Субботний отрывок. Герои и злодеи

И снова я участвую в субботнем флешмобе Марики Вайд.

Сегодня принесла вам кусочек интересной и многогранной зарисовки о том как легко герои и злодеи могут искажаться под углом восприятия. У нас тут собрались Герой, решивший погибнуть смертью храбрых с небольшим ополчением напуганных людей, и хитрый маг, желающий власти (своей по праву, как он считал). Люблю этот рассказ, он оставляет в голове мысли на подумать, даже если автор сказал что-то свое.

Барон посмотрел на брата.

— Так что ты предлагаешь?

Сдать замок, что он ещё может предложить? Даже Эйдан понимал настолько маловероятно, что за пазухой у Коррина вдруг внезапно найдется пару тысяч человек, готовых встать под знамена Эстфолла и вступить в славную битву за правое дело.

— Я пытаюсь показать, что есть другой путь. Я бы хотел, чтобы ты меня выслушал, а не упирался рогом в принципы. Это просто земля, камни и дерево, Эйдан. У тебя была жена. У тебя есть я. У тебя есть эти люди, которые слушают тебя и боятся того, что грядет.

Дворянина словно укололи иголкой, подчеркивая, насколько по-детски он себя ведет.

— Эйдан, я не сомневаюсь в твоей отваге. Но их армия бесчисленна, особенно если сравнивать с собранным ополчением. Ты один не спасешь ни замок, ни королевство. Ни твоя гордость, ни горстка людей… Даже моя магия не продержаться месяца.

Эйдан хмыкнул.

Сдать замок? Да и кому! Аларранцам! Чтобы в его покоях развалился какой-то капитан ван Свынорыл? Сидел здесь, своей жирной аларранской задницей на его стульях, спал в его кровати, осматривал его стол, бумаги, влез в его шкатулку, где хранились фамильные драгоценности? Да где такое видано?

Это было невозможно. Нет и еще раз нет.

Барон Эйдан де Ландаль, сын Бернарда и Сесилии, никогда и ни за что не сдаст свои владения.

Коррин ощущал что манипуляция заботой и братскими узами не удалась в полной мере. Маг, несмотря на все сложности, не потерял самообладания. Полуэльф прислушался к тишине и прикрыл глаза, сделав выражение своего лица безмятежным и расслабленным. Он дал своему брату еще одну сладкую пилюлю:

— Давай уйдем отсюда. Я сделаю портал, мы заберем людей и избежим бессмысленных жертв.

«А потом я выверну все так, как было бы лучше всем».

Коррин казался брату настолько рассудительным, что каждый ответ воспринимался как хороший такой пинок под зад. Очень сложно было признавать, что брат прав и говорит исключительно логичные вещи, спорить с которыми станет или отъявленный идиот, или самоубийца. Эйдан ощущал себя и тем и другим.

— Нет, Коррин.

Воин поднялся на ноги и потянулся, слыша, как хрустят усталые суставы.

Не мог Эйдан не упираться рогами.

Для него было большой честью и проявлением патриотизма доказать не столько другим, сколько самому себе, что в этом мире действительно еще есть за что сражаться и ради чего стоило сложить голову на поле битвы. Что он ничем не хуже баб, тех героических королев. И уж точно не таков, как их трусливый король. Он всё обдумал и продумал так, чтобы унести со своей смертью как можно больше неприятелей. Ополченцы готовилось к осаде не один день, строили, латали стены и точили мечи. Каждый человек оставшийся в замке был готов к тому, что их ждало. И каждый человек в замке барона де Ландаля понимал, что скорее всего именно здесь закончится их жизненный путь. Но зато как! Может, Коррин не до конца понимал фразу «любовь к своей стране», а может… да кто его знает, что было в голове у чародея?

— Не собираюсь я оставлять свой дом и земли.

— Так ты просто хочешь сдохнуть и унести с собой жизни батраков? Или все-таки у тебя есть другой план?

Эйдан всмотрелся в сводного брата, будто увидев его впервые. Или наконец разглядев как следует. В некотором роде так оно и было. Или раньше он просто не хотел видеть в нем чего-то, что могло вызвать между ними такое расхождение во мнениях. Что уж там, он вообще не любил подолгу задумываться о том, что не касалось решения проблем текущей секунды. Даже смутно подозревая в какие-то моменты, что столкновение с этим неизбежно, он отбрасывал эту мысль до тех пор, пока не станет некуда деваться. Увы, время пришло.

— Твой «другой путь» состоит в том, чтобы смачно помочиться на могилу каждого погибшего в этой войне. Не воображай, что сможешь завернуть это в другую обертку и убедить меня, будто это что-то другое. Ты и сам это понимаешь. Я выслушал все, что мне нужно было узнать. Очевидно, что дальше нам не по пути. Хочешь – беги. Я тебя тут не держу, хотя помощь чародея с твоими познаниями, конечно, нам бы пригодилась. Однако, мне теперь сложно будет поверить в то, что ты перед началом сражения не откроешь портал и не выпихнешь меня в эту богомерзкую хреновину. Нет уж.

Эйдан все еще верил в то, что Коррин не причинит ему вреда. Это обезоруживало.

Столько храбрости и отваги, а все впустую.

— Если ты закончил, — он посмотрел в глаза брату, и добавил чуть погодя, — а ты закончил… то можешь собрать всё что тебе необходимо в дороге и отправляться в путь. На правах господина я запрещаю тебе вмешиваться в дела поместья. Не смей сеять смуту среди моих людей, когда выйдешь во двор.

