Выжить в Warhammer 40К. Глава 2

«Вы были рождены под сенью Омниссии и всю свою жизнь были окружены великими чудесами и ужасами искусств Бога-Машины. В тот самый момент, как вы были рождены, вы были взвешены, измерены, кодифицированы и испытаны с тем, чтобы ваши повелители смогли найти ваше место в великом узоре; беспощадный процесс, прекрасно подготавливающий к выживанию и верховенству »

– Архимагос-эксплоратор Туле, из обращения, предварившего Великий Поиск Хэлшторма

Глава 2.

- Славься Омниссия, ибо лишь ты Свет во Тьме этой галактики! – громкий, механический рёв техножреца проникает в самые кости, вибрирует в стали технических переборок и устремляется ввысь, к вечно движущимся и содрогающимся шестерням и валам гигантского мануфакторума.

Всё происходит в величественном ангаре, столь просторном, что невозможно увидеть потолка из-за дыма высвобождающихся промышленных газов. В этом тумане, прямо наверху, вечно что-то движется, лязгает и гремит.

Процесс производства в Мире-кузнице Сигнум не затихал ни на секунду, ведь порядок дня и ночи давным-давно перестал иметь хоть какое-то значение на планете. Тяжелые, ядовитые тучи ещё сотни лет назад закрыли небесное тело от света местного светила.

Иногда наполненные тяжелыми и радиоактивными материалами тучи изрыгали на истерзанную землю смертоносные дожди, сжигающие каждого, кто рискнул бы выглянуть на поверхность. Но настоящим ужасом и бичом Сигнума были его знаменитые радиоактивные бури, не оставляющие ничего живого на поверхности. Даже прочнейшие и защищенные космические шаттлы и те были вынуждены просчитывать местную погоду, дабы не попасть под одну из таких бурь.

Крупнейшие из бурь могли существовать годами и даже десятилетиями, из-за чего техножрецы с уважением присваивали им имена святых, как способ проверить прочность веры своей паствы.

Именно поэтому большая часть жизни, если её можно так назвать, в мире-кузнице находилась глубоко под землёй, прикрытая километрами пластали, земли и адамантиума.

- Славься! – тысячи мужских и женских глоток в едином, иссушающем крике поддерживают призыв техножреца. Среди этих криков есть и мой собственный.

Мои высохшие под жаром кузниц руки проворно хватают очередную обжигающе горячую деталь, ловко нажимают пару выступов, заставляя её раскрыться, вставляют в первую деталь вторую деталь из едущего позади конвейера, после чего, сделав ещё пару относительно простых манипуляций, тут же кладут её обратно на первый конвейер.

Всё в этом месте происходит по священному техническому регламенту Сигнума, заверенному самим Магосом Экзистархием, главенствующим над этой частью мануфакторумов, или, проще говоря, заводов, мира-кузницы.

По регламенту у меня есть целых двадцать целых, две десятых секунды на выполнение поставленной задачи. Любое отклонение от заявленных условий, немедленно ведет к нарушению благословенного производства, а следовательно, к подрывной деятельности Омниссии.

И если в обычных городах улья Империума проштрафившегося работника ждал милосердный выстрел лазером или стаббером в голову, то рачительные Механикус не любили разбрасываться материалом.

Ошибившегося работника ждала участь, вызывающая ужас даже у жителей этой во всех смыслах проклятой вселенной – сервитаризация. У нечастного вырезали большую часть органов, после чего заменяли их механическими аналогами. Так, пальцы рук, как и сами руки, могли стать промышленным буром, ноги – гусеничной платформой, легкие заменены насосом, а спина настроена на таскание грузов.

Всё это делалось по одной простой причине, ведь человеческий мозг для Империума являлся вполне себе дешевым в «производстве» биологическим компьютером.

Поэтому специальные техножрецы насильно выжигали отделы мозга, отвечающие за личность и интуицию, после чего прописывали новые команды, превращая людей в живых роботов.

