Чур меня!

Ремарка: в этом отрывке упоминается два персонажа по имени Эйзенхиэль. Один из них фейри, Ночной Всадник дин-ши. Второй вампир, сын Родерика Элизобарры. Это нормально, не пугайтесь. Так исторически сложилось.

Серебряный лес

Сначала Родерик Элизобарра увидел фейри – и возликовал, что был прав: кому как не могущественным сидам по плечу организовать похищение наследника главы клана Вампиров?

Потом Родерик увидел, сколько тут фейри, и понял, что права была леди Тандер – соваться в Серебряный лес очертя голову не следовало. Эйзенхиэля тут действительно нет. Родерик лично поджарил молнией сида, отвечавшего за маскировку. И – ничего. Сын так и не обнаружился.

Преимущество, полученное в силу внезапности нападения, было неплохо реализовано вампирами, но единственный козырь оказался разыгран, а в руке осталось несколько разрозненных мелких карт. И луна уже закатывается – скоро рассветёт. Недолго думая, глава клана вампиров обернулся нетопырём, лихо воспарил над своим воинством и завопил на всё поле брани:

– Эй, травоядные! Предводитель у вас есть? Выходи один на один, если ты не баба!

Жалкая попытка, Родерик и сам понимал: фейри уже успели оправиться от удивления, перегруппироваться, и скоро сомнут сбившихся в кучку вампиров, вырежут весь цвет нации… только леди Тандер да мелкий Орсон от Эрменидов останутся. И Эйзенхиэль, видимо… так не вовремя затаившийся от отца. 

Глава клана досадливо сплюнул. Какой же он идиот, возомнивший себя великим воителем. Не клюнут фейри. Это лет четыреста назад исход битвы личным поединком решался, да и то, в основном, если два благородных клана что-то между собой не поделили. Традиция… теперь-то что? Военачальники по штабам прячутся, за стеной щитов. Не дай бог шальным заклинанием прилетит. А всё короткожи…

От войска фейри отделилась фигура в белом плаще высокородного дин-ши. Родерик от неожиданности икнул. Неужели сработало?

***

Конечно, его отговаривали. Силы вампиров оказались невелики, плохо подготовлены, почти не вооружены рукотворными артефактами. 

– Мы оттесним их к воде, Эйзенхиэль, – шептал Шер. – Дайте только солнцу взойти! 

Как же! Больше он не купится на эту древнюю уловку Лайты Тандер: бросить бестолочь Родерика отвлекать внимание со всяким сбродом, а самой нанести сокрушительный удар в спину. Нет-нет, благородный эйп Аквиль, если бы вода подчинялась вам так хорошо, как вы пытаетесь меня убедить, фейри уже форсировали бы пролив и высадились на Благословенных островах. Но вместо этого мы топчемся в пропахшем людьми Серебряном лесу, не в силах даже скрыть своё присутствие. От кого, интересно, вампиры пронюхали о готовящемся вторжении? Уж не от вас ли, заботливый Шер эйп Аквиль? Может, это вы передали весточку на остров Тандер с какой-нибудь неприметной рыбой? А теперь уговариваете подождать, пока фанатично преданные древней вампирке трэллы не окружат легкомысленных сидов? И плевать им на взошедшее солнце. Железо в человеческих руках прижмёт к воде уже нас. Вы, может, и уйдёте от погони, водный ши. Или вам позволят уйти…

– Я прямо сейчас пойду и убью его, – заявил Ночной Всадник Эйзенхиэль и жестом велел союзнику замолчать. 

– Неужели вы верите, – криво усмехнулся эйп Аквиль, – что вампиры сдадутся со смертью своего главы? Я насчитал среди них не менее десяти лордов. Но вашего тёзки там нет. Это ловушка. Даже если вам удастся победить…

Дин-ши смерил собеседника презрительным взглядом. Что значит «если»? Какие ещё могут быть варианты? Чего стоит какой-то вампир в бою один на один против Ночного Всадника?

