Антимаг (V) — Проклятие эльфов.

Все события, имена и фамилии героев, их поступки, место действия, медицинские диагнозы и сюжет — вымышлены. Действие происходит в параллельной вселенной. А данный текст не несет задачи кого-либо оскорбить, обидеть или задеть.

Занавески на белоснежных пластиковых окнах и цветочные горшки на подоконниках не могли обмануть опытный глаз психиатра. Женское отделение под номером десять относилось к категории острых. В таких лежат сложные и тяжелые пациенты, нуждающиеся в наблюдении и антипсихотической терапии.

Новоиспеченная заведующая вторым женским отделением Анна Владимировна Роттердамская, молодая дама тридцати лет, мечтательно смотрела в окно на усыпанные багрянцем деревья.

Потомственный врач-психиатр, специалист высшей категории и образованная самодостаточная женщина, она при всем этом была глубоко одинока и лишена банального женского счастья.

«Вот так сойдешь с ума и даже передачу некому будет принести», — размышляла Роттердамская, нервно кусая нижнюю губу.

Что с ней не так? Энергичная брюнетка со спортивной фигурой. Генетика и занятия гимнастикой в детстве дают о себе знать. А сколько времени потрачено на уход за собой? Маникюр с аккуратными острыми ноготками, дорогая косметика, модная прическа и платье. Туфли на высоком каблуке, несмотря на неудобства и строгий запрет начальства. Все ради красоты.

Даже на белье кружевное разорилась. Купила в бутике для богатых и обеспеченных ровно такое, как на обложке женского журнала. Ну а что? Женщина должна быть уверена в себе, мало ли как оно пойдет? Казалось бы, она идеальная, но ту самую «вторую половинку» Анна Владимировна так и не нашла.

От размышлений о нелегкой женской судьбе Роттердамскую отвлек несмелый стук в дверь: «Кого там еще черт принес?».

—Войдите!

Дверь приоткрылась, и в ней показалось лицо миловидной молодой девушки с длинными светлыми волосами, аккуратно заплетенными в косы. Его можно было назвать красивым, если бы не горящие легким безумием глаза и изуродованные пластикой остроконечные уши.

—Здравствуйте, Анна Владимировна, а когда вы меня выпишите?

—Вероника, — устало выдохнула Роттердамская, — мы с тобой как договаривались? Минимум месяц терапии, если все будет хорошо, я тебя выпишу. Ты в себя только пришла, лечение еще не окончено. Какая выписка?

—Ну, Анна Владимировна, я же хорошо себя веду!

—Вероника, что ты мне тут устраиваешь детский сад? И потом, кто вчера рассказывал Евгении Астафьевне про Нодоррассил? Напугала старушку!

—А чего я такого сказала?

—Такого? Корона небес! Мировое древо темных эльфов, корни которого опутывают собой землю и должны окропляться кровью человеческих девственниц? Да она теперь без снотворного уснуть не может!

—Так я просто.. — начала было оправдываться девушка.

—Все, уйди с глаз моих прочь! — грубо поставила точку в разговоре Роттердамская.

Проводив суровым взглядом назойливую пациентку, Анна Владимировна тяжело вздохнула. Даже у безумной эльфийской принцессы с личной жизнью все было в порядке. Даже перебор, если верить данным анамнеза, а тут...

Вероника Огурцова, она же по паспорту Сорти, прекрасно знала себя и потому боялась. Простая, ничем не примечательная девушка из спального района. Студентка исторического факультета и любительница ролевых игр на природе в стиле рыцарей и драконов хранила тайну принцессы темных эльфов с непроизносимым именем Ичхталх Кверцтах.

Оказавшись в чужом мире, сплошь технократическом и на первый взгляд лишенным магии, эльфийка постепенно захватывала тело студентки, шаг за шагом лишая ее воли к сопротивлению. В мире, где правила Кверцтах, темные эльфы, или, как они сами себя называли, Ши, были малочисленной, но великой и грозной расой.

Иногда Кверцтах нисходила до бесправной рабыни, так она называла Веронику, и тогда на девушку накатывали красочные и одновременно мрачные видения иного мира из памяти принцессы. Каждый раз после таких видений вместилище разума Вероники становилось все меньше, и ее место все больше занимала эльфийка.

Кверцтах желала только одного, власти, и шла к своей цели через хитросплетения интриг, предательств и убийств. За что в итоге и поплатилась: выброшенная из своего мира, лишенная магических сил и какой-либо надежды на возвращение. От некогда грозной принцессы Ши остался только несгибаемый, стальной характер.

Вот и сейчас Кверцатах не собиралась спускать докторице подобную наглость, пусть даже в отношении человеческой самки, тело которой она временно занимала. Тело Вероники Огурцовой, полностью взятое под контроль Кверцатах, стояло перед дверью кабинета врача и шептало потрескавшимися сухими губами слова страшного эльфийского проклятия.