Даже я сам пару раз слышал, как сервиторы, обычно в режиме ожидания, иногда издавали тихие, протяжные звуки, похожие на стоны или бормотание чего-то непонятного. 

Возможно, их выжженные и изуродованные мозги всё ещё хранили в себе тень своих прошлых владельцев, что продолжали биться в ледяных оковах программирования механикус.

К счастью, в очередной раз я уложился вовремя и у меня осталась целая одна целая, семь десятых секунды чтобы подготовиться принять следующую деталь, попутно вытерев заливающий глаза от температуры пот.

- Но кроме Омниссии за нами, за Человечеством, приглядывает ещё один добрый мастер! Тот, чью волю и стремление к рассеиванию тьмы незнания невозможно описать! Славься Император, господин Человечества и мессия Омниссии!

- Славься! – моя глотка привычно вплетается в рёв тысяч других несчастных, вынужденных день за днём, месяц за месяцем, год за годом работать на бесчисленных мануфакторумах Сигнума.

Как в этом аде заведено, каждая вещь имеет минимум несколько применений, так славославия Омниссии, Императора и генерала-фабрикатора, правителя этой мира-кузницы, происходили четко раз в полчаса, отмеряя рабочее время.

Всего рабочий день в моём случае длился целых пятнадцать часов, имея лишь один небольшой перерыв в двадцать минут на поедание совершенно ужасного на вкус брикета какой-то серой массы и запиванием относительно безвкусным напитком с привкусом песка. В него добавлялись какие-то добавки из микроэлементов и, как я подозревал, успокаивающие вещества.

Ведь иначе за те три месяца, что я нахожусь в этой преисподней, я бы уже свихнулся!

А может быть я уже совершенно безумен, раз всё ещё не прострелил себе голову и не отправился на знакомство с демонами? Лишь упоминание некой бездны, которой боялся даже Роб, меня останавливало от того, чтобы разом со всем покончить.

Учитывая, что сутки на Сигнуме длились двадцать пять часов, оставалось лишь десять часов на сон и всё остальное.

Из этих десяти часов ещё два часа отходили на утреннюю и вечернюю молитвы, каждая по часу. Стоять на стёртых до крови коленях, непрерывно вознося хвалу Омниссии и Императору целый час, что может быть приятнее, не так ли?

В такие моменты я как никогда ранее начинал понимать, пусть и не принимать, почему некоторые из дебилов решили, что превратиться в истекающий гноем кусок разумного говна не самая худшая участь.

Из оставшихся восьми часов полчаса было отведено на второй и последний приём пищи. Есть приходилось быстро, ведь когда кончалось время требовалось немедленно прекратить приём пищи и идти строиться к выходу на работу, молитву или в бараки.

Оставшиеся семь с половиной часов ты был волен делать всё, что тебе вздумается. Конечно, если ты не хотел рухнуть от усталости на конвейерную ленту и стать сервитором, то вероятно лучше было бы потратить их на сон, но это был исключительно твой выбор – никакого давления.

Обычно все предпочитали выкраивать от получаса до часа на азартные игры, разговоры или секс. Техножрецы не мешали последнему, ведь беременные всё так же могли работать за конвейером.

Удивительно, но Механикус даже расщедрились на увеличенные порции и какие-то лекарства для беременных женщин.

Впрочем, сразу после родов любая «доброта» немедленно заканчивалась. У женщин было лишь три дня простоя чтобы прийти в себя, после чего начинались обычные рабочие будни.

Детей, к слову, немедленно изымали и переводили неизвестно куда, невзирая на крики матерей. Те из них, кто продолжал упорствовать, немедленно отправлялись на сервитаризацию. 

Может быть у них был даже ничтожный шанс, что их новое вместилище могли отправить в ясли. И тогда мертвый взгляд матери будет приглядывать за своим растущим ребенком.

Но не будем о грустном. Пребывая в постоянном «%;№№», имя которому Империум, я слишком сильно потворствовал своей любви к черному юмору.

