Дрезден слишком далеко... Часть 2. Баутцен.

Попытка немецкого контрудара по флангу наступавших частей  оказалась сильнее, чем ожидалось исходя из известных данных о немецких резервах. Тем не менее, пока что ни командование 2-й Армии Войска Польского ни советской 52-й армии не видели повода для беспокойства. Атаки противника были отбиты, по данным частей – с большим ущербом для него. Между тем, подвижные соединения обоих армий уже прорвались во вражеский тыл.

К середине дня 17 апреля части 7-го механизированного корпуса взломали немецкую оборону по реке Вейсер-шепс. При этом 57-я гв. тбр, чьи танки вместе с самоходками 1820-го сап помогли отбить контрудар немецких танков у Гросс-Крауша, была направлена вслед за 25-й гв. мбр на Кодесрдроф.  24-я и 26-я гв. мбр завязали бой за Зернхен. К 22.35 «после тяжелых уличных боев» оба города оказались в руках танкистов Корчагина. За 17 апреля 7-й гв. мк заявил уничтоженными 19 танков, 7 самоходных орудий, 580 солдат и офицеров убитыми и 221 – пленными. Собственные потери согласно ЖБД составили 37 человек убитыми, 206 ранеными и 13 танков. При этом в боевом донесении за 17 апреля цифры собственных потерь иные: 17 Т-34-85 сожжено, 7 побито, также сгорели 6 ИСУ-122 из 355-го гв. тсап, который поддерживал наступление 25-й гв. мбр.

 Следующей крупной целью для бригад мехкорпуса стал Вейсенберг. Здесь противник, пытаясь задержать наступавшие советские части «в последний момент взорвал мосты через р. Лобауер Васссер». Тем не менее, серьезно застопорить наступление не вышло – передовые части, обнаружив в нескольких сотнях метрах «известный со времён Наполеона брод» переправились через реку, позволив саперам навести две переправы из «заранее заготовленных разборных мостов».

Куда большие проблемы доставила вражеская авиация. Так, 57-я гв. тбр доложила, что немцы в течение всего дня бомбили боевые порядки бригады. Своих зенитных средств для прикрытия не хватило, советские истребители над полем боя не появлялись, в результате чего «продвижение вперед было замедлено». При этом в бомбежке и штурмовке участвовали не только ФВ-190, но и Ю-87, хотя, казалось бы, последним в небе апреля 45-го уже «не светило». В частности, именно в этой районе действовали оставшиеся в строю «канонфогели» Руделя. 

Чуть больше повезло зенитчикам 24-й гв. мбр, доложивших о сбитии 1 Ю-88 и 1 Ме-109. Тем не менее, проблемы это не решало, а просьба Корчагина прикрыть с утра 19 апреля боевые порядки корпуса истребительной авиацией в тот момент осталась без ответа. Тем не менее, к вечеру 18 апреля танкисты 7-го гв. мк уже достигли подступов к Баутцену. К утру город был окружен с трех сторон. Окончательно кольцо окружения замкнули польские части, вышедшие на коммуникации Баутцен-Дрезден.

Согласно данным штаба мехкорпуса, в городе оборонялись 32-й, 33-й, 34-й и 40-й батальона «фольксштурма», а также 1459-й крепостной пулеметный батальон. При этом поимо частей фольксштурма танкисты отметили, что «немецкое гражданское население (женщины и старики) также были вооружены и выводили из строя, главным образом, офицерский состав наших частей».

Несколько другие данные приводит 24-я мехбригада – там отметили наличие в Бауцене батальонов фольксштурма № 34 и 704, отдельных батальонов 1059 и 743 и 51-го зенитного полка 17-й зенитной дивизии. 