" Ih dёss leh namoёr natёhur...

...

Раствори ее имя во тьме !

Погреби ее душу навек !

Забери тепло ее рук.

Утопи ее взор в пустоте !

Темнотой залей ее след.

Что оставит нога не песке,

Шумом ветра слова уноси,

Да пребудет она в небытие.

...«

Может, просто лампочка мигнула под потолком от перепада напряжения в электросети, а может, это мироздание подтвердило, что приняло к сведению желание эльфийской аристократки.

***

Ежедневный обход отделения вызвал в душе Анны Владимировны Роттердамской спутанные чувства. Вроде бы все было привычно. Стены, окрашенные эмалью серо-зеленого оттенка, однотипные больничные кровати, заправленные казенным бельем, все та же атмосфера гнетущей безнадежности и печали, наполнявшая палаты душевнобольных.

Изменения произошли с окружающими ее людьми. В первой же палате пациентки словно не видели своего врача. Сидели на кровати, охотно отвечали на вопросы, но упорно не смотрели в глаза, а стоило поймать взгляд, словно теряли ее из виду.

«Словно на пустое место смотрят», — пронеслась мысль у Роттердамской.

И ладно бы одна, это можно было бы списать на изменение психического состояния, так ведь все восемь человек в палате. Да и дежурная медсестра недалеко от них ушла. Привычно описывая события предыдущих суток персонально по каждому пациенту, мазнула холодным отсутствующим взглядом по доктору и на автомате продолжила доклад.

Та же ситуация была и в других палатах отделения. Анна Владимировна не могла объяснить свои ощущения, но каждый раз, увидев пустоту в глазах людей, смотрящих на нее, накатывала какая-то безнадежность и отчаяние. Не дождавшись конца обхода, она пулей вылетела из отделения и заперлась в своем кабинете.

«Чертовщина какая-то! Может, аномальная солнечная активность? Да, да, я что-то такое слышала в новостях сегодня утром. А с другой стороны, может, мне это все кажется? Может, и у меня того? Все как-то странно», — как ни старалась Анна Владимировна объяснить свои ощущения рационально, у нее не получалось. Этот холодный, пустой взгляд...

«Похоже, пора в отпуск», — подумала Роттердамская и, решительно подвинув к себе телефонный аппарат, набрала по внутренней связи отдел кадров.

—Добрый день, это Вас Роттердамская беспокоит.

—Кто? — ответил на той стороне раздраженный голос.

—Роттердамская Анна Владимировна, — повторила врач, решив, что ее плохо расслышали. — Заведующая вторым отделением, я на счет отпуска...

—Кто??? Чего??? — одновременно с удивлением и пренебрежением спросил голос на том конце провода и повесил трубку.

—Не поняла? — задала риторический вопрос телефонной трубке Роттердамская, слушая длинные гудки.

«Да что же за день сегодня такой? Даже родной отдел кадров не признает!»

—Вы там чего, совсем обнаглели? — сорвалась на кадровика обиженная Роттердамская. — Как вы со мной разговариваете?

—Женщина, не мешайте работать! — ответил голос, после чего собеседник вновь отключился.

—Да, я! Да вас! Да как!? — не найдя подходящих слов, Роттердамская хлопнула дверью кабинета и направилась в сторону отдела кадров.

***

На улице царила теплая, ясная погода. Растущая Луна находилась в первой фазе, Меркурий отдалился от Марса, что обещало спокойное дежурство. Проблемные пациенты, обычно по осени, поступающие в стационар, усилиями дежурных врачей плавно распределились по отделениям и смиренно получали назначенную терапию. Дежурство обещало быть спокойным.

Выдвинувшийся с целью крепкого перекуса, а заодно контроля качества пищи в столовой, Вяземский до нее не дошел, так как зацепился языками со своим старым приятелем Иваном Ильичом Черкашиным.

—Зря ты не хочешь заниматься Ци-гун, Никита Сергеевич. — завел старую пластинку Иван Ильич. — Невооруженным взглядом видно, как страдает твой меридиан почек!

—Что за пошлые намеки Иван Ильич? — возмутился Вяземский, из лекций товарища знающий, что этот меридиан отвечает не только за почки.

—Никаких намеков! — парировал Черкашин. — Я тебе прямым текстом сообщаю — жениться тебе пора! Хватит бобылем ходить!

—Да какой жениться? Откуда у меня время на семью?

—Ты просто не нашел ту самую! — авторитетно заявил Иван Ильич и окинул территорию больницы пристальным взглядом в поисках «той самой».

Похоже, что Иван Ильич рефлекторно влил в поиск немалую долю энергии Ци, так как в этот момент в Вяземского со всего маха влетела Роттердамская, в гневе спешившая на разборки с отделом кадров. Поймав за талию потерявшую равновесие девушку, Никита Сергеевич посмотрел на нее и...