Надо отдать должное, этой сволочи, носящей имя Роб, в некотором роде она спасла мне жизнь.

В себя я пришел, лежа на койке буквально только-только после отбоя. Именно эти шесть с половиной часов помогли мне хоть немного привыкнуть к своему новому телу и получить доступ к нескольким важным воспоминаниями реципиента.

Незнакомые звуки, непривычные чувства – привыкать к чужому телу было тяжело и неприятно. Тот же запах пота вызывал лютое желание содрать с себя кожу. 

Приди я в себя даже просто перед работой, тут бы моя жизнь и закончилась, ведь я просто не справился бы с конвейером.

Тем не менее ночь позволила мне прийти в себя, пусть весь следующий день я справлялся буквально впритык, чем несколько раз ловил пристальные взгляды проходящего мимо скитария, практически полностью роботизированного стража Механикус.

Проходя вдоль наших работающих рядов, лишенный чувств и сострадания воин внимательно следил синими окулярами своего противогаза за тем, кто не справляется с нормой.

К счастью, непослушные пальцы на вбитых за несколько предыдущих месяцев инстинктах вытащили мою жопу из той неприятности, иначе Игра закончилась бы толком не начавшись.

Все последующие недели я стабильно получал остатки личности и воспоминаний Маркуса Одиума. Тогда же я понял, почему все эти дни ко мне никто так и не подошел или не стал создавать проблем.

Я уже говорил, как именно были устроены бараки? Это было невероятно длинное помещение, в котором имелись трёхъярусные стальные кровати, расположенные четырьмя рядами, уходящими чуть ли не в бесконечность. На каждые два ряда возле стены был расположен вбитый прямо в бетон стальной туалет. Ни о какой уединенности не шло и речи. Не было даже возможности повесить какое-нибудь покрывало, чтобы отгородиться от окружающих.

Ночью, благодаря эху, если кому-то хотелось сходить, а кому-то обязательно хотелось, звук не прерывался ни на секунду. Если у тебя был чуткий сон, ну что же… это были твои проблемы, ведь сервиторы подобным недугом не страдают.

Но я немного отвлёкся, все же очень легко вспоминать о том, что тебя так сильно раздражает.

Каждая кровать имела тоненький матрас и чисто символическую подушку. Покрывала не было, ведь в бараке царила невероятная жара. Вероятно, под нами находился очередной литейный цех, а на охладительные системы для кого-то вроде нас решили особо не тратиться.

И вот мы плавно подошли к тому, кто же именно населял эти самые бараки. Признаться честно, с каким бы удовольствием я бы выдавил Робу глаза…

- П-пожалуйста! Не надо! Не подходите! – чей-то испуганный юношеский голос заставил меня стиснуть зубы и вновь попытаться заснуть.

- Ш-ш-ш, тише моя сладкая, мы же не хотим разбудить уважаемых людей. Завтра на работу, поэтому не надо кричать… - прокуренный скабрезный голос вожака был поддержан сразу несколькими сиплыми смешками.

Последующие следом приглушенные крики были настолько естественным в этом месте делом, что через два месяца, к своему ужасу, я воспринимал это, как что-то привычное.

Мир-кузница Сигнум, как и многие другие промышленные миры Механикус, не мог полноценно функционировать без поддержки со стороны множества других миров.

Аграрные миры везли к Механикус еду, другие же миры являлись ресурсной базой, перевозя в миры-кузницы бесконечный поток ресурсов, вроде пластали, адамантиума, флогистона и сотен других наименований.

Но был ещё один ресурс, который Механикус был нужен позарез. И имя этому ресурсу было – люди.

Промышленность Империума – это ненасытный зверь, перемалывающий человеческие жизни в пасту и требующий всё больше и больше. Естественно, было не так уж и много добровольцев отправиться в миры-кузницы, зная, что большая часть местных работников это сервиторы.

Именно поэтому значительная часть привозимых на Сигнум работников были преступниками или просто неудачниками, которых схватили, и не спросив их мнения.

