Мечты как лакмусовая бумажка

– Спасибо! – проходя мимо, она мимоходом коснулась губами его виска. Джегга обдало благодарностью с отчётливыми нотками нежности. 

Он проводил Астер взглядом.

Уму непостижимо. 

В первый раз он поцеловал девушку ещё в школе. Не в интернате Священной Миссии – в школе для молодых аристократов Раджан-ка-шехер. Одним из таких аристократов Джегг по настоянию учителя притворялся. И притворялся настолько успешно, что на него даже начали шикаар карна – охоту за женихами. В тот день мастер стихосложения по очереди выслушивал и обсуждал с учениками их домашние заготовки. Джегг, как обычно, освободился первым и отдыхал в тени сада, дожидаясь, пока его менее расторопные однокашники доведут учителя до состояния раздражения, и он не призовёт их к медитации. 

Владелец школы, почтенный Чаалаак, получил от родителей Митай богатые подношения в обмен на возможность для их юной дочери погулять в укромном месте школьного сада, давно облюбованном способным юношей, которого в школу приводит сам Чёрный Мудрец. 

Ни о чём подобном Джегг, конечно, не подозревал. Напротив, он чувствовал, что действительно понравился ей. А она… о, безусловно, она, со своей стройной, но уже такой женственной фигурой, нежной кожей и волной иссиня-чёрных волос не могла не понравиться подростку, голова которого плотно забита многочисленными премудростями двух культур, а тело изнывает от избытка гормонов. На них обоих уже почти не осталось одежды, когда Джегг прижал к стволу какого-то дерева её горячее тело, а губы Митай соединились с его собственными. 

И её мир ворвался в его душу. Уютный, предсказуемый, строго подчинённый традициям мир: вот она, юная женщина, послушная воле отца, почтительно внимавшая урокам матери, добыла себе мужчину. Молодого, красивого, из хорошей семьи. Чёрный Мудрец сам говорил (и люди слышали!) что этого юношу он прочит в преемники себе. И всё у Митай будет хорошо: муж станет со временем новым Мудрецом, и дом Митай будет утопать в садах, а сама она – в дорогих одеждах и драгоценностях. Она родит супругу много детей, мальчиков и девочек, и воспитает их в благочестии и послушании, как и подобает хорошей матери и жене…

Джегг отшатнулся от девушки так, будто его ужалила змея. Да, для Раджан-ка-шехер Митай – образец добродетели. Таковы традиции аборигенов. Но для него это отражение ереси семьи Бадрика. Слишком свежа ещё в памяти первая проповедь, едва не стоившая ему жизни. 

Джегг не пытался менять что-то в Митай, в её стремлениях и образе мысли. Он никогда бы не посмел. Всё произошло помимо его воли, как и в первый раз, с той женщиной, матерью мальчишки-садиста. 

Девушка закрыла лицо руками, разрыдалась и убежала. А уже через пару часов её разгневанный отец требовал суда над «демоном, испортившим его дочь, не желающую больше исполнять свой женский долг». В очередной раз Джегга назвали демоном. И далеко не в последний. 

Уладил всё учитель Стил. Джегг боялся поднять на наставника взгляд, но старик его не винил. Напротив, проявил неожиданное сочувствие. Гнев же направил на Чаалаака, занимавшегося греховным даже по меркам Раджан-ка-шехер сводничеством, и на отца девицы, отправившего её на шикаар карна – почтенный человек должен был прийти с дарами к самому Чёрному Мудрецу, если хотел выдать за его наследника свою дочь, и ожидать решения Мудреца – сочтёт ли тот Митай достойной. Сошлись на том, что Чаалаак выплатил отцу Митай выкуп за невесту и формально Чёрный Мудрец забрал её к себе в дом. Ещё столько же Чаалаак заплатил его учителю – за причинённое беспокойство. Митай, растерянную и беспрестанно рыдающую, отвезли в Священную Миссию Космопорта. Целый сезон её усиленно обучали языку, а потом ещё несколько лет воспитывали в интернате. Джегг смог вздохнуть свободно лишь тогда, когда Митай вышла замуж за какого-то заезжего дипломата и упорхнула в большой, лежащий за пределами колонии, мир. 