Эйзенхиэль непроизвольно сжал зубы. Чего вообще стоит этот крикливый самоуверенный вампир? Как можно было променять на этого недоноска благосклонность рыцаря дин-ши? Как можно было… родить ему дитя? Жаль, белобрысого волчонка, пятнающего своим существованием эльфийское имя, сегодня тут нет, а то клан вампиров сменил бы главу дважды за одну ночь. 

В это же время, остров Элизобарра

Торстед Элизобарра выпустил, наконец, края меховой накидки и неторопливо потянулся, будто лежал в уютном гробу. Эйзенхиэль ощутил властный призыв внутренней энергии, ментальный ручеёк заструился вовне. Нечто подобное происходило, когда глава клана собирал вокруг себя Круг Силы, черпая из сородичей ресурсы для нанесения единого удара.

Эйзенхиэль пресёк утечку замысловатым финтом усилия воли. У него было достаточно возможностей потренироваться на собственном отце. Заклинатель разума не то чтобы сопротивлялся власти главы клана, но как бы убеждал его в нецелесообразности использования этого источника для пополнения энергетического резерва. Разум Торстеда Элизобарры оказался живым и откликнулся быстро. Высасывание ментальных сил прекратилось, воскрешённый открыл глаза и сел. 

– Почему ты один? – Торстед успел обвести взглядом залу, но, конечно, всё внимание сосредоточил на потомке. В его времена люди считались не более, чем едой. – Ужели больше никого не осталось?

Эйзенхиэль мысленно похвалил себя за предпринятые перед воскрешением предка меры. В частности, за возведение диамагического помещения. Князь Элизобарра был главой клана и теперь, когда он снова жив, становилось не совсем ясно, как Торстед с Родериком стали бы делить ментальную власть над сородичами, не будь они изолированы один от другого.

– Почувствовать других вампиров не даёт чёрный гранит. 

Торстед не особенно разбирался в алхимических материалах, коротко хмыкнул и поверил беловолосому потомку на слово. Он встал и перешагнул Ограду Теней, даже не заметив её. Мортимер невольно отшатнулся. Ализбар Черион разочарованно махнул рукой в сторону изготовившегося к атаке Совета. Как архимаг и предполагал, вампир, никогда не попадавший в Сумеречный Предел, не подчинялся законам, способным обуздать беглецов из Мира Мёртвых. 

К похожим выводам пришёл и Эйзенхиэль. Не отрывая взгляда от предка, он произнёс:

– Оставьте нас. «И заприте дверь снаружи», – добавил он мысленно, надеясь на сообразительность Мортимера. Некроманты, до сих пор взиравшие на Торстеда заворожённо, как кролики на удава, нерешительно потянулись к выходу. Только Ализбар и Мортимер не двинулись с места. Впрочем, покинуть диамагическое помещение всё равно никому не удалось: чёрный гранит добросовестно блокировал внешнюю энергию, но родовая магия семьи Элизобарра просто изливалась на место воскрешения по золотым струнам, так щедро оплаченным Эйзенхиэлем. 

– Не так споро, – сказал Торстед и поднял руку. А вслед за ней граница гранитного круга взорвалась земляными фонтанами, мгновенно застывшими в стены. Спасительная дверь скрылась за каменной кладкой, имевшей такой вид, будто находилась здесь последние несколько сотен лет. – Негоже так дразнить голодного, внучок.

– Правнучек, – обаятельно улыбнулся Эйзенхиэль, ненавязчиво исследуя искрящуюся жизнью ауру предка. Торстед выглядел, как нормальный вампир – ни зияющих провалов или, напротив, сияющих протуберанцев эмоций, ни дезориентации, ни умственной заторможенности – ничего, характерного для зомби-людей. – И я привёл их сюда не для еды.

