Бестиарий: гарбы

Ферк Куница и Йодль Сивоха, скупщики воска, мёда и всего прочего у бортников, любили кататься по делам с кузнецом Скрипом. В Скрипе имелись многие достоинства, от плеч в косую сажень до кулаков с тыкву размером. А ещё со Скрипом каталась жёнка, Скрипка, отвязная мельничихова дочка, удравшая из дома и жившая с ковалём в радости да блуде. Скрипка здорово варила суп, делала клёцки, нрав имела весёлый, груди большие, белые, упругие и в веснушках, да была слаба на передок. Сам Скрип о том знал наверняка, но закрывал глаза, мол, раз не венчаны, то и чего зря людишек калечить, отож, верно?!

А вот как к ним присохла бабка Криповна, яга с пятью оставшимися зубами, сплошь жёлто-грязных от постоянно дымившей глиняной трубки, лечившая от хворей, почесухи, жидкосрачки и прочей гадости, да гнавшая прямо в возке ядрёный первач – никто не знает. 

Ферк с Йодлем скупали круги воска, кувшины мёда, соты и настойки на всяко полезном пчелином, Скрип ковал подковы с гвоздями, наконечники стрел с рогатинами да ножами, правил бритвы с ножницами, точил топоры, Криповна драла зубы и лечила прострелы, Скрипка варила супы и временами охала за овинами с молодыми, да не только, кметами, лесовиками, охотниками, бортниками и даже парой мытарей. Весь Тракт знал треск постоянно слетавшего колеса Криповны, визг всегда несмазанной задней пары Ферка и чуял всегда немытых коньков Скрипа. 

Тьма нагрянула к ним в гости вместе с холодным ливнем, зарядившим с обеда. Повозки стояли у опушки между городком Лютово и хутором Мраково, Скрип храпел в возке, Криповна снимала пробу с варева на турнепсе со зверобоем, Скрипка грустно варила суп и поглядывала на так себе тощую волосатую спину Йодля, чинившего сопревшую рубаху. А Ферк…

Ферк, честный скупщик воска, торговался за-ради принесённой ему рухляди. Торговаться было с чего, рухлядь, богато вышитая шелками и золотой нитью, вся в мехах и речном жемчуге, жутко смердела. Страхом самого Ферка, легко угадавшего в рухляди последыши от платья баронской семьи, вот-вот совсем недавно отбывшей с одного из Фортов. Отстиранная, вычищенная да зашитая одежда темнела оставшейся кровью и воняла отнятыми жизнями. Жадность боролась со здравым смыслом, Ферк косился на постоянных поставщиков и не знал – как быть. 

Пяток гарбов, гарбов-ветеранов, гарбов-инвалидов, изгнанных из клана и промышлявших у Границы, сопели под масками-мешками и терпели. Терпение нелюдей выдавал остро пахнущий пот, смердевший нечеловеческой злобой сильнее обычного. Топоры имелись у двоих, оставшихся с обеими ручищами, у остальных, одноруких или без пальцев, вместо топоров темнели кистени, булавы и широкие кривые фальшионы. Наличие рук оба с топорами компенсировали всего одной парой ног на двоих, скрипя деревяшками.

Когда Алианна сотворила свою дурость, Ферк только-только показал ту сторону, куда гарбам следовало убыть и не появляться седьмицы с две-три, пока всё не уляжется. Нелюди, хмурые даже через мешковину, потащились в прель, грязь, капель со стволов и надвигающийся холод. 

Ферк Куница, брезгливо кривясь, пошёл к повозке, когда Скрипка, уставшая призывно выгибаться с поварёшкой перед Йодлем, испуганно открыла рот. Но даже пожелай она заорать, ничего бы не вышло. А если бы и вышло, то не больше, чем:

- Ферк, сзади!

А этого времени пятёрке старых бойцов из грозного племени гарбов, выброшенных своими не из-за увечий, увечья гарбы уважали, а выкинутых из-за излишнего боевого безумия, пятёрке гарбов этого времени хватило на многое. 

Проснувшаяся Тьма дотянулась до них, явно помня о гарбах, как любимых детях, Тьма, ласково по-матерински позвала, поманила гарбов-изгоев, наполняя сердца чёрным пламенем, шепнула каждому – пора, пора детишки, теперь всё вокруг наше…

Топор одноногого просвистел в воздухе и врубился Ферку в плечо, развалив человека почти пополам и забрызгав коньков кровищей, недавно выпитым пивом и дерьмом. 