По немецким данным, основу гарнизона Баутцена составляли два батальона фольксштурма – 32-й и 33-й. Фолькштурмовцы были вооружены трофейными французскими винтовками, для которых имелось от 5 до 25 патронов. Кроме того, на каждую роту было выделено по четыре МГ-34 и фаустпатроны. Также в городе имелись 992-й и 393-й пехотные батальоны, а также части зенитной артиллерии. Наконец, уже после начала советского наступления в городе образовалась «сборная солянка» из оставшихся в районе города частей дивизии СС «Фрундсберг (примерно 200 человек), 831-го батальона Волжско-Татарского легиона (Wolgatatarische Legion), испытательной роты 4-й танковой армии и даже остатки роты гренадерского полка из дивизии «Бранденбург». Общая численность защитников, по немецким данным, была чуть меньше 3000 человек.

Сам город, по сообщениям танкистов, был хорошо подготовлен к обороне – создано три кольца укреплений, минные заграждения. Улицы были перегорожены «железобетонными, каменными и деревянными баррикадами большой мощности» толщиной до 2-х метров и высотой 2,5-3 метра. Главным узлом обороны  стал замок Ортенбург.

Хотя начавшиеся уже в ночь на 19 апреля бои за Баутцен в документах частей описываются как «ожесточенные», брать город «любой ценой» никто не собирался. Например, 57-я гв. тбр зачищавшая юго-восточную окраину города, за день потеряла от фаустников два Т-34-85 сгоревшими, но при этом вообще не имела потерь в личном составе. 26-я гв. мбр вообще задержалась из-за «весь день висевшей в воздухе» авиации противника – постройку переправы смогли начать лишь с наступлением темноты.

Во второй половине дня 19 апреля к танкистам присоединились два полка 254-й стрелковой дивизии – 929-й и 936-й сп.  Это немного улучшило соотношение сил. В течение следующих дней гарнизон Баутцена в упорных боях оттеснили к замку. Это позволило навести переправы через реку Шпрее в западной и юго-западной части города и 21 апреля в 12.20 передовые отряды 7-го гв. мк начали последний, как тогда казалось, рывок – к Дрездену.

Командование 52-й армии, несмотря на сложность обстановки на фланге, также пока еще думало о дальнейшем наступлении. К жесткой обороне было приказано перейти лишь 50-й и 111- сд, потесненной накануне 213-й сд – восстановить прежнее положение. В целом, читая отчет армейского уровня, довольно сложно понять, что именно происходило в эти дни к югу от Берлина.

Приключения восьмой самоходной…

Более наглядно дает представление о ситуации история боевых действий (причем вполне уместно будет также слов «злоключений») 8-й самоходно-артиллерийской бригады полковника Ивана Яковлевича Кочина. Стоит отметить, что бывший штабс-капитан царской армии, очень долго рвавшийся на фронт с должности начальника 2-го Саратовского танкового училища, не имел привычки «лакировать реальность» -- возможно, именно поэтому за всю войну переступил одну-единственную ступеньку служебной лестницы, став в 43-м из подполковника полковником, хотя при этом собрал немало боевых орденов.

 В 2 часа ночи 19 апреля командир бригады получил черезкомандира 111-й сд приказ  к 6.00 сосредоточить бригаду в районе Уллесдорф. При уточнении этого вопроса у начштаба 78 ск выяснилось, что тот сам не знал, с какой задачей перебрасывается бригада. Командир бригады решил вести свое подразделение через Кольтвассер, где располагался штаб 78 ск и там же получить задачу. Действительно, в 4.00 ему был отдан новый приказ – оставить бригаду в районе Кольтвассер и к 8.00 19 апреля быть готовым к действиям совместно с 213-й сд, которая к этому должна выйти из боя и перейти в тот же район. Еще через 4 часа выяснилось, что 213-ю сд так никто и не сменил, она ведет бой на своем прежнем участке, а 8-й сабр предстоит действовать вместе с 359 сп 50 сд. В свою очередь, командир этого полка доложил комкору-78, что в полку числиться 400 активных штыков, но фактически в наличии 140 человек – два батальона по 70 бойцов. Эту пехоту было решено посадить десантом на самоходки для скорейшего выхода в район сосредоточения. Высланная разведка выяснила что маршрутом, указанным штабом корпуса, следовать нельзя, и 8-я сабр двинулась через Горки (Horka)… где её перехватил на марше представитель командарма-52. 