Торстед неопределённо ухмыльнулся и вперил в потомка испытующий взгляд. Эйзенхиэль отклонил прямолинейную и не очень умелую проникающую ментальную атаку. Пускай первый князь Элизобарра повелевал сейчас родовой магией, но в поединке заклинаний разума побеждает не более сильный, а более умелый.

– Кровь Тандер, – всё с той же ухмылкой пробормотал Торстед. – Начинаю постигать…

Едко кольнуло воспоминание, которое первый князь Элизобарра так давно научился обрывать: сжавшаяся в комочек девочка с каштановыми, как у матери, волосами. С пурпурными, как у отца, глазами. Маленькая княжна Лайта. Скоро её называли уже просто «леди». Тогда оставил её в живых. Сомневался, но… – Повздорил с отцом?

Эйзенхиэль едва не вздрогнул – до того поразился проницательности предка.

– Сам его побить не смог, а потому к Торстеду воззвах?

Воскрешённый ещё раз потянулся, несколько раз присел, помахал руками, наслаждаясь ощущением материального тела. 

– Поздравляю, коллега, – с коротким смешком шептал Ализбар на ухо Мортимеру. – Вы превзошли нас всех: сие создание по-настоящему живо. Это не тень, ненадолго украденная у Мира Мёртвых, а полноценный вампир. Более того – князь, глава клана. И что вы теперь намерены с этим делать?

Мортимер судорожно сглотнул.

В это же время, Серебряный лес

Поединок главы клана Вампиров с Ночным Всадником неожиданно затянулся. Родерик был опытным воином, и его меч из сырого железа то и дело заставлял дин-ши скрипеть зубами от жгучей боли, в то время как лунная сталь фейри язвила тело носферату лишь своей остротой. Но рыцарь лесных фейри был искуснее. И Родерик это знал. Они оба это знали. И именно это знание затягивало бой, каждая минута которого наполняла вампира отчаянной радостью, дин-ши при этом всё сильнее закипал гневом.

«Ты был прав, мой мальчик, – мысленно обращался Родерик к неизвестно куда запропастившемуся сыну, – за свои четыреста лет я так до конца и не повзрослел. Сколько себя помню, скидывал рутину управления на леди Тандер, не пытаясь вникнуть в её конфликты с другими лордами, я наслаждался жизнью и жил сегодняшним днём, не заботясь ни о ком и ни о чём, даже о своём клане. Даже о тебе. Прости своего старого глупого отца, потому что я сам так и не смог простить себе, что так плохо позаботился о…»

– Три сотни лет я мечтал, как отомщу тебе за Гейл, – голос дин-ши прозвучал немного хрипло. Чуть поморщившись, он сплюнул красным и украдкой проверил языком шатающийся зуб, по которому минуту назад пришёлся удар кулака вампира. Фехтовальный стиль Родерика не отличался изяществом или академизмом: когда выдавалась возможность, он пускал в ход не только кулаки, локти, колени, но и зубы. Впрочем, чего от кровососа ждать?

Глава клана весело оскалился.

– А мы о тебе очень быстро забыли.

Фейри скорчил презрительную гримасу и сделал стремительный выпад.

– Поэтому она назвала в мою честь своего сына? Ты сказочный олень!

Но Луна, кажется, была на стороне Детей Ночи, а не её Всадника: вывести обычно вспыльчивого Элизобарру из себя сейчас было невозможно. Все атаки дин-ши отбивались шутя, а Эйзенхиэль только сильнее ярился.

– Гейл любила меня позлить, – мечтательно улыбнулся Родерик, – особенно в постели, до которой у вас с ней так и не дошло.

«Ты прав, – продолжал он мысленный монолог, обращённый к сыну, – я никудышный организатор и недальновидный правитель, поддающийся минутному порыву и зову инстинктов, а не голосу разума. И да, легкомыслие главы клана – это преступление. Надеюсь, ты меня простишь. Быть может, не сейчас, но когда-нибудь… простишь за то, что так много сильных лордов составили мою свиту в этом последнем походе. Я знаю, ты будешь лучшим лидером, чем я».