Что, рабство? Право слово, что за глупое слово, ведь вы гражданин Империума человечества!

Надо ли говорить, что запертые в одних стенах с самыми жестокими преступниками ульев обычные гражданские почти ничего не могли поделать, Становясь их игрушками и объектами жестоких развлечений?

Единственным правилом было не убивать и не калечить, ведь в таком случае будет нанесен урон собственности мира-кузницы. О психологических пытках и унижениях речи не шло.

В этом плане то, что я стал обладателем тушки закоренелого душегуба, с лицом законченного убийцы, стало настоящим благом. Мои ближайшие «товарищи» по койкам прекрасно знали репутацию Маркуса, поэтому меня старались лишний раз не трогать. И моя подозрительная молчаливость, и отрешенность мало кого заботила, пока я к ним не лез.

Будучи всего двадцатисемилетним мужчиной, Маркус обладал крепким телосложением, витыми, пусть и не очень большими мускулами, квадратной челюстью и татуировкой какой-то хищной насекомоподобной твари на правом плече.

Почему какой-то? Просто художник был бухой, когда набивал, поэтому смешал сразу несколько хищных тварей подулья в одну. Маркусу получившийся монстр даже понравился, поэтому, когда он убивал семью татуировщика у того на глазах, то они почти не страдали.

Вернувшаяся память Одиума в красках показала, насколько же бывший владелец тела заслужил это место. Творимые им зверства хоть и не были чем-то выдающимся для этой вселенной, но я не раз просыпался с бешено стучащим сердцем, чувствуя на руках чью-то липкую, теплую кровь.

Были и плюсы от попадания в Одиума. Будучи главарём мелкой банды улья Маркус неплохо умел стрелять, пользовать ножом и владеть кое-какими навыками ближнего боя.

Добавить сюда отличную физическую форму, оставшуюся даже после четырёх месяцев этого ада, и становится ясно почему я лишь наблюдал царившую вокруг звериную жестокость.

Но самые великолепные новости я естественно оставил напоследок. 

Практически с самого начала нашего сюда прилёта стало ясно, что большую часть, если не всех привезенных ждёт сервитаризация. Проще говоря, все те тысячи работников, и я в том числе, уже заранее были приговорены к самой ужасной судьбе. 

Ведь сервиторы не ошибаются, они не жалуются и не бунтуют. Идеальные работники по мнению мира-кузницы и её правителя, генерала-фабрикатора.

И, казалось бы, в чём проблема. Почему я живу на Сигнуме вот уже четыре месяца и всё ещё не лоботомирован? Всё просто. Поток новоприбывших заключенных-работников был так велик, что у техножрецов просто не оказалось достаточного количества рабочих рук для сервитаризации всех и самих материалов для этого достаточно сложного процесса.

Как итог, мы были живы, но в любой день наша удача могла закончится, что сводило с ума. Именно поэтому многие из заключенных готовы были тратить свой отдых на измывательства над другими, даже рискуя впоследствии совершить ошибку на производстве из-за усталости. Они хотели урвать хоть немного развлечений перед смертью и притушить терзающий их животный страх.

Ужас подкрадывался и ко мне, но в отличие от всех остальных у меня была надежда, не дающая окончательно упасть в глубины отчаяния.

Все эти два месяца я яростно звал второй дар Роба. Некие задания, за выполнения которых должны были быть награды. Вот только все мои взывания закончились ничем.

Чертов дар отказывался работать и каждая последующая неделя всё сильнее выводила меня из себя.

Очевидно, я был в полной заднице, хуже которой, сложно было что-то придумать.

«Цзинь!» - с отчетливым звуком перед моими глазами предстала полупрозрачная рамка, разделённая на несколько частей.

О Темные боги и Император, кто меня тянул за язык?

От автора: те, кто упоминали мир Адептус Механикус оказались правы.) А теперь вот вопрос, что же наш герой будет делать и куда же всё это его приведет)