Далее личным приказом генерал-полковника К.А. Коротеева бригаде Кочина была поставлена задача сосредоточится в лесу, на километр северо-восточнее г. Элерниц и быть готовым наступать на Вильгельминенталь (Wilhelminenthal).

Сигналом к наступлению должен был послужить артналет в течении 15-20 минут и выход трех танковых бригад польской армии в район высоты 291,1. Коротеев особо подчеркнул, что бригада должна вступить в бой только после этих двух событий. Находившийся при этом командующий артиллерией 52 А также сообщил полковнику Кочину, что в районе сосредоточения бригады уже стоит много артиллерии и 8-й сабр нужно будет взаимодействовать с 11-й гв. арт. бригадой (так в документе, вероятнее всего речь идет об 11-й гв. оиптабр). 

В 12.00 19 апреля 8-я сабр, выдвигаясь на исходные позиции, столкнулась с польским батальоном, который «в панике бежал» как раз из того самого леса, где бригада должна была занять исходные позиции для атаки. Выбив немцев из леса, самоходчики Кочина вместо обещанной артбригады обнаружила «семь орудий 2-го дивизиона 145-й артбригады и разбитый 328 артиллерийский полк».

Телефонной связи ни с армией, ни с корпусом бригада в этот момент не имела «несмотря на уверения начальника штаба корпуса, что связь будет дана». 

В 15.00 командир бригады получил через своего начальника штаба информацию и приказ от штаба 78 ск.

1. Противник в панике отступает.
2. Его окружают польские танковые бригады.
3. Вам приказано немедленно перейти к преследованию.
4. Никакой артподготовки не будет.

На вопрос полковника Кочина, освобождён ли Зерикен (Särichen), начштаба сообщил, что «Зерикен занят нашими силами».

В реальности, как только бригада попыталась в 15.45 перейти в наступление, 2-й самоходный дивизион был сначала встречен огнем, а потом контратакован как раз из Зерикена. 3-ему дивизиону к вечеру 19 августа удалось прорваться на окраину Вильгельминенталя, но когда ночью самоходки отошли на более выгодные позиции, пехота также отступила из деревни.

Лишь уже после этой попытки наступления в 8-й сабр узнали, что их СУ-76 действуют против танковой дивизии противника. «Видимо из-за неправильной информации и незнания противника перед фронтом бригаду бросили в огневой мешок и на несколько раз превосходящего противника». 

При этом на следующий день история повторилась: с утра «сверху» пошли приказы на наступления, а в ответ на возражения командира бригады следовала отповедь: «Что же вы боитесь бронетранспортеров». 

Неудивительно, что уже после Победы, вспоминая об этом бое, командир 8-й сабр предлагал добавить в состав бригады дивизион тяжелых самоходок «желательно СУ-100».

Последнее окружение…

Отчасти можно сказать, что случившееся на флангах  прорыва 52-й советской и 2-й польской армии было достаточно закономерно. С первого дня наступления немцы пытались удержать «шверпункты» у основания прорыва и одновременно пробовали фланги «на прочность», наращивая силу атак. И если в первый день наступления их нашлось чем остановить, что затем 7-й механизированный и 1-й польский танковый корпус ушли вперед, причем поляки, которых не затормозил улез сопротивления в Баутцене, продвинулись еще дальше к Дрездену. При этом идущие за ними пехотные соединения просто не успевали выстроить нормальное фланговое прикрытие. К тому ж, для отражения вражеских танковых частей, особенно уже прорвавшихся, желательно было иметь собственные танковые резервы или хотя бы части противотанковой артиллерии. Однако тут присутствует еще одна загадка: хотя уже 20 апреля штаб артиллерии 52-й армии приказывает командиру 11-й иптабр действовать совместно с 8-й сабр, в документах самой 11-й гв. оиптабр следов подобного приказа не отмечено. Бригада в апреле действовала в составе 46-й армии на другом участке фронта, а в состав 52-й армии вошла лишь 28 апреля.