В это же время, остров Элизобарра

– Я пособлю тебе, вьюнош, батюшку извести, – Торстед доброжелательно кивнул потомку, выбрал глазами некроманта, показавшегося ему наиболее упитанным, и поманил к себе: – Поди сюда, князь трапезничать желает.

Некромант дёрнулся, попятился за спину светловолосого вампира. 

– Прояви немного благодарности, – сказал Эйзенхиэль, словивший прямой взгляд предка. Аура Торстеда расцвела тропическим цветком: ярким, но довольно зловонным. Быстрота реакции и живость ума сочетались в древнем вампире с почти первобытной дикостью. – Эти люди вернули тебя в мир живых. 

Феноменальный успех ритуала Возврата ошеломил Эйзенхиэля – он не ожидал, что его предок окажется настолько деятельным. Напоить его сейчас свежей кровью, укрепить материальную составляющую тела – опасный, опрометчивый ход.

Торстед не ответил на попытку воззвать к его сентиментальности, лишь усмехнулся. Бросок волевого усилия – Эйзенхиэль физически ощутил требование главы клана, как удар в солнечное сплетение и тотчас же – рывок вперёд, к Торстеду. Заклинатель разума не удержался на ногах, упал на одно колено, упёрся ладонями в пол. Кожу покалывало – тонкий слой родовой земли укрыл и белый мрамор, и чёрный гранит.

– Твоя кровь лепей подойдёт. Поделишься, внучок? Коль эти короткоживущие так дороги тебе.

Мортимер рванулся, было, к светловолосому вампиру, но Ализбар непринуждённой подножкой отправил его на пол. Оттуда, с уровня земли, практикующий некромант поймал направленный на него взгляд рубиновых глаз. Эйзенхиэль, не торопившийся подниматься во весь рост, беззвучно, одними губами, проартикулировал: 

– Три.

И Мортимер подскочил, как ужаленный. 

На случай, если возвращённый к жизни вампир сможет порвать Границу Теней, у экспериментатора и его консультанта был заготовлен запасной план: Ализбар Черион и Совет Девяти произведут экстренную экзорцию, а чёрный гранит позволит локализовать последствия этого разрушительного акта. Однако, на случай, если всё же что-то пойдёт не так, Эйзенхиэль предусмотрел ещё один план. Номер три.

Уже сейчас очевидно – изгнать Торстеда не удастся: он не тень и не выходец из другого мира, здесь он – у себя дома и, скорее, сам изгонит некромантов в Сумеречный Предел. Дожидаться, пока это произойдёт в результате насильственного прерывания жизненного цикла, Мортимер не стал. Некромант поспешно извлёк из мешка складное походное ведёрко и зашептал, прожигая архимага горящим взором: 

– Мастер! Бросьте мне якорь! К самому прибою!!!

Ализбар, видимо, оценил новую комбинацию, как имеющую шансы на успех, потому что наклонил голову к правому плечу и весело подмигнул. Мортимер поразился его хладнокровию. Даже трёхсотлетний вампир относился к воскресшему предку с явным опасением: перед Торстедом уже стоял матёрый белый волк и угрожающе скалился.

Торстед плотоядно ухмыльнулся и тоже обернулся зверем: черно-бурым чудовищем, раза в полтора крупнее Эйзенхиэля. Не теряя времени, Мортимер сделал глубокий вдох и шагнул через границу миров.

В это же время, Серебряный лес

В конце концов, рыцарь дин-ши взял себя в руки. Холодный профессионализм, отточенный столетиями войны, помог смирить так нехарактерные для жителей Волшебных Холмов порывы страстей. Обманное движение отвлекло внимание вампира, а в следующее мгновение фейри выбил у противника меч, попутно сломав вампиру лодыжку. Родерик упал на землю, но даже это не лишило его присутствия духа.

