Субботний отрывок: продолжаем о мире, скверне и глубине могущества чардеев.

Бессрочный субботний флешмоб Марики Вайд ( https://author.today/post/496961 ). Очень вдохновляющая традиция. 

Сегодняшний отрывок продолжит начатое на прошлой неделе повествование. Он будет о чародеях, подлых приемах, различиях ведьм и магов... и темной силе, изменившей мир.

Для иллюстрации я вставлю кусочек неба, который вдохновлял меня на закат над Аланнором.

Зала оказалась светлой. Они с магом все еще сидели друг напротив друга, но стол как будто бы стал больше и приобрел овальные черты. Все деревянные предметы здесь украшала замысловатая резьба, украшенная позолотой. Резьба украшала даже ножки, – не то что спинки, – стульев, в которые превратились их кресла. Удивительно! Мира подобной магии не видела никогда. Эта иллюзия была живой, осязаемой, даже имела свой запах. Стол за которым сидели чародей и его гостья располагался возле большого окна с высокой стрельчатой аркой свод которой украшал витражный тимпан. Изнутри окно обрамляли расшитые золотой нитью тяжелые занавеси, а над столом висела изящная кованая люстра, украшенная мерцающим в свете около более дюжины свечей хрусталем. Даже потолок - и тот украшали фрески и лепнина. Мира никогда не видела такого богатства, но старалась держаться сдержанно.

– Кто тебя обучал? – подал голос чародей, возвращая внимание ведьмы к разговору.

– Мама, – честно ответила Мира, все еще оглядываясь по сторонам и рассматривая роскошную обстановку вокруг, – Больше некому. В моей деревне и окрестностях нет других ведьм или иных колдунов. Сплошь горняки.

Пока Мира говорила, в ее голове всплыл образ матери – красивой женщины средних лет со светлыми волосами и теплыми карими глазами. В груди Рэенгорда кольнуло. Он знал ее. И пусть она начала стареть, он хорошо помнил все черты… Неучтиво и очень грязно было копошиться в чужой голове без разрешения, но сейчас это было нужным магу допущением, чтобы узнать истину или развеять собственные сомнения. Что ж, теперь он знал. Перед ним сидела дочь женщины, которую он когда-то любил и потерял. Смесь радости и печали захватила сердце чародея. Мерания выжила. Ее не убили, несмотря на то, что за содеянное в прошлом бывшую чародейку объявили отступницей и противницей Братства. Спустя почти полвека маг узнал о ней хоть что-то. Собирался ли Рэенгорд ее навестить? Нет, определенно нет. Не сейчас. Возможно, никогда. У нее получилось выбраться из цепких лап архимагов, Братства, тайного Арканума и кровавых изысканий скверны. Она преуспела в том, что было неподвластно ему самому в силу обстоятельств.

– Могу предположить, что вы не бедствуете при этом раскладе.

Мира улыбнулась, сдерживая нахлынувшее любопытство, и вернувшись взглядом к своему собеседнику. Да, все именно так и было. На жизнь им хватало, но без излишеств.

А затем от неожиданного движения сбоку и внезапного вопроса ведьма едва не подпрыгнула на месте.

– Чаго изволите? – Резкий бесцеремонный вопрос.

Вдруг непостижимым образом прямо около них появилась подавальщица из трактира в совершенно неподходящем к обстановке простецком наряде. Она поставила руки в боки ожидая пожеланий по поводу яств, всем видом показывая чтобы гости пошевеливались с этим делом. 

Это было странно. Однако, именно так Мира определила, что все вокруг действительно оказалось иллюзией. К тому же иллюзией такой, которую видели только они двое… если это вообще было так. Ведьма на секунду представила, что возможно ее собеседник находится даже не там, где ей кажется, и это ее испугало. А вдруг? Почему нет? Только вот…был ли в этом какой-то смысл?

– Принесу как будет готово, – снова подала голос женщина в фартуке, собираясь уходить.

Пока ведьма переживала все свои подозрения и страхи, Рэенгорд успел обсудить ужин с подавальщицей и отпустить ее. Проклятье. Мира потеряла женщину из виду и ту снова скрыла иллюзия.

– Мне кажется, или ты чего-то боишься? – учтиво поинтересовался маг.

– Да…твоих возможностей, – честно призналась Мира после нескольких мгновений молчания. Но одновременно со страхом такая сила ее завораживала и восхищала. Сможет ли она хоть когда-нибудь обладать похожим могуществом? 

