Мальчики vs девочки
Автор: AnevkaВообще говоря, я против такого противопоставления. Я придерживаюсь мнения, что душевные качества человека от пола не зависят никак. У меня есть близкие мужчины и близкие женщины, но знаю я и представителей обоих полов, кому сама бы врезала (в фигуральном смысле - я девочка-ромашка и дерусь исключительно словесно).
Но не все женщины такие, как я, и в реальности, и в литературе хватает представительниц прекрасного пола, вполне способных уложить оппонента на обе лопатки не только метафорически. Я про таких пишу исключительно редко (потому что помним, да? я девочка-ромашка, придерживаюсь мнения что девочек бить низзя. Но если они первые лезут, то как бы и надо... но я всё равно такое не люблю, поэтому девчонки у меня обычно коварные интригантки, которых придушить хочется, но рука не поднимается, как правило).
Однако. Бывают и некоторые исключения. Так что для флешмоба "Драка между мужчиной и женщиной" в моей "Песне для тумана" нашлось сразу две логически продолжающих друг друга сцены, иллюстрирующих моё неприязненное отношение к такого рода ситуациям.
Аластриона лихорадочно царапала сухую, крошащуюся землю. Дуб был так огромен, его крона так густа, что сюда почти никогда не проникали свет и дождь, трава едва пробивалась. Полуоглохшая от стука собственного сердца, девушка не слышала, как пробирались по лесу трое викингов. Но не сомневалась, что скоро они будут здесь. У одного, рыжего, как она сама, был огроменный пёс, который наверняка без труда взял след. Правда, Блейн, кажется, выдавил собаке глаз… Аластриона всхлипнула, вспоминая, как хрустнула шея симпатичного парня, на которого заглядывались все окрестные девчонки.
– Вот ты где!
Девушка вскочила. Она знала этот язык. Последние капли старой королевской крови утрачивали земли и власть, но как величайшие богатства сохраняли в семье крупицы знаний. Слова.
– Хочешь обязательно сделать это под омелой? – рыжий доброжелательно усмехнулся и расстегнул пояс. – Не бойся, от одного не понесёшь, так от другого получится. Или от третьего…
Будь тут седовласый Ауд, он бы неодобрительно нахмурился: омела священна. Сошедшиеся под ней должны опустить оружие. Но Ауда здесь не было – он дрался где-то рядом с драккаром, не хочет воду из виду упускать, старый пёс. Эрик пожал плечами, будто спорил с приёмным отцом. Оружие… почему бы теперь и не сложить? На девку совсем другое орудие нужно.
Аластриона не хотела слушать. И не хотела смотреть. Все её мысли сейчас должен был занимать Кромм. Кромм Дуб, убитый бог. Но краем глаза она всё-таки видела пса. И его окровавленную глазницу.
Ирландка улыбнулась.
– Услышьте меня, – твёрдо, насколько могла, сказала Аластриона. – Сегодня, в Самайн, пусть Дикая Охота гонит это зверьё до самых холмов!
– Держи её! – ещё успел крикнуть Олав, но Эрик запутался в штанах, а в руке бешеной девчонки сверкнул золотой серп. С каким удовольствием она отсекла бы яйца этому рыжему чужаку! Но вместо этого полоснула по горлу. Себя.
Геро не верила своим глазам. Алым, как ягоды омелы, окропило ствол дуба.
Сиды не пьют кровь. Теперь, после ухода Кенн Круаха, не пьют. Но…
– Вот с-сука! – Эрик растерянно попытался оттереть капли с рукава. Как будто вся его одежда не была заляпана в крови родичей этой девчонки.
Долгий поход близился к концу. Многие месяцы опасностей, сражений и лишений. И море – на драккаре, полном мужчин. Потому что женщины больше трёх-четырёх суток не проживали. И их снова очень сильно не хватало.
– Гляди, ещё одна! – Бьорн зачарованно глядел куда-то вбок. О да, там было на что посмотреть.
Высокая, стройная, сияющая гневом, Геро шагала вперёд. И ей плевать было на грань, на холмы и на Самайн. Она рванула ветку омелы, и та вытянулась, закрутилась, подобно лозе дикого хмеля. Это не люди, это скот, который Геро будет бичевать, пока не загонит в море, солёные, очищающие воды смоют грязь и кровь, вернутся белой пеной, а северные варвары станут кормом для рыб.