«Лайта ведь уже выследила тебя, мой белый волчонок? Надеюсь, вы с её трэллами успеете кого-нибудь спасти. Ты позаботишься о несчастных вампирах? Они ведь всего лишь исполняли волю твоего взбалмошного отца».

Золотистый луч восходящего солнца блеснул над светлой головой, ослепляя Родерика. Он не мог уже различить лица стоящего над ним высокого блондина.

– Эйзенхи… – прошептали сложившиеся в улыбку губы. Пронзительно взвизгнул меч из лунного железа, почти с одинаковой лёгкостью рассёк воздух и шею вампира. – эль…

Ярко-алая, совсем как у фейри, кровь хлынула на схваченную инеем землю.

***, ###

Мортимер бежал к воде, на ходу привязывая верёвку к ведёрку: Воды Забвения, как правило, медленно набирают глубину. Зачерпнуть из них воды без песка, водорослей или прибитого к берегу сушняка не так-то легко, особенно с непривычки. Но у Мортимера привычка была. Более того – у него был педантично натренированный профессиональный навык. Опытным глазом некромант наметил область, в которой вода казалась чуть-чуть темнее: яма или даже маленький омут. Ведро, отправленное в полёт твёрдой рукой, погрузилось в выбранном месте, оставалось только аккуратно поддёрнуть его за ручку вверх и…

Но тут Мортимер пошатнулся. Вернее, пошатнулся не столько сам Мортимер, сколько внешний мир. И речь шла сейчас вовсе не об одном Сумеречном Пределе. Ализбар Черион, привязавший отчаянного экспериментатора к диамагическому помещению надёжной якорной цепью, сначала неимоверно вытянулся, распластавшись вдоль пути из Мира Мёртвых к Миру Живых, а потом снова собрался, как отпущенная с обоих концов гармошка: вроде бы, всё тот же человек, но повёрнутый другой, прежде невидимой, стороной. На мгновение он показался Мортимеру и вовсе мальчишкой, с размаху запустившим в сцепившихся волков горящей веткой. Но стоило удивлённо моргнуть, и знакомый профиль, расчерченный резкими складками морщин, вернулся туда, где Мортимер видел его мгновение назад. Мгновение? О, нет, с тех пор прошло…

Некромант судорожно сжимал ладонями ведро, полное Вод, и недоумённо пялился на свой «якорь», которому полагалось оставаться по ту сторону границы, разделяющей миры.

– М-мастер?

Черион резким жестом велел ему замолчать и вскинул руки. От них теперь исходил нестерпимый жар и столь же нестерпимый свет. И прежде, чем Мортимер успел крикнуть: «Нет!!!» архимаг уже метнул сгусток плазмы в чёрно-белый клубок, катающийся по чёрно-белому полу.

«По полу?!! – молнией сверкнуло озарение в мозгу Мортимера. – Я покинул Предел? Но как?»

Черно-бурый волк с воем отскочил в сторону, одним прыжком взобрался на каменный пьедестал и теперь крутился, вылизывая опалённый бок. Белый волк, задетый пламенем только слегка, тяжело повалился на мокрый песок: хрипел окровавленным горлом, подтянул задние лапы к распоротому брюху. Земля под ним обагрилась кровью.

Земля? Мокрый песок? Мортимер окончательно запутался. Где он? В разрушенном замке Торстеда Элизобарры? Или в Сумеречном Пределе, на берегу Вод Забвения? Некромант беспомощно оглядывался кругом, но не видел ни стройных колонн из драгоценного чёрного гранита, ни грубой каменной кладки, возведённой волей воскресшего князя Элизобарры. Испуганные члены Совета Девяти метались, размахивая руками и сдавленно охая. Мастер Тир налетел на группу коллег, комично столкнувшись с мастером Ингином. С тем самым мастером Ингином, год назад погибшим при попытке подчинить себе князя-демона. И вот они недоумённо разглядывают друг друга, потирая лбы, а взгляд Мортимера не натыкается не то что на стены, но и на унылый пейзаж Мира Мёртвых. Всё вокруг струится нежным радужным мерцанием, рассеивающим и причудливо преломляющим свет, всё ещё исходящий от воздетых рук архимага Чериона.