Эйдан прищурился, потому как не знал, чего именно стоит ожидать от чародея.

— Если тебе нужна лошадь, то возьми одну из конюшен. Их должны были зарезать, но возможно какие-то еще уцелели. Белая кобыла – моя. Резвая, шустрая, правда с гадким нравом, но вы поладите. Прощай.

С этим Эйдан развернулся на каблуках сапог и последовал прочь из комнаты, намереваясь продолжить приготовления. Дел было много, а времени мало.

Коррин не ожидал такого отпора, а особенно указания на дверь. Похоже, сводный брат был решителен в своем желании приблизить день своей кончины. С возрастом характер барона становился все хуже и хуже.

Колдун прикидывал и так и эдак, пытался найти выход. Но выхода не было. Эйдан ему его не оставил.

Для чародея это был шанс зажить нормально. Люди, которых не обязательно убивать. Это лучшее решение из возможных. Не быть врагом. Не вламываться с захватчиками, а сохранить мир. Так почему же его было так сложно понять? Он лишался брата в любом из вариантов, но не он поставил это условие.

— Не понимаю, почему земля для тебя важнее жизней. — Похоже, пора было брать все в свои руки. — И почему ты хочешь умереть, и погубить наших людей, за это отвернувшееся от меня и тебя королевство, подыхающее в агонии. Полно, Эйдан. Разумнее уйти и перегруппироваться, нанести удар с тыла в гораздо более выигрышной позиции.

Барон отчетливо слышал каждое слово, которое брат произносил. И его это начинало злить. Коррин был настолько спокоен, будто бы предлагал Эйдану выйти на улицу, присесть на скамью и сыграть на простой пендель. Безумно хотелось развернуться и хорошенько тряхнуть того, взяв за грудки. Но пришлось отказаться от этой затеи. Достаточно было просто убраться из комнаты и вернуться к насущным делам.

— Значит, придется обойтись без твоего понимания, – бросил Эйдан через плечо, не умалчивая намеренно, но считая очевидным продолжение. Обходиться без самого Коррина ему удавалось уже относительно давно. — А «наши» для тебя, похоже, уже вовсе не мои люди.

«Значит, просто земля». – Он не ослышался. Раздражение Эйдана граничило с растерянностью, а растерянность с отчаянием. Брат говорил, что не понимает. Эйдан, в свою очередь, не понимал, как можно этого не понимать. «Действительно не отличаешь любую другую кучу камней от этого места? Не знаешь, что такое дом?» Как бы там ни было, мимолетная мысль кольнула. Если так и есть, это было его поражение.

— Ты не убедил меня в том, что сможешь выиграть войну за все королевство и загнать аларранцев обратно в их Аларран, заставив подписать мирный договор и выплатить контрибуцию. — Зловещая ухмылка не выдавала отчаяние. Что ж, если ему осталась лишь эта роль… — Я видел их армию и пришел помочь. Как умею, уж извини.

Магия потекла сквозь жилы чернокнижника, сдавливая сознание барона и разворачивая его к колдуну, дабы тот посмотрел на него еще раз. Это тоже было своеобразным отчаянием. До этого дня чародей уважал личные границы брата и его свободную волю. Он осознавал, что это может стать точкой, после которой в их отношениях ничего обратно не склеишь. Но он не мог его убить.

— Спи, Эйдан. Ты очень устал.

Взгляд мага проникал через зрачки в разум Эйдана. Барон ощутил невероятную усталость, которая словно бы кувалдой бахнула по голове. Он пошатнулся, ухватившись за стоящий рядом с дверью шкаф, поднял руку и протер глаза.

— Какого черта?

Взгляд барона теперь выражал крайнее удивление. Он будто растерял все цветистые ругательства, как нельзя лучше подходящие ситуации. Так выглядит человек, когда происходит что-то, категорически не вписывается в самую фантастическую картину его мира.

— Не смей, ублю…док. – С трудом выдохнул барон де Ландаль, теряя сознание. Язык его почти не слушался и сказать это с достаточной выразительностью он был уже не способен. Взгляд закатывающихся глаз зацепился за невнятно-светлое пятно под кроватью, выдающее себя шелковым блеском от горящего камина. Перчатка. Иветта задержалась на добрые полчаса, пытаясь ее найти. Или делая вид. Нервный смешок застыл в горле.

Наблюдая как замок наполняется вражескими воинами, отдавая им дань припасами, Коррин размышлял о тех словах, которые бросил ему Эйдан. «Смачно помочиться на могилы всех, кто умер в этой войне». Не патриотично. Трусливо. Не героично. Кто из них был прав, а кто - нет? Кто от кого отрекся первым? Лучше ли было дать брату умереть и лишиться его физически, чем потерять навсегда? Что бы доказала смерть и кому бы Эйдан помог, погибнув со своей гордостью? Ни одна из этих душ, опустивших глаза, не встала против чародея, хотя люди роптали. Коррин предотвратил бессмысленное торжество смерти. Не красиво, бесчестно, но удобно для всех кто был в этом замешан. Злодей, упрятавший достойного славного воина и собственного брата в темницу. Ублюдок и подлец. Его репутация не стала чище, даже наоборот, он стал предателем и ренегатом в квадрате. А, может, и в кубе.

Не всегда все очевидно.

Самые близкие бьют точнее и вероломнее прочих.

Самые страшные вещи притворяются благом.

А пресловутая справедливость? А есть ли она в мире? Это культ дураков. Справедливость всегда относительна.

(с) рассказ "Заиндевелая бездна"