Общаясь с людьми, Вяземский предпочитал смотреть им в глаза. По мнению опытного врача, если человеку не было стыдно за свои поступки, он не замышлял зла и не держал, что называется, фигу в кармане, то спокойно воспринимал открытый взгляд и отвечал таким же. Многие, правда, при этом улавливали в глазах Никиты Сергеевича толику иронии и цинизма. Но, с другой стороны, а что вы хотите от врача-психиатра?

Сам же Вяземский со временем научился безошибочно считывать в глазах собеседников такие эмоции, как злость, обиду, печаль, радость, иронию, а еще он отдельно выделял потерянный взгляд у душевно больных людей, испытывающих галлюцинации, и пылающий хаосом запертой души взгляд пациентов в состоянии психоза.

Так вот, взгляд Роттердамской к ним не относился. В нем мелькнуло что-то такое новое, неузнаваемое. Коснувшись души Вяземского, она сначала испуганно отпрянула, а потом потянулась навстречу и растворилась в ней, словно в бездонном озере. Румянец на щеках, забавный носик, пухлые, чуть приоткрытые губки и край кружевного лифа, выглядывающий из-за ворота халата, придавали всей сцене некий скрытый эротизм.

Черкашин подождал около минуты, наблюдая парочку, выпавшую из реальности, хмыкнул в очередной раз, поражаясь силам природы и эманациям Ци, и, не желая портить другу момент, пошел по своим делам.

***

Эльфийская принцесса, Ичхталх Кверцтах, что означало на языке Ши «Говорящая с духами», внимательно наблюдала за своей жертвой из окна палаты. Прямо на ее глазах одно из самых мощных проклятий пустоты только-что было сметено прочь неведомой силой, исходящей от этого странного мужчины.

Будучи магом природы, Кверцтах могла видеть каждое живое существо не только в его физическом теле, но и в духовном обличии, наблюдая за хитросплетениями жизненных сил. Например, ее жертва, мнительная и неуверенная в себе, струилась потоками небесно-голубого цвета, растрачивая энергию на бессмысленные тревоги и переживания.

Идущий прочь от парочки невысокого роста доктор, как и положено магу, управляющему силами жизни, выглядел, как плотный золотистый шар, а обнимающий жертву проклятия мужчина казался сияющим ромбом с бритвенно острыми гранями.

Эльфийка сжала пальцы в кулак и от возмущения топнула ногой. Как? Как в этом убогом мире, лишенном одаренных магов, могли в одном богом забытом месте оказаться сразу два мага: один с бесконечным источником маны, второй с невероятным уровнем пассивной магической защиты.

—Вероника, — раздался требовательный голос за спиной. — пора получать назначения врача!

Кверцтах успела почувствовать укол иглы ниже пояса и не успела даже возразить, как ее сознание померкло.

—Ничего себе, Семеновна, ты их шарашишь! — с удивлением выдала стоящая рядом пожилая санитарка. — Ты бы хоть портки ей сняла, для приличия, а то прямо через одежду.

—Да она не далась бы. Я на таких насмотрелась: сама худая, а силищи! Во! — Процедурная сестра согнула руку в локте, показывая, сколько это будет силищи, — Да и по поведению я вижу, что она с голосами. А так раз, и даже ничего не поняла.

Аккуратно уложив Веронику в постель, они прикрыли ее одеялом.

—Спи, дочка. — с нежностью в голосе сказала процедурная. — Сон, он любую хворь выгоняет.

—Господи, за что ты ее так? — осенила крестным знамением санитарка.

—Вот так с божьей помощью и вылечим, — успокоила сердобольную старушку Семеновна и с чувством выполненного долга удалилась в процедурный кабинет.

***

—Аня, — представилась Роттердамская и тут же, словно опомнившись, что надо держать марку, напустила строгий вид. — Анна Владимировна Роттердамская, новая заведующая второго отделения.

—Здравствуйте, Аня, — пробормотал Вяземский, не отрываясь от бездонных, полных эмоций глаз, и отступил на шаг назад.

—А Вы?

—Николай Сергеевич Вяземский, заведующий четвертого, — подобрался Вяземский.

— А... — все еще пытаясь поймать его взгляд, хотела было продолжить общение Роттердамская.

—Вы меня извините, Анна Владимировна, я на брокераж опаздываю, — отмазался холостяк и на всех парах рванул в сторону столовой.

Анна Владимировна, все еще не отойдя от нахлынувших эмоций, некоторое время задумчиво смотрела вслед удаляющемуся Вяземскому.

Мысли в голове спутались: «Что это было? Меня даже в жар бросило. Какой мужчина! И белье я удачно купила, он точно заметил».

Нахмурив идеально выщипанные бровки и воинственно поджав нижнюю губу, она уверенным шагом отправилась обратно в свое отделение. Будучи самодостаточной, умной женщиной, она умела добиваться своих целей. Да и тратить энергию на грубиянов из отдела кадров, абсолютно расхотелось.