Речь персонажей
Автор: Влада ДятловаИнтересный флешмоб от Anevka пришелся мне по душе. У меня очень разные герои и о всех них я, как автор, знаю чуточку больше чем есть в тексте. А что может быть прекрасным инструментом опосредованно донести некоторые детали их бэкграунда, как не через речь?
Когда-то я даже заморочилась, что придумала немного «суржик» для своих героев. Потому что «верхи» в этой горной стране были когда-то оккупантами, а «низы» — соответсвенно окупированными и разными этническими группами. Но за века ассимиляция прошла успешно. В плане языка тоже. И появился суржик, на котором и говорят низы, и прекрасно понимают верха, но брезгливо поджимают губы в официальных ситуациях.
За очередным поворотом коридор ожил, наполнился звуками: скрипела колыбелька, стучали расставляемые тарелки, шуршало колесо прялки, журчал разговор. Рэд с трудом разбирал шипящий местный говор. Отвык что ли за пять лет...
– Кому ж быть новым прыймом? – спросила девушка.
– Чухай свое черпилья, а не галякай попусту. Правду говорят про баб – волос долог, а ум короток. Г’здыня сама разберется, тебя, однакош, не спросит. Только шта с того выйдет? – рассудительно ответил мужской голос.
– Буде проку, ач выбере с толком, – рассыпался колокольчиками девичий голос, вода плеснула в бадью, и гулко зазвенел казан. – Добрый газд был барон Мэрдок при старой г’здыне.
– С толком? Хуч бы не было, как при Анваре, най ся на ношь не приказуващ!
– А Анвар ше хто?
– Молодая ты, Юцька, най тя боги заварушат знать. Прыйм тут разних перебывало... – вздохнул мужчина гулко.
– Все одно не разберу, айчше плохого в том, шта новый газд в замке появится? Може выберет да и перестанет лютовать. Знать бы кого!
– Да кто их разберет, ясношановных. А докиш кланяться всем женихам следует понище. А ты, Юцька, заместо того, чтоб языком теревенить, беги, чибрю со стола собери.
Рэдрик поспешно отступил за угол, а когда по полу застучали деревянные башмаки, подождал, пока девушка вынырнет из-за угла, и ухватил ее за рукав.
– Ай! – воскликнула она, уставившись на него бойкими черными глазищами. И не испугалась особенно, только любопытство плещется под ресницами. Как кошка: и интересно, и боязно, и лапкой потрогать охота. А, если что, отскочить и убежать успеет.
– Я заблудился, – честно признался Рэд, – где гостевые спальни?
– Пойдемте, ваша милость, – покажу, – изобразила она что-то отдаленно похожее на реверанс.
– А что хозяйка ваша – злая? – стараясь не отставать от девушки, спросил Рэд так, между прочим.
– Кому злая, а кому шайная, – передернула плечами та. – Нам так хорошо, а злыдням всяким – беда. У нас в Шионе, ваша милость, дома не запирают, на амбары замков не вешают.
– Шуга-нигда боитесь? – вспоминая родные словечки, греющие душу, поинтересовался Рэд.
– Нищ! – мотнула косой девушка. – У нас свои не воруют, не насильничают. Аче г‘здыня хуч из-под земли достанет.
– Аийяк?! А чужие?
Девушка рассмеялась:
– Чужие моще бояться г‘здыню. Вот комната, ваша милость.
– Крешно шаную, – поблагодарил Рэд.
Было бы странно если бы капитан грузового корабля с отчетливыми ирландскими корнями, разговаривала бы, как профессор Гарварда.
Мой партнер по безумному танцу над бездной, патрульный кап-три шагнул ко мне и навис: в жизни он был высоченный и его мощный раздвоенный подбородок подавлял меня. Он глянул на меня безумным взглядом, белок его левого глаза затянуло красной сеткой лопнувших сосудов, прямое управление это вам не клурикон в суп плюнул, и рявкнул:
— Какого... хера?! — Там между этими двумя словами было еще несколько, которых я не понимала, но по интонации догадывалась.
— А вы?! Какого?!
Мы немного помолчали, потом я, все-таки помня военную субординацию, вбитую в меня наглухо, ответила:
— Простите, кап-три, но космодром «Арварах» гражданский, светился на карте зеленым, значит, готов был принять борт. А еще у меня случилась неполадка в оборудовании.
И у меня нет денег платить неустойку. Но об этом я ему говорить не стала.
— Зеленым? — Своим раздвоенным подбородком он указал на тактическую карту, где клятый «Арварах-2» пылал густо-вишневым цветом — военный объект исключительного значения.
— В пути многое меняется, — пожала я плечами, — начав маневр, его надо завершить. А в момент начала маневра — зеленый. А вы-то, кап-три, зачем садились? Болтались бы себе на орбите.
Плохо, ой, как плохо, сесть на такое, это тебе не неустойка. Пусть на них всех Балор глянет!
