Драккарец. Ч.5

Верх ахтерштевня с привязанным к нему человеком, семиметровый кусок двух верхних поясов обшивки и кормило с румпелем, унесло волной в ревущий водоворот. Туда же ушла и «дева» с ахтерштагом.

Лишившись кормовой растяжки мачта высказалась в духе Кипелова:

- Я свободна, словно птица в небесах, - и беззвучно в общем рёве ветра, но весьма ощутимо скрипя корпусом кораблика, ушла в несвободный полёт.

Выламывая шпором оба толстенных, по 0.6-0.7 м, бруса, на которых она держалась, киль, с которым нижний брус связан, бимсы под мачт-фишерсом… По счастью, крепление брусьев-плах оказалось не слишком прочным. Получить подобие викинговской казни с выворачиванием рёбер из человека, но - из драккара, не довелось. Рёбра-шпангоуты издали душераздирающий скрип, но отпустили беглянку.

С неслышным в грохоте урагана звоном мачта лопнула оба своих ванта и, косо взлетев подобно огромной птице, рухнула в море чуть левее форштевня.

«Я свободна с диким ветром наравне,

Я свободна наяву, а не во сне!».

...

Кораблик прыгал по волнам в дикой пляске. Палуба судорожно вздымалась и опускалась, как диафрагма человека, которого тошнит. Казалось, судно всячески старается изрыгнуть ютившихся в нём людей.

Люди пытались соответствовать. В смысле: тоже изрыгнуть. Увы, завтрак давно прошёл. В смысле: по пищеводу. В смысле: в обе стороны. Не в силах ничего предпринять, страдальцы только цеплялись за обрывки снастей, за доски, за самые незначительные выступы на всем, что еще оставалось после катастрофы.

Без паруса ветер давил на поднятые борта на носу и корме. У драккара, как я уже… они одинаковы. Работают как штормовые трисселя. Не путать с трусселями.

Нас разворачивало бортом. Сейчас ка-ак…

И тут ветер стих.

Как я уже объяснял - драккар не тонет. Не потому, коллеги, о чём вы сразу…, а потому что деревянный. Может развалиться, перевернуться… Человека можно смыть. Плавучесть человека хуже дубовой. И ещё ему, почему-то, нужен воздух. Который он постоянно портит, но, при отсутствии, умирает.

(… ветер переменился. Норд-ост сменил прежний зюйд-вест)

Дежавю. Я снова торчу в обнимку с бревном головы дракона, которая теперь зад, пытаясь разглядеть что-нибудь в кромешной тьме. Меня снова кто-то дёргает за штанину. Но мне пофиг: штаны-то уже мокрые.

Почему мокрые? - Странный вопрос, коллеги. Потому что вокруг море. И в корабле тоже.

- Там! Впереди! Берег!

Бедная княжна Маша. Стоило ли так напрягаться? Насколько я помню географию, у нас впереди везде берег, весь юг от востока до запада. Вопрос не в наличии берега, а в его отдалённости.

- Оп-па!

Кораблик рыскнул. От неожиданного движения уходящей из-под ног палубы княжна, подобно матче, «захотела свободы» и полетела за борт. Но не преуспела: от Ваньки-лысого, как от мафии, ещё никто не уходил. Пойманная за платье, она была прижата к моей груди.

- Ты куда? Мы ж не договорили.

Совершенно невоспитанный ребёнок! Даже «спасибо» не сказала. А сказала:

- Там! Я вижу! Тёмное. И там (она ткнула пальцем в две точки южного горизонта).

Она удивлённо посмотрела на меня сверху:

- А между - светло.

Коллеги, я понимаю круг ваших ассоциаций к описанию «а между - светло» применительно к негритянкам, но мне было не до того.

В голове копошилась какая-то мысль. Копошилась-копошилась и выкопошилась:

- А ты чего? В темноте видишь?

Я держал Марийку на руках и она, рассматривая меня сверху, удивлённо спросила:

- А ты чего? Не видишь?

Мысль о том, что твои собственные таланты не являются общераспространёнными - кажется странной. Это ж так нормально видеть в темноте, обладать абсолютным слухом, стрелять на звук…

- Ткни пальцем в между. Понял. Левый борт! Суши вёсла!

Теперь уже и я различал два тёмных пятна потемнее и тёмное пятно чуть светлее между ними.

Нас приподняло и… да коллеги, вы правы: и опустило. Но не вниз, а вперёд. Очередная волна уже нависала чёрно-белым гребнем над дубовой головой «козла залива», но её подошва приподняла нас и заелдырила… я бы сказал - зашпандорила, хотя правильнее — запиндюрила... в просветление. Нет, не моё, а горизонта.

Раздался скрип, треск, удар. Драккар попал во что-то твёрдое. Твёрже морской волны, но не гранит. Все полетели вперёд. Который у нас зад. В полёте я успел вывернуться и упасть на спину.

Факеншит! Понастроили тут скамеек…

Мне на грудь приземлилась Марийка.

Факеншит. Два раза.

Это-то ничего - ребёнок же. Но едва она откатилась в сторону, как раздался новый треск. Следующая волна приподняла кораблик, протащила чуть вперёд, а мне на грудь упала дубовая голова змея.

- Ы-ых, - сказал я. Ибо более сказать было нечего.

Много я чего понаделал в этих двух жизнях, но ни драться с драконами, ни обниматься с ними прежде не приходилось. Даже с деревянными. Следует ли объятия с драконом считать зоофилией? А с его деревянным изваянием - дендроманией?

Лежу с ним нос к носу, разглядываю зубки трёхдюймовые… Какой талант резчика! Какое внимание к натуре! Вон, на левом клыке даже кариес выгравирован.

- Вуйк! Вуйк! Ты живой?

- Отстань, ребёнок, я в печали.

Надо вставать. Интересно, какой сегодня день? Судя по силе нежелания переходить в вертикальное положение - понедельник.

Ну и куда это мы попали? Какие-то песчаные холмы, мы в ложбине между ними.

Вытащили из корабля всякое барахло. Главное - ту здоровущую палатку. Поставить её на таком ветру не получится, но чуть дальше и выше нашли узкую лощину, накрыли пологом, прикопав края, подняли центральные стойки и, отрыв посредине яму, запалили костёр. Сухого - ничего. Но зиппы мои работают: отплёвываясь и плача от дыма, можно запалить мелкие щепки от недавнего «хряка волн». Ой, от «вепря», конечно.

В углу, в густом едучем дыму от сырых дров, тихо ругались пулемётчики:

- Куда ты стакан дел? Всё есть, а стакана нет. Если потеряли - Воевода заживо шкуру спустит.

«Стакан» - это не то, что вы подумали - полый стальной запирающийся цилиндр. В нём хранят прокладки. Снова - нет. Коллеги, ну что вы всё про одно? Пневмопулемётам тоже нужны прокладки. Кожаные.

- Всем отдыхать. Утро вечера мудренее.

Конец