Если не вдаваться в тонкости, то каждая ведьма могла бы быть чародейкой, если бы вложила в обучение солидную кучу денег, а так же годы времени… однако, Братство не полнилось альтруистами, чтобы делиться знаниями с теми, кто не станет его частью. Так и сложилось: ведьмы и ведьмаки, ворожеи, знахари и кудесники – колдуны доморощенные, не богатые, схватившие крупицы знаний от таких же простаков или не осилившие обучение в Академии. Как младшие братья, не достигшие полного развития своих талантов. Звезд они с неба не хватают. Редко среди них встречаются сильные маги, умеющие впечатлить. Зато Рэенгорд знал, что в рядах «вольных» колдунов, неподконтрольных Братству, велико число тех, кто соблазнился играми со скверной.

– Я не трону тебя. Ты уйдешь отсюда живой и невредимой. Когда захочешь, – заверил он свою спутницу. Но почему-то в ней все равно поскребывалось чувство, что маг может быть опасен и не обязан выполнять это обещание.

– У меня есть только твое слово, – поспорила она.

– И это уже не мало. Я могу немедленно развеять чары, если те тебя беспокоят. Они призваны украсить вечер, а не угрожать тебе, – но он, обезоруживающе улыбаясь, недоговаривал: иллюзии еще и отвлекали ее внимание.

Мира в ответ покачала головой, показывая, что это не обязательно:

– Действительно красиво. Не поспоришь.

Молодая ведьма сдалась и решила, что если бы чародей действительно захотел, то мог бы проделать что-то подобное снова. Она не видела смысла что-то менять в этой ситуации. Ей оставалось лишь принять правила игры и перестать портить ужин надуманными опасениями.

Рэенгорда, казалось, устроил такой ответ. 

Маг расслабленно облокотился на спинку стула в ожидании возвращения прислуги с ужином. Скрипка заиграла для них красивую умиротворяющую мелодию с необъяснимым привкусом тоски. Мира не искала глазами музыкантов, ведь кем бы они ни были, то была иллюзия. Ведьма перевела взгляд своих необычных глаз и посмотрела в окно. За ним рыжел яркий закат, играя причудливым сочетанием цветов, вплоть до синего, в подернувших небеса легких перьевых облаках. Будто пена на волнах, они превращали небесную высь в странный перевернутый океан над головой. И если так далеко было видно пейзаж из окна, то «находились» они с магом в этой иллюзии где-то на высоте. Похоже, это был город: внизу темнели крыши домов.

– За окном находится Аланнор, – пояснил чародей, наблюдая за интересом Миры к пейзажу, – Воспоминание о нем, восстановленное из осколков памяти разных людей. Долгая и кропотливая работа, знаешь ли… Вряд ли кто-то еще тебе такое покажет.

Она удивленно моргнула.

– Это то место, откуда все началось?

– Да. Только здесь оно еще цело. Видишь справа высокую башню со сверкающим шпилем?

Она вгляделась, скользя взглядом по пространству за окном. Эту башню сложно было не заметить. Она высилась в центре города.

– Вижу.

– Там собирались архимаги и решались все важные вопросы.

Он, вроде бы, ничего особенного не сказал, но их беседа вновь вернулась к вопросам зловещей трагедии, уничтожившей этот город и изменившей мир вокруг. 

– А как вообще к скверне относятся те, кто не бывал в стенах Академии? Ведьмы, как ты, например?

– Мы к ней не относимся, хоть люди думают иначе и… – Колдунья осеклась, обдумывая стоит ли говорить то, что она собиралась. Она могла бы дать повод себя подозревать коротким «…я могу понять почему». 

– Продолжай, Мира. Я уже понял, что ты юлишь. Но могу сделать вид, что не заметил и додумать причины сам.

Проклятие. Она не хотела выглядеть ни глупой, ни подозрительной.

Теперь от волнения ей захотелось пить.

– Мне хочется верить, – поправилась она, – что другие к ней не относятся. Но я не знаю этого наверняка, – ответила она и на этом аккуратно остановилась, чтобы не спровоцировать новые неудобные вопросы. 

– Почему ты думаешь, что скверна так плоха? – Внешне глупый вопрос, но Рэенгорду хотелось узнать что думает сама Мира об этой силе. Знать что это плохо и понимать почему – разные вещи.

– Ну как же… скверна уничтожила это место, породила чудовищ и множество бед.

– Магия тоже может убивать, изменять, создавать различные конструкты, вроде големов… Это сила, которая сама по себе лишь инструмент. И ее деяния зависят исключительно от рук, которые ей пользуются. Почему ты думаешь, что и оскверненными силами нельзя пользоваться в своих интересах?

– Так меня научили. А конструкты не имеют души и своей воли. Наполняя магией камни, ты просто заставляешь их двигаться, а не изменить свою суть.

Мира задалась вопросом: интересно, а коснись голема скверна, он бы получил душу? Страдающую и измученную, запечатанную в этот крепкий сосуд, но все таки… душу?

Отрывок из рассказа "Мир без богов"

P.S. Хэй, Марика, я все таки вписала то, что мы обсуждали в прошлом отрывке ;)