Цыгане, бесы и железный прут (субботний отрывок)

Парацельс выпрыгнул как реальный черт из пресловутой коробочки, хлопнул крыльями и раззявил пасть, демонстрируя отпрянувшим цыганятам любовно вырезанные неизвестным скульптором клыки. По ушам ударило пронзительным визгом, и маленькие попрошайки, сверкая пятками, бросились прочь, под защиту родных телег и материнских юбок.

— Я надеюсь, вы знаете, что делаете, — пробормотал Джон, оправляя одежду. Довольный собой Парацельс опустился к нему на плечо.

Алисия, не ответив, с мрачной решимостью двинулась к лагерю.

Среди телег и разбитых на длительную стоянку шатров нарастала суета. Женщины отрывались от работы, пытались разглядеть незваных гостей через деревянные борта, подзывали младших детей поближе. Алисия упрямо шла. Она уже почти добралась до условной границы огороженного повозками лагеря, как из-за одной телеги выскочила молодая девица в линялой юбке и застиранном фартуке. Густые черные брови были сдвинуты, яркие губы — сжаты. Это лицо показалось смутно знакомым, но внимание тут же отвлек на себя толстый металлический прут в руках гитаны. Она не очень уверенно взмахнула им, скользнув недоуменным взглядом по Алисии, но затем увидела Джона с горгульей на плече, побледнела и вскинулась. Прут описал в воздухе стремительную фигуру, заставив напрячься, хотя расстояние между ними было еще слишком большим для удара. А в следующий момент Алисия узнала в жесте крестное знамение и невольно прыснула от смеха.

— Эта тоже будет обзываться на меня задницей? — сварливо проскрипел Парацельс.

— То, что вы делаете, не выглядит дипломатичным, — заметил Джон, останавливаясь с ней рядом и слегка загораживая плечом.

— Идите своей дорогой! — крикнула гитана, наставив прут на алхимика. — Мы честные христиане, брать у нас нечего, обид между нами нету! Уходите, во имя Господа нашего Иисуса Христа!

— Коня верни, — сказала Алисия уже без смеха. — Тогда и обид не будет. Негоже кало красть у кало, майкэ.

Девица вскрикнула и зажала рот ладонью. Алисия обратилась к ней на цыганском наречии. Прут дрогнул. Она была смелой, эта гитана — прочие женщины таращились издалека, готовые, чуть что, хватать детей и бежать в палатки, где от злой магии навешано оберегов и пучков ароматных трав. Мужчины в это время, должно быть, ушли на заработки, в лагере разве что самые старики. Странно только, что не показываются давешние конокрады.

Будто наперекор ее мысли на вскрик гитаны из-за ближнего шатра выбежал юноша, в котором Алисия узнала вора.

— Чинта!

— Я сказала вам сидеть тихо! — огрызнулась девица, вспыхивая ярким румянцем. — Все со мной в порядке!

Он обнял ее за плечи и с вызовом посмотрел на пришельцев.

— Рико уже побежал к Тшилабе.

— Замолчи!..

— К старой Тшилабе? — не поверила своим ушам Алисия. — А здесь ли баро Эстебан?

Брат и сестра — а сомневаться в их кровном родстве не приходилось, так были похожи лица — вытаращили на нее глаза. У девушки приоткрылся рот, и вдруг она взвизгнула:

— Алисита! Боже мой, это же ты!

Алисия обескуражено вгляделась, и тут ее тоже осенило.

— Хасинта!.. А ты — Рэймундо!

Гитана снова взвизгнула, отбросила прут и кинулась было к Алисии, но брат удержал ее за плечи.

— Найкэ, ты чего? Это же Алисита. Наша Алисита!

— Да, Алисита, — кивнул юноша с угрюмым выражением. — Я теперь тоже ее узнал. Только она не наша. Она не кало. Не тронь ее.