Кто живёт на чердаке?

Говорить он начал поздно, года в четыре. Но зато целыми предложениями.

— Мам-м-мау, дя-а-а-ай! — в любое время суток требовательно неслось из кухни, стоило туда ступить ноге неискушённого человека. «Мамой» становился любой, кто был в состоянии дотянуться до полки с паштетами.

О, эти несравненные паштетики, полные соуса, мясных кусочков и гурманского наслаждения! О, этот неповторимый щёлкающий звук, и следом — тихий шорох отрываемой крышечки, и тут же — запах, от которого от счастья сводит под ложечкой, а мир мгновенно обретает объём и четвёртое измерение! Если вы всё ещё ищете смысл жизни, то вот он вам, готовый и завершённый.

Счастье — есть.

Да, покушать котик любил. Больше того, он был гурмэ и ценитель тонких вкусовых сочетаний. Периодически, будучи поставленным на весы недрогнувшей хозяйскою рукой, он осознавал всю глубину падения по наклонной и обещал себе исправиться — и наступали тёмные времена диеты. В такие периоды он даже варёные овощи жевал, но «при этом скучал и брезгливо морщился, как деревенская кошка, которая с голоду ест на огороде огурцы». (Классику Рыжик не то чтобы любил, но уважал. Сиживали классики за столом, сиживали, не извольте беспокоиться. Не то что нынешнее племя, поглощающее жизнь на бегу, прямо скажем).

Впрочем, толстым он себя не считал. Подумаешь, девять килограмм! Кость широкая, однозначно. Пух практически ангорский, пять кило живого веса, расчешите, если сильно смелые, и извольте убедиться. Да если на то пошло, то сибирская кровь с очевидной примесью мейн-куновской даёт полное право расти над собой как минимум до десятикилограммовой отметки, не заморачиваясь сухими цифрами статистики.

И вообще — на днях Лео Троцкий, закадычный забугорный друг, ему такую историю рассказал, что Рыж ощутил себя уязвлённым в самую серединку своего любвеобильного сердца. До сих пор Рыжику казалось, что превзойти его в искусстве добычи или тонкого вымогательства вкусняшек не способен никто. Однако, вон оно как вышло...

На чердаке завелась неведомая зверюга. Наглая тварь приходила по ночам, обнаружив брешь в обороне дома — узкую щель под крышей. Лео всерьёз подозревал, что эту дыру сама зверюга и проделала. Поначалу она вела себя достаточно осторожно: бродила на пружинных меховых лапах, вынюхивала, выведывала, блистала зелёными фосфорными глазами во тьме неведения. Лео тихо сидел в засаде и наблюдал. В доме нечасто появлялись объекты, достойные изучения. В самом деле, не кур же изучать, с их примитивной психологией! Хотя, чего лукавить, Белла тоже недалеко от них ушла — недаром гоняется за пернатыми идиотками при любом удобном случае.

Лео как чуял: зверюга быстро начала наглеть. Теперь она с хозяйским видом разгуливала по чердаку, совала длинный нос во все пыльные углы, после чего громко чихала; пару раз неуклюже пыталась забраться на стеллаж, но стекла на пол огромной меховой каплей и забросила эту затею. Когда она, встав на задние лапы, принялась передними ловко шарить по ящикам старого комода, Лео не выдержал и громко зашипел. Несмотря на превосходящие размеры противника, сносить далее неприкрытый грабеж он больше не мог. Услышав шипение, меховое чудовище подскочило вверх метра на полтора и ломанулось к прорехе в поисках спасения. С перепугу зверь застрял. Издавая пронзительный визг, бесцеремонный пришелец с полминуты ёрзал увесистой задницей, размахивая пушистым хвостом. Потом он медленно втянулся в щель, скрежеща когтями, сполз по дереву и через пару секунд тяжело плюхнулся на землю, после чего задал стрекача, без жалости топча грядки с демьянкой.

Утром Хозяин пришёл на чердак оценивать ущерб от вторжения ночного татя. Осмотрев прореху под крышей, он задумчиво хмыкнул и потёр подбородок. Дело пахло как минимум мелким ремонтом.

Хозяин ушёл, но вернулся через несколько минут с огромной клеткой, напоминающей переноску. Лео поначалу напрягся — переноски напоминали ему о визитах в ветеринарную клинику. Последний раз он был там после тесного общения со скунсом, и имел все основания считать, что ветеринары вряд ли будут рады его видеть в ближайшую вечность.

Однако клетка предназначалась не для него. Хозяин водрузил хищно клацнувшую металлом конструкцию неподалеку от щели, просунул руку внутрь и поставил открытую банку с кормом.

«Приманка! — мелькнула у Троцкого мысль. — Славная будет охота, р-р-р!».

Удовлетворённый грядущей местью, он проводил людей по их человечьим делам и завалился спать. Ночь обещала много интересного...

Надеждам не суждено было сбыться.

Стоит сказать, что поначалу всё пошло по плану. Хитрая тварь, дерзко сверкая хищными очами, обведёнными воровской маской, заявилась с началом сумерек, моментально вынюхала вкуснятину, толкнула круглым лбом дверку — и взошла на лобное место.

Однако, вместо того, чтобы захлопнуться за её бесцеремонной спиной, дверь застряла. Огромная зверюга, смачно чавкая содержимым банки, за малым не ржала, точно гиена — толстая задница, из-за которой она едва не погорела этой ночью, сейчас держала на себе дверку в полуопущенном состоянии. Выйти после сытного ужина, пятясь задом, было делом одной минуты.

Лео чуть не взвыл от досады. Когда наутро Хозяин долго изумлялся пустой ловушке, из которой, тем не менее, пропала приманка, он честно попытался объяснить, в чём дело — но кто в этом доме слушал кота?!

Воровская рожа заявлялась столоваться ещё с неделю, пока люди наконец-то постигли секрет халявного успеха. В субботу, вооружившись толстой доской, молотком и гвоздями, способными заменить собой земную ось, Хозяин закрыл это стихийное окно в синекуру, и в доме опять стало спокойно и скучно...

...Рыжик задумчиво прищурился и стукнул хвостом. Конечно, в креативности и дерзости неведомому зверю не откажешь, но стоит ли надрываться, если собственные методы и так работают без сбоев?

— М-м-ама-а-ау, д-я-а-ай!

Лео и Рыж в ассортименте: