Однозначно драться

— Во-первых, это пока не арест. Во-вторых, мы не полиция, формальности не разводим. Все документы вам предъявят в Лефортово, в следственном изоляторе. Если это потребуется.

— Я не совершал ничего противозаконного, тем более, антигосударственного. Требую адвоката!

— Прекратите, Моравский. Вы не в том положении, чтобы требовать. Нам известно всё. Сейчас в вашей комнате проведут обыск, соберёте свои вещи, и повезём вас в Москву. Но прежде я с вами поговорю с глазу на глаз. Садитесь за стол.

Моравский сел, напротив него сел фээсбэшник. Приказал другому сотруднику, чтобы тот шел "говорить со вторым". Надо думать, что с Евгением.

Объявил Артемию, что является следователем по его делу. И сразу, с места в карьер, предложил "заключить сделку со следствием".

— Вы расскажете нам всё, что вам известно о нелегальной организации, которая называет себя "Суммой", и обо всём, что связано с амстердамским делом. Мы знаем, что вы полноправным членом этой "Суммы" не являетесь, что они привлекли вас к своим делам без вашего желания, шантажом. В отличие, например, от охранника этой суммовской резиденции. Он фанатик, пытался дёргаться, за оружие хвататься — сейчас сидит внизу тихонький и в наручниках.

Но вы-то, Артемий Константинович, человек ведь не такой. Вы — умный, вы — реалист. И вы уже, как сейчас спортивные комментаторы выражаются, "возрастной атлет".

Следователь осклабился.

— Вам все эти авантюры даром не нужны, не так ли?

Моравский молчал. Следователь тоже помолчал, потом продолжил:

— Сейчас полным ходом идут аресты всех "суммистов". Организацию, мы, можно сказать, обезглавили. Гражданин, который вам назвался Ираклием, тоже арестован — взяли его, когда к этому коттеджу ехал, сейчас его доставляют в Лефортово. Будете сотрудничать, всё у вас в жизни нормализуется. Гарантирую, что проходить по делу будете только свидетелем, про Амстердам мы забудем. И про то, что в аэроэкспрессе случилось, забудем. Тем более, что там были члены этнической преступной группировки — тьфу на них. Запишем, что действовали вы всегда исключительно под давлением, что использовали вас втёмную. Да так ведь оно и было на самом деле, мы же понимаем.

Вам даже и в следственном изоляторе сидеть не придётся, будете во время следствия и суда находится на одной из наших квартир. Потом отпустим вас в ваш Нижний Новгород, будете жить как раньше, только раз в неделю у нас отмечаться полгодика-годик. Забудете об этом неприятном эпизоде вашей биографии, и всё. Итак?

— Я сейчас в стрессе. — голос у Артемия, решившего, что надо потянуть время, почему-то стал хриплым. — Мне нужно как-то прийти в себя, сосредоточиться...

Следователь сделал неопределенный жест рукой.

— Ну, пожалуйста, приходите в себя и обретайте состояние сосредоточенности. Но только не долго. Минуты три.

Мужчина вытащил из кармана какой-то маленький гаджет — как догадался Моравский, диктофон, и положил его на стол.

Моравский пристально посмотрел мужчине в глаза. И внезапно всё понял. "Собеседник" не выдержал взгляд Артемия, глаза опустил. Будет ли отводить взгляд в такой ситуации не просто спецслужбовец, а волчара-следователь ФСБ?

Никакие это не фээсбэшники. Они из тех самых "раскольников", из отколовшейся части Суммы, люди которой его допрашивали в Амстердаме. И живым он им не нужен, они его после пары допросов "обнулят".

Мужчине, сидевшему за столом напротив Моравского, было лет тридцать пять. Спортивный, крепкий. В драке с таким у 54-летнего "возрастного атлета" шансов нет.

— Ну так что же, Артемий Константинович? Делайте ваш экзистенциальный выбор. Соблюдать закон "омерты", как в кино об итальянской мафии, или же вернуться к приличной жизни законопослушного гражданина?

"И слишком уж он красноречив для спецслужбовца! Покойный "Хорёк" так литературно не говорил ".

Моравский смотрел на догорающие красные угли в камине. Евгений затапливал камин в столовой всегда с раннего утра. От Моравского до камина было метра полтора, от него шло приятное тепло. Сбоку около камина стояла кованая подставка, на которой висели печные принадлежности: совок и щётка с длинными рукоятками. И кочерга. "Кочерга на семёрку похожа".

Артемий встряхнул головой.

— Да. Буду сотрудничать во всём. При условии, что будет как вы обещали, то есть без тюрьмы. Вот, здесь всё по Сумме.

Моравский вытащил из кармана свой блокнотик и аккуратно сложенный вчетверо носовой платок. Положил блокнот и платок перед "следователем".

— А что в платке? — следователь удивился.

— Не сопли. То, что вам нужно о Сумме.

— Хмм, да? — "следователь" наклонился над платком, начал его аккуратно и внимательно разворачивать.

Моравский метнулся к камину, схватил кочергу, и обеими руками обрушил тяжёлую железяку на голову "раскольника".

Мужчина успел инстинктивно прикрыться рукой, но эту защиту удар Артемия пробил. Моравский ударил ещё раз, псевдоследователь ФСБ упал со стула.

Артемий обшарил его карманы: бумажник, телефон, никакого оружия. Услышал топот бегущего человека за дверью, схватил кочергу, встал сбоку от двери, прижавшись к стене.

Дверь распахнул коллега "следователя", сразу увидел лежащего на полу товарища, охнул, бросился к раненому, оказался спиной к Моравскому.

"Не профи".

Артемий ударил кочергой "единицу"-раскольника по затылку. Тот застыл, и почему-то медленно, как будто в замедленной киносъемке, повалился на пол.

"Убит?" — мелькнула у Артемия мысль. — "Теперь уж всё равно".

Моравский обыскал второго врага. Телефон, бумажник. Пистолет в подмышечной кобуре! И ключи от машины.

Артемий посовал в карманы бумажники и телефоны, один телефон уронил на пол, поднимать не стал.

"Теперь — к машине!"

Моравский взвел курок макарова. В Кантемировской дивизии из макарова стрелять ему тоже доводилось.

"Перестреляю всех на хрен!"

Пинком открыл дверь в коридор. Навстречу ему с лестницы взбежал рослый человек. Крикнул Артемию странноватые для такой ситуации слова:

— Моравский, не надо! Стойте!

"Надо, Федя, надо".

Артемий, не целясь, четырежды подряд выстрелил, затем пистолет заклинило, но человек упал. Моравский перескочил через него, выбежал на улицу, к минивэну, около которого никого не было. По пути отшвырнул ставшего бесполезным макарова, тут же подумал, что зря это сделал, ещё четыре патрона осталось и заклинившее оружие можно выправить. Но подбирать пистолет не стал. Было холодно, но не возвращаться же за верхней одеждой. Машина была не заперта, Моравский сел за руль, дрожащими руками воткнул ключ в замок зажигания, завёл.