Видимо, настойчивые попытки командования 52 А «двинуть» в атаку 8-ю сабр были вызваны как раз тем, что других «подходящих» подразделений в тот момент «под рукой» попросту не было. Разворачивать 7-й мехкорпус вместе с 254-й сд «дожимавший» остатки гарнизона в Баутцене в тот момент в штабе 52-й А еще не решились – сохранялась зыбкая надежда, что кризис вот-вот будет преодолен и 52-я армия вместе с поляками еще успеет записать на свой счет крупный немецкий город. Аналогичные надежды витали и в штабе 2-й армии Войска Польского.

Однако этим планам так и не суждено было сбыться. Успешно нащупав «слабое звено» между вырвавшимися вперед передовыми частями и основными силами советской и польской армий, противник 21 апреля провел два успешных встречных удара. С юга на дивизии 52-й армии наступали 1-я тпд «геринга», 20-я и 21-я танковые дивизии, усиленные  17-й и 72-й пехотными дивизиями. Встречный удар с сервера через поляков проводила дивизия «Бранденбург», входившая в корпус «Великая Германия». Точную численность боеготовой техники немецкой группировки в условиях апреля 45-го установить довольно сложно – обычно указывается «до 300 танков» и «до 450 других бронеединиц», в число которых входят как бронетранспортеры, так и САУ. И если советские части по большей части оттеснили на восток, то полякам пришлось хуже – немецкий удар пришелся по тылам польской 5-й пехотной дивизии и 16-й танковой бригады. Хотя в литературе довольно часто встречается упоминания, что 5-я ппд была разгромлена, фактически под удар попали её тылы и штаб. 

На рассвете 22 апреля обе наступавшие немецкие группировки соединились, отрезав передовые части польской и советской армии. Только после этого в штабе 7-го мк начали получать шифровки: «Согласно указания Маршала Конева, Командующий Армией приказал: силами двух бригад и полком ИСУ-122 нанести немедля удар на Диза кратчайшим расстоянием». В последующих шифровках задача уточнялась – удар требовалось наносить во взаимодействии с 1 тк 2 А ВП, а с северо-востока на Дизу должны были наступать 214-я, 116я и 111-я сд.

Возможно, с точки зрения штаба двух бригад с частями усиления должно было хватить для прорыва окружения. Но фактически на Вейсенберг из Бауцена выдвинулись 1 ИС-2, 14 «тридцатьчетверок», 12 ИСУ-122 и 5 СУ-85.  Общее командование частями и находившейся в этом районе 294-й сд принял заместитель командующего 7-м гв. мк генерал-майор танковых войск В.К. Максимов. 

Под вопросом оставалось и взаимодействие с поляками. Шифровка от командующего 1-м Украинским фронтом № 11360/III, переданная 22 апреля в 7.35 начиналась фразой: «Приказать разыскать 1-й ТК 2-й АВП в районе сев. Бауцен и передать ему следующее приказание – Командующий фронтом приказал: 1-й тк повернуть обратно…» 

 Пока еще речь шла о разблокировании окруженных частей, а не о прорыве из окружения – часть сил 7-го мк по-прежнему вела бои за Баутцен. Однако намеченного удара так и не получилось, наоборот, вышедшие к Вейсенбергу части были атакованы наступавшими немцами. В небе господствовала немецкая авиация – от её воздействия вышедшие к городу части 7-го мк потеряли за день 6 «тридцатьчетверок», 3 СУ-85 и 110 человек по данным штаба корпуса. В документах 355-го тсап также отмечено, что авиация противника вывела из строя две ИСУ-122. 