Это происшествие вынудило Стила, наконец, провести с учеником разговор, который старик откладывал слишком долго – об отношениях чёрных священников с противоположным полом. Существовала методика, позволявшая разделять физиологическую и платоническую стороны отношений. После разделения одну из них следовало приглушать. 

Плотская любовь без эмоциональной связи для чёрного священника не запрещалась, но и не поощрялась – уж очень близко она граничила с ересью использования человека в качестве средства, а не цели. Но при обоюдном согласии такие союзы допускались даже в качестве официальных браков. Джегг, впрочем, эту возможность сразу отверг – эмпатия стала основой его существа. Сама мысль подавлять душевные порывы для поддержания плотских отношений казалась ему нелепой и бессмысленной. 

Второй путь – тот, что выбрал для себя и его учитель – предполагал эмоциональную близость, но в контролируемых пределах. Джегг уже понимал, что это значило – ограничение физических контактов. И собственного физического влечения.

А белый священник Оле как-то рассказал ему о Норге – волшебной стране, богатой, счастливой и умеренной. Колонисты Норга не подвержены ни гипнозу пропаганды, ни специфическому ментальному воздействию священников Миссии. Вот только попасть туда практически невозможно – Норг неохотно принимает к себе иммигрантов. А уж с такой профессией, как у Джегга, об этом нечего и мечтать. 

Но Джегг мечтал. Мечтал, одиноко лёжа в своей комнате, мечтал, с головой пропадая в лётных симуляторах. Никому и никогда он не рассказывал о своей заветной цели: угнать звездолёт и сбежать в вольные контрабандисты. И когда-нибудь где-нибудь спасти молодую красивую туристку с Норга от каких-нибудь космических пиратов. Или хотя бы с терпящего бедствие корабля. 

Разумеется, Джегг был достаточно взрослым, чтобы понимать – это всего лишь приятный мираж, воплотиться в реальность которому не суждено. Норг считал колонистов своей главной ценностью. Их личный код обеспечивал такой уровень протекции, который никому в Священной Миссии даже не снился. Если туристка с Норга каким-то чудом попадёт в плен, Норг вышлет за ней целый флот боевых кораблей. А уж надёжность их звездолётов с обычными даже сравнивать не приходилось. И это не говоря о том, что сам Джегг никогда бы не смог махнуть рукой на ответственность чёрного священника, которую нёс перед собственной Священной Миссией, и просто сбежать. 

Потом времена изменились. Моральных ресурсов не оставалось ни на лётный симулятор, ни на фантазии (порой весьма фривольные) о прекрасной незнакомке, благодарящей его за своё спасение. Постепенно Джегг о Норге забыл. 

С женщинами дело обстояло сложнее. Подавлять собственное влечение он научился быстро, и вскоре это стало естественным, как дышать. При этом всё более отточенный навык эмпатии открывал широкие возможности. Джеггу не составляло большого труда расположить к себе практически любую даму, если того требовала миссия. А случалось такое нередко – основная часть заданий состояла в том, чтобы подобраться достаточно близко к человеку, которому требовалась проповедь. И женщина этого человека, как правило, открывала самый короткий и надёжный путь. 

Он никогда не заводил всё слишком далеко. Никогда не использовал всю власть, которую давали ему пара танцев, несколько двусмысленных фраз и жарких прикосновений. Ведь это лишь часть его работы. Та часть, за которую он себя особенно ненавидел. 

Но вот Джегг сидит в нейроперчатке за мнемосхемой космического корабля. А уроженка Норга только что отблагодарила его поцелуем. Юношеские мечты сбылись иначе, чем он себе представлял.

Отрывок из "Тернистой звезды"