Двое гарбов ловко скакнули на своих деревяшках в повозку Криповны, где тут же зазвенело, загудело, захрустело, полог возка с одной стороны потемнел, намок, побурел, покраснел и пошёл алыми потёками. Густо запахло пролившейся горячей выпивкой. 

Скрипу вбили в пах острейший широкий нож и его последние мысли оказались ещё больше некрасивыми, чем вся его жизнь. 

Йодлю незамысловато снесли башку фальшионом. 

Скрипке повезло меньше. Ну, или наоборот, смотря как смотреть на дальнейшее. Первый раз в её жизни Скрипке полностью хватило нетерпеливого мужского натиска, грубых толчков, рвущейся под напором плоти и сильного запаха мускулистых тел, наваливавшихся и наваливавшихся на не       ё. 

Дорезали Скрипку поздно, когда недавние компаньоны и любовники уже поднялись, зацепленные самым краешком шаманского призыва от передового отряда кноллов, перешедших неподалёку Границу. 

Скрипка не обернулась Бледной, на неё не хватило черноты проклятия. Она осталась лежать в багровой подсыхающей луже и парочка больных птиц, отставших от стаи, первым делом выклевали её лазурно-синие глаза.

Вороньё кружило над Границей, не успевая чистить перья от кровяных брызг с мясной крошкой, вороньё подобно грому грохотало граем и закрывало без того непроглядное небо.

Когда Тьма идёт вперёд, а её дети чуют безнаказанность и победу, в самой Тьме копошатся, оживая, даже самые слабые её отростки с побегами. 

Гарбы, али грабы, нечестивое племя карликов, проклятых Именем Его. Проживало племя в землях Северного королевства, отвоевав во времена прошлые предгорья и кедровые леса у краков, ушедших западнее.

Гарбы суть меньшие братья людские, Именем Его наказанные за грехи неведомые, ростом став в половину человеческого. Воины искусные, недостатки свои обернувшие в преимущества. Сохранив руки, плепорции человечьей относимые, любят гарбы топоры да бердыши, клевцы да молоты боевые.

Зная о душе своей, Тьмой извращённой да проклятой, имеют особенности одну: главы собственные с ликами закрывают мешками, сшитыми так, что лишь глаза да рот видно и кои не снимают, пока к кланам своим не возвращаются из походов, боевых да воровских.

Из племён, Тьме предавшихся, гарбы более всего к людям милостивы, бо в полон к ним попав треть пленников живыми остаётся, обретая себя в заботах, работах да трудах у гор Северных, где гарбы семьи свои оставляют.

Но, как и прочие народы с народцами, на Проклятых землях проживающие, да через Границу с огнём и мечом шастающие, гарбы есть человекоядцы нечестивые, ни веры, не совести, ни правды не имеющие, анафеме и проклятию Именем Его преданные.

Гарбы, ярые в злобе своей, от битв никогда не бегают, не сдаются и переговоров с не ведут. С врагами поступают просто – убивают, без мучений и пыток, чем снискали к себе таковое же отношение даже от Братства. Любят, отрубив и на ночь в соляной раствор окунув, носить на поясе кисти рук, отрубленные у самых лучших врагов.

Повстречав гарба – убей нечестивца во Имя Его, бо каждая голова уродцев этих к Лестнице в Чистые Земли приближает.

Четыре королевства, объединенные одним престолом, четыре страны, жившие в мире. Но в правление Слепого Короля Тьма пришла на эти земли. Земли, с тех пор называемые Тёмными, Проклятыми, Потерянными.
За прошедшие века многое забылось, выросла Империя, а Пограничье стало позорной ссылкой даже для обычных солдат. Но не для воинов-монахов Братства, не для тех, кто живёт под тенью Тьмы и не для тех, кто ходит вглубь Потерянных Королевств.
Там живо Зло, там колдуны и ведьмы собирают войска нечисти и Бледных солдат. Там среди развалин святилищ и замков бродят Серые Меченосцы и шныряет бесовская мелочь. Там Чёрные Рыцари-Демоны ищут Рунную сталь, чтобы испоганить её под молотами своих кузниц и создать оружие против храбрецов Границы. Там в диких лесах бродят смертоволки и свирепни. Там руины и склепы хранят в себе артефакты и сокровища. Там собирается Зло ради новой Войны...
А вот что там забыли два мародёра, дезертир и бастард? О, так сразу и не расскажешь.
Читать цикл: https://author.today/work/series/34795