Начало

— Господин!

Истошный крик заставил проснуться дремлющих на старой яблоне полевых воробьев — невзрачные птицы шумно разлетелись во все стороны, покидая опасное место. Им вслед понесся сначала глухой удар, а затем жалобный звон разбитой посуды.

Кричавшая женщина оторопело посмотрела себе под ноги и попятилась, оставляя на тщательно заметенных плитах двора поднос, перевернутый медный таз и расколовшуюся пополам фарфоровую вазу со свежесрезанными ветками цветущей сливы.

Сбоку хлопнула дверь. Женщина вздрогнула и затравленно оглянулась на вышедшую из покоев служанку. Та выглядела недовольной.

— А-Хун, разве можно так шуметь? — укорила она женщину, подходя ближе. — Какая неуклюжая… Господин снова прикажет тебя выпороть!

— Господин… господин… он…

— Да что ты мямлишь? — служанка со вздохом наклонилась, поднимая осколки фарфора. — Разбила такую дорогую вазу. Точно накажут…

—… мёртв! — женщина, наконец, осмелилась произнести это страшное слово вслух и без сил упала на колени.

Её плечи мелко тряслись, а по пухлым щекам катились слёзы.

— Мёртв? Кто? — служанка подняла на неё удивлённые глаза.

— Господин… — дрожащий палец женщины указал на отворённую дверь кабинета, от которой она совсем недавно попятилась, объятая ужасом.

Служанка аккуратно уложила осколки вазы на поднос, туда же водворила таз, полотенце и распустившиеся ветки сливы. И только после этого подошла к хозяйскому дому.

На этот раз женский визг разбудил не только беззаботных птичек, но и соседей, живущих в поместье рядом.

А ещё через один кэ весь двор был полон чужаков с оружием — в поместье цензора Лу явилась стража Приказа великой справедливости во главе с бравым командиром, облачённым в непривычно яркую накидку, напоминающую раскалённые угли костра. И его не остановило даже присутствие старшей госпожи, хозяйки поместья.

кэ — 15 минут

Приказ великой справедливости — Далисы; государственная служба, занимающая розыском преступников; здесь небольшая историческая неточность: Далисы создадут намного позже, при империи Тан

Поприветствовав рыдающую супругу чиновника сдержанным кивком, командир осторожно потеснил её могучим плечом и оказался в кабинете цензора Лу.

Здесь на белоснежной шёлковой ленте висело тело мужчины. Командир сначала обошёл его по кругу, не упуская из вида ни единой подробности. Чистое белье для сна. Рубашка завязана плотно. А вот штаны немного приспущены, обнажая глубокий пупок и узкую полоску волос, уходящую ниже. Босые ступни уже побледнели.

Он склонился, чтобы рассмотреть ладони. Никаких повреждений или грязи под ногтями. Командир подал знак, призывая стражей. Те вынули хозяина поместья из петли, бережно уложив на пол. Что заставило рыдающую госпожу, стоящую за порогом кабинета, упасть на руки служанок и заплакать ещё отчаяннее.

Не обращая на неё внимания, командир приподнял тело и удовлетворённо кивнул. Череп цензора Лу был проломлен на затылке. Поискав глазами предмет, послуживший причиной травмы, он быстро обнаружил его в комнате — угол стола, заваленного документами, испачкала засохшая кровь.

Оставив тело в покое, командир вернулся к жене цензора Лу и, вежливо поклонившись, произнёс:

— Мои соболезнования, госпожа Шэнь!

Та по-детски шмыгнула носом и посмотрела на непрошеного гостя таким жалобным взглядом, что казалось собралась растопить им самые холодные ледники на горах Фуню. Но, похоже, сердце командира промёрзло куда глубже вечных льдов — его лицо осталось невозмутимым.

— Госпожа Шэнь, где гостья поместья? Я хочу её видеть.

— Гостья? — плачущая женщина приложила к носу вышитый платок и окинула командира непонимающим взглядом. — О какой гостье речь?

— Препятствие расследованию Приказа великой справедливости приравнивается к уголовному преступлению, госпожа Шэнь, — терпеливо напомнил тот.

— Командир мне угрожает?

— Я бы не посмел, — мимолетная улыбка коснулась губ командира и тут же исчезла. — Просто напоминаю: законы Великой Ся едины для всех.

— Госпожа… может быть, речь о барышне Юэминь? — вкрадчиво произнесла одна из служанок.

— О ней? — зачем-то переспросила госпожа Шэнь.

— Где она? — с нажимом произнёс командир.

— Барышня Юэминь ушла рано утром… Сказала, идёт собирать травы за городом.

Служанка говорила поспешно, словно боялась, что ей не позволят высказаться.

— Благодарю за помощь, госпожа Шэнь, — командир кивнул хозяйке поместья и, обернувшись к подчиненным распорядился: — Тело цензора Лу нужно отправить в Приказ великой справедливости.

— Тело? — госпожа Шэнь решительно перегородила ему дорогу, не позволяя уйти. — Чем мой супруг заслужил такое? И после смерти ему не дают покоя!

— Госпожа Шэнь, это убийство. Твой муж не повесился. Ему проломили голову, а затем повесили. Я лишь действую согласно внутренним распоряжениям Приказа. У меня нет намерения кого-либо оскорбить.

Воспользовавшись замешательством хозяйки поместья, командир обошёл её сбоку и покинул поместье Лу через главные ворота в сопровождении стражей, уносящих тело умершего.

Оказавшись на улице, он отдал ещё один короткий приказ.

— Всем стражам Приказа, не занятым сегодня, немедленно отправиться за город. Мне нужна эта травница!

А в поместье прозвучали совсем иные слова.

— Зачем ты назвала её имя? — со вздохом поинтересовалась госпожа Шэнь.

— Госпожа… опасно вмешиваться в дела Приказа великой справедливости.

Служанка несомненно права — нельзя злить главу дьявольской службы, держащей в страхе всю Великую Ся. Выше него только четвертый ван и… небеса с их вечными законами. Но от осознания истинного положения вещей совесть госпожи Шэнь всё равно не успокаивалась.

Она с тоской взглянула на затянутое дождевыми тучами небо и тихо заметила:

— Разве это не плата злом за добро?

Служанка благоразумно промолчала. Предательство всегда остаётся предательством. Какое оправдание ему не придумай.