  Тем временем наступавшие немецкие части не только блокировали Вейсенберг, но и продвигались к Баутцену. Первой к городу вышла боевая группа 20-й тд, усиленная 88-м дивизионом тяжелых ПТ-САУ (самоходки «насхорн»), однако им пришлось задержаться из-за атаки собственной авиации. В итоге первой в Баутцен прорвалась боевая группа Карла Россмана из 1-й тпд «геринга» (в советских документах проходила как «отдельный тп «Росман»). Тем не менее, остатки гарнизона в замке Ортенбург пока еще оставались блокированными. В очередной раз за войну сложилась ситуация «мы в кольце и вы в кольце» -- 23 апреля наступавшие немецкие части отрезали группу Максимова в Вейсенберге. На рассвете 24 окруженные советские части пошли на прорыв.  

В документах корпуса указано, что на прорыв пошли 3 танка и 4 ИСУ. Но рапорт 355 гв. тсап дает несколько иную картину выхода из окружения.  По данным самоходчиков, прорыв, после нескольких переносов, начался в 7.00, впереди шла пешая разведка, за ней две батареи самоходок с пехотой 294-й сд. Им удалось прорвать немецкий заслон и в 15.30 выйти к занятому дивизиями 52-й А Енкендорфу.   Тем, кто шел за передовым отрядом, повезло куда меньше «противник направил мелкие группы по лесу, которые автоматным огнем по живой силе и фаустпатронами по машинам выводил из строя». Именно так в ходе прорыва были сожжены 5 ИСУ-133. Всего из 355-гв тсап к своим вышло 4 самоходки и 106 человек личного состава. 57-я тбр также отмечает, что за 24 апреля потеряла сожжеными 4 «тридцатьчетверки», 3 бронетранспортера и 26 автомашин, потери людей составили 200 человек убитыми и пропавшими без вести.  Среди пропавших оказался и генерал-майор Максимов – при прорыве он был тяжело ранен, попал в плен и умер в немецком госпитале.

Оставшиеся в Баутцене части 7-го гв. мк вместе с остатками 254-й сд продолжали вести бой за город, постепенно отходя на север. Державшаяся в южной части города 24-я мбр 24 апреля отошла в северную часть Баутцена «по одной улице, контролировать которую противник не смог из-за своих же баррикад». Некоторым подразделениям вообще не удалось прорваться через уже занятый немцами центр города и они обошли Баутцен с запада, чтобы соединится с основными силами к северу от города.

Впрочем, к этому моменту все уже понимали, что в текущих условиях удержание города утратило всякий смысл – о прорыве к Дрездену речь давно уже не шла,  теперь требовалось остановить дальнейшее наступление немецких танковых резервов на север. Учитывая, что немцы продолжали «отжимать» от Баутцена части 2-й А ВП, штаб Корчагина вечером 25 числа также принял решение уходить из города. Сделать это оставшимся частям удалось легче, чем группе Максимова – в документах 24-й гв. мбр указано, что «отход шел организованно и без больших потерь». Однако некоторые немецкие данные отмечают, что даже после ухода основных советских частей из Баутцена в городе продолжались бои – отрезанные от своих и не получившие приказ на отход гарнизоны отдельных домов или подбитых танков сражались до последнего.

А потом пришёл лесник.

Кризис в районе Баутцена стал серьезной проблемой для двух армий фронта Конева. Однако даже в масштабах 1-го Украинского фронта все выглядело иначе. Обе танковые армии фронта были развернуты на Берлин. Чтобы надежно заслонить их коммуникации от прогрызавшихся через оборону 52-й А и 2-й А ВП немецких танковых резервов, штаб фронта ограничился «разворотом» на юг частей 5-й гв А. Еще через несколько дней «последнее наступление» вермахта уже перестало иметь какое-либо значение.  

Андрей Уланов.