердился, отнял и сломал костыль). Кстати, Ф.М.Достоевский (будучи в Барнауле в ссылке) тоже очень волновался по этому поводу и в письмах настоятельно просил друзей и родных прислать офицерский шарф и каску.

можно ещё вот тут посмотреть ))) https://author.today/work/338588