– Альва, – тихо сказал Олав, но никто его не услышал. Эрик с удивлением рассматривал высокие, заострённые уши, изогнутые, изящной формы рога. «Интересно, а мех у неё там есть? Это как козу трахать? Йотун меня раздери!»
– Йотун меня раздери, – зашептал Олав, – надо живьём брать. Альвгейру подаришь.
– Альвгейру? – Альва щёлкнула верёвкой-омелой и сорвала плащ с Бьорна. Тот взвыл.
– Он диковинки любит. – Болли прыгнул и тут же покатился по траве, обиженно поскуливая, как щенок. А в следующий миг, как ни крепко сжимал Олав меч, его вырвало из руки. Запястье полыхнуло болью.
– Тише, отродье! – прошипел он, усмехаясь своему отражению в тёмно-синих глазах Геро. Меч Эрика даже не касался её кожи, а на шее уже появился ожог. – Железа не любишь? Терпи!
Три меча, окованые щиты… Геро передвигалась, как во сне. Всё вокруг пульсировало и переливалось разными оттенками боли. Она почти не соображала, куда её ведут, пока рывок не заставил упасть на колени. Страдание стало настолько пронзительным, что отрезвляло.
Они стояли кружком. Крупные бородатые мужчины глазели на неё, как на диковинное животное. Да она таким для них и была.
– Слышь, – хмыкнул кто-то, – а, это… шерсть у неё там есть?
Геро не стала дожидаться, будут ли они проверять. Лиса, попавшая в силок, отгрызает себе лапу. Альва в одно движение выломала обмотанный железной цепью рог.
Как она бежала! Никогда до и никогда после Геро не бегала так! Куда там оленям! Ветви родного леса не успевали раздвигаться, сами того не желая, хлестали по лицу. Однорогая альва рухнула от изнеможения уже внутри грота, у самой кромки воды, начисто забыв о том, что в Самайн не следует беспокоить королеву Мэб. Геро подняла голову, и злорадное предвкушение стало для неё живительным нектаром: Дикая Охота Кенн Круаха показалась бы сворой щенят по сравнению с душой Ирландии.
– Надо… …ать… отсюда! – седовласый Ауд с переменным успехом пытался перекричать бешеный порывистый ветер.
– В бурю? – прорычал Эрик. – В ночь?
– Здесь нам точно конец! – поддержал наставника Олав. Он кое-что слышал о сидах Волшебных Холмов. Сказки, конечно. Но если в самом деле существуют рогатые бабы, кто поручится, сколько в тех сказках правды. – Сегодня Самайн!
– Я вырежу тебе глаз, – обыденно сообщила однорогая. – А потом повешу на дуб вниз головой. У вас, я знаю, больше ценят ясень с целью поумнеть, но тебе дуб лучше подойдёт.
Эрик попытался сбить альву с ног. Вместо этого упал сам. Проклятый туман, сквозь который он продирался столько часов, иссушил, вытянул силы, сковал разум.
– Через пару дней, – продолжала Геро, – я отсеку тебе то, чем ты думал, когда погнался за девчонкой.
Викинг не собирался сдаваться без боя. Он мало на что уже был способен, и просто ухватил альву за лодыжку. Получил чувствительный пинок по рёбрам.
– А потом, – однорогая наклонилась к самому его уху и прошептала почти нежно: – я вырежу тебе сердце, чтобы когда-нибудь затолкать его в глотку Барду. Может, хоть это заставит паршивца заткнуться навсегда.
Жалобно заскулил Болли. Он полз, прижавшись к земле, стараясь подобраться поближе к хозяину, на альву же больше и не думал нападать. В его лобастой голове просто не осталось места для такой мысли.
– Хороший у тебя пёс, – задумчиво сообщила Геро, небрежно провернула в пальцах сверкающий клинок. – Преданный. Жаль, ты на него мало похож… но это мы подправим.
Нож вонзился викингу в правый глаз. Эрик заорал и почти тотчас же погрузился в блаженное небытие.