Сон в апрельскую ночь

Приснился мне сегодня рассказ, довольно длинный и весьма красочный, из которого, увы, запомнил я только несколько эпизодов. Контекст: ГГ идет в торгпредство некоего государства, где ему назначена деловая встреча.

***

В маленьком сквере музицировала молодежь: девушка играла на зеркале, а парень пел. Большое прямоугольное зеркало, повёрнутое жестяной основой вверх, упиралось в колени девушки. Она левой рукой придерживала его верхнюю грань, а правой умело выбивала мелодию, постукивая по разным частям инструмента. Парень выводил хрипловатым, но красивым баритоном:

Я знал одну девушку, она была не как все.

Она играла на зеркале в своём Дальнем Овсе.

Она играла рано, в четыре утра:

Раз приснилась мелодия — значит, пора.

Её ругали соседи, родители били,

Она ушла из дома, её забыли…

Я не стал слушать дальше только потому, что торопился. Кинул пятёрку в раскрытый чехол от зеркала, где уже лежала чья-то мелочь, и ускорился.

***

На площади перед мэрией некстати случился митинг; пришлось продираться сквозь толпу. Седенький, но энергичный политик с рожей, всем знакомой по телепередачам, что-то бубнил в микрофон, но что – из-за ужасной акустики и плохого качества усилителя разобрать было почти невозможно. Впрочем, над ним реял транспарант с надписью «Требуемъ болея жёсткаго мiлосердия къ мигрантамъ», сделанной по старой орфографии — с ошибками, разумеется.

***

Над торгпредством развевался звёздно-полосатый флаг республики: в левом верхнем углу черный квадрат с тремя белыми звёздами, остальное — полосы: синяя, жёлтая, белая, красная, белая, красная, жёлтая, зеленая.

***

Как всякий важный человек, торгпред решил помурыжить меня ожиданием. Сам назначил встречу на полдень, сам на неё опоздал. Ничего, я не гордый, подожду: дело важнее. 

Сидя в удобном кресле, я от нечего делать принялся разглядывать приёмную, при этом старался не пялиться на секретаршу, деловито копошившуюся в бумагах. Именно потому, что там было на что пялиться.

Интерьер, впрочем, не представлял из себя ничего интересного: два канцелярских стола, кресла и журнальный столик у стены (там я и сидел), шкафы с довольно неряшливо расставленными папками. Привлекал внимание только литографированный портрет на стене, изображавший мордастого мужика с усами, свисавшими ниже, чем кончается застёжка на вышиванке. Голову его украшал вычурный убор в виде лежачего полумесяца, на рогах которого красовались — с одной стороны латинский крест, а с другой — шестиугольная звезда. Под портретом румуньской вязью было написано:

Преосвященный Пiр Руськый, Литвинськый и Румуньськый

Ицхак-Степан Мирза-Оглы (Тарасенко)

В правом нижнем углу большая аляповатая печать удостоверяла, что:

Се есть верное изображение с благословения канцелярии Святейшей Мамы Римской Сары-Мариам-Иоанны II.