— Да, вот потому и садился, — он снова кивнул на неприлично вишневый кружок. — По инструкции. А вы, значит, по велению души? — Прищурив глаз, он смотрел на светящуюся на терминале отметку «принято» напротив номера моего борта. Я смотрела туда же — за несколько секунд зеленая надпись стала серой, а вращающаяся внизу экрана горизонтальная восьмерка, знак всеобщего Нета, пропала. Арва обрубила внешнюю связь, но мой груз был зафиксирован и данные ушли в общую систему.
Забодай все Кернунн! Вляпалась! Как выкручиваться?!
Матушка кажется вездесущей. Ну, пока браслет на моей руке, так точно:
«Нэй! Не смотри на карту и на нашивки. Смотри на мужчину! И улыбайся, урискова ты дочь!»
Я сделала шаг вперед, отступать ему было некуда в этом небольшом пространстве, и улыбнулась, хотя знаю, что улыбка только четче обозначает морщинки на моем лице. Протянула руку:
— Меня зовут Нэй Дафф. А вас, кап-три? По-моему, после такой посадки мы должны хоть имена друг друга знать.
— Галь Эйдлин. — От неожиданности он пожал мне руку и попытался ее забрать немедля. Но я все-таки постаралась задержать:
— Капитан Эйдлин, — сжимая его руку, но стараясь не переусердствовать, — сами подумайте, если бы не моя неповоротливая «корова по кличке Пеструха», то вы бы, может, и не сели вовсе. Этот беннин сын отвлекся на меня и подпалил вам только... хвост.
— Подпалил он мне зад, давайте уж честно, капитан Дафф!
«Давайте уж совсем честно продолжим!» — хотелось сказать и мне, но Эйдлин справился сам:
— И если бы ваша замечательная «корова» не выписывала эти эквилибрические трюки, то спалил бы прямым попаданием. Вы из бывших федеративных истребителей? Такие фортели на транспортнике выделывать?
Нет, я из дурных урисковых детей! Но сказала вслух:
— «Пеструха» просто очень приемистый кораблик. И летаю я на ней уже почти два десятка лет — куда и как только не садились.
— Впечатляет!
— Если учесть на чем и как вы сели, капитан Эйдлин, то это тоже впечатляет!
Скажу я вам, когда мужчина и женщина впечатлились друг другом, то это хороший залог к развитию отношений. По крайней мере, он не спросил, в каком месте был мой ум. А я опасалась, что забыла его на Таре.
Или боярская дочь и ее не менее боярского происхождения свекровь разговаривали бы, как две обычные современные домохозяйки (ну, тут лукавлю: женщины всегда одинаковы, вопрос только в подборе слов и построении фраз)
Так вот, сижу я, на Шушу смотрю, нить путается, кружево не получается.
— Ох, ты, бестолочь безрукая. Только нить шёлковую портишь! — ворчит Яга.
— Прости, матушка Ягмина Дайвишна. Давит мне в груди что-то, дышать трудно. Не про кружево мне думается.
— А про что ж тебе думается, пустоголовой?! — пуще ярится ведьма.
— Да про что мне может думаться? Обещался муж быть ещё вчера. А нет его, и ни о чём я боле мыслить не могу! — выпали коклюшки из рук.
— Эх, молодая ты ещё, глупая. Доля наша такая — ждать. Ничего, пообвыкнешь. Сколько я на своём веку прождала — и мужа, и сыновей.
— Сыновей? Так у вас, окромя Ивора, ещё сыновья есть? — удивляюсь.
— Были, — отвечает тихо. — Один остался. Последний. Младшенький.
Молчим, в окно глядим — да что там рассмотришь сквозь слюдяные кругляши?
— Эх, кабы яблочко по блюдечку покатать! Да запретил Ивор строго-настрого, — вздыхаю.
— Запретил! Ишь какой! То он тебе, жене, запрещает пусть. А мне он не указ! — шипит Яга.
— Да?!
Врёт ведь чудь окудная. Видела я, какой он ей не указ. Эхо по всему замку гуляло, стены тряслись! До нового месяца свекровь моя потом из светёлки носа не казала.
— А узнает? — ехидно спрашиваю.
— Ой, что будет! — рукой машет. — Ну да ладно, где наша не пропадала. Покричит, погрозится, да и простит. Тебя, Любава, конечно, сразу простит. А меня чуточку опосля.
— Да не знаю я, где блюдечко. Спрятал, — снова вздыхаю.
— Мне ль не знать, где прячет. Только дверь свою, небось, словом заповедным запечатал. Новым. Старое-то я знала. А новое ещё не подслушала, — сокрушается Яга.
— А я слышала, — говорю задумчиво. Тут и Яга коклюшки свои бросила. Посмотрели мы в глаза друг дружке — и к колдуну в комнату побежали.
У меня их много, героев этих, и все разные. Как набьются в голову — не продохнешь. И каждый со своими тараканами в голове и речи. Такими уж пришли — не перевоспитаешь.