Готово. Приз-Приз-Приз для Зарубина Александра - долг семнадцатого года.

Раздался короткий, протяжный, торжественный возглас — воины «коммандо» молились, преклонив колена. Винтовки сложили у ног, по прикладам темной вязью вьются слова молитвы. Ирина перекрестилась. Эви распростерлась ниц. Миа, к удивлению Эрвина, подошла, последовала ее примеру.
— Она же язычница, вроде, — оторопело прошептал Эрвин, отступив на шаг.
— Ничего удивительного, — прошептал Станислав ему на ухо, — присмотритесь к иконам.
Они были странные, чтобы не сказать больше. Две большие, в рост человека доски, левая выбелена, правая зачернена углем. На обоих — дева. Эрвин присмотрелся вначале к левой: Темные волосы, высокие скулы, красивые большие глаза. Огромный лохматый волк сидит у ноги, преданно подняв глаза на хозяйку. Рука протянута ладонью вперед и с нее на зрителя сыплются розовые, мелкие цветы вроде тех, что росли на лианах вокруг — казалось, их поток стекал с доски вниз, превращаясь в живые, пахнущие медом цветы на стенах.
На правой волосы были коротки и белы, руки сведены, а глаза сверкали сурово и весело. У ног — рыба, под сапогом — странный, тысячеглазый зверь. («О» — протяжно вывела Миа, коснувшись пальцем) Меж ее ладоней, в руках парили полосатые, хищные осы.
Эрвин, сморгнув, отступил еще на шаг. Ирина перекрестилась, розовый цветок упал, запутавшись в ее волосах.
— Заметили теперь, — усмехнулся Станислав, — Свою ночную богиню туземцы и до нас рисовали двуликой. Правая рука насылает ос и кошмары, левая — мечтания и сладкие сны. А потом наши отцы из Сан Торреса разрезали старую картину пополам и дорисовали. Получилось... уж что получилось, то и получилось. Надеюсь, до Рима не дойдет.