– Эль! – кажется, Ализбару теперь не до издевательских подножек. Мортимер ринулся к своему консультанту, успевшему за время написания диссертации стать лучшим другом. Белый Волк тяжело дышал и едва приподнял голову на окрик, а в следующее мгновение на песке уже лежал мужчина, судорожно зажимающий разодранный живот. Элегантный костюм превратился в лохмотья, светлые волосы густо залепили рану на шее.

Мортимер, как и большинство некромантов, разбирался во врачевании и надеялся, что сможет помочь, особенно взяв в союзники высокую скорость регенерации вампира на родовой земле, однако добежать до Эйзенхиэля не успел. Радужное мерцание уплотнилось, неуверенно качнулось, разделившись на два независимых потока, но Торстед Элизобарра, тоже успевший принять прежний облик, взревел, раскинув в стороны руки: 

– Ко мне, дракон тебя раздери!! Или не узнаёшь?!!

Оба рукава родовой магии уверенно слились воедино и устремились в сторону старейшего представителя клана. Но длилось это недолго.

– Не туда, дорогуша! Не дури!

Родерик Элизобарра стоял между Торстедом и истекающим кровью Эйзенхиэлем, сжимая в кулаке поток энергии жестом хозяина, поймавшего за хвост своенравную кошку.

– Ты ещё что за хрен? – высокомерно бросил первому князю Элизабарре вампир, которому только что отсекли голову. – Что-то я твою ауру не припомню. 

– Я на твою и глядеть не стану, падаль! – оскалился Торстед, и радужный поток в его руке обратился в сияющий меч. Впрочем, такое же оружие получил и Родерик. 

Над ухом Мортимера кто-то замысловато выругался: не то восхищённо, не то растерянно. Обернувшись, некромант застал на лице Ализбара непередаваемое выражение: смесь глубокой озабоченности и мальчишеского восторга.

– Король умер, да здравствует король, – пробормотал архимаг. – Суперпозиция.

...

19 г. до осн. Сообщества, Серебряный лес

– Вот оболтус! – недовольное кряхтение раздалось Ночному Всаднику прямо в ухо. – Надо же так подставиться, скажи, а?

Эйзенхиэль из Волшебных Холмов видел многое, недоступное простым смертным. И даже кое-что, скрытое от рядовых фейри. Но сейчас он не поверил глазам. Потому что не бывает призраков-вампиров. Ну не бывает. Уклад клановой магии у них такой: от убитых всё стекается ручейками к живым.

Полупрозрачный вампир чертами лица весьма походил на только что отрубленную голову, которую он с сожалением тронул носком сапога. Старый князь взял меч из мёртвой руки Родерика Элизобарры и неторопливо повернулся к убившему его фейри. Благожелательно улыбнулся, продемонстрировав внушительные клыки.

– А я говорил ему: сын, ты фехтуешь, как соломенное чучело!

Фейри сжал покрепче собственный меч и нервно огляделся. Как он и предполагал, от любезного Шера эйп Аквиля уже и кругов на воде не осталось. Прочие пока переминались с ноги на ногу. Нет, дети Волшебных Холмов не знают страха. Но прежде, чем бросаться на врага, надо же распознать, что он такое!

– Ставлю на вампира, – ещё два призрака примостились чуть выше уровня травы, кажется, щекотавшей их нематериальные тела. – Эрик Элизобарра всегда не дурак подраться был.

– Ну не зна-а-аю, – протянул его собеседник, худосочного вида юноша. – Против Ночного Всадника?

– А что с того? Подумаешь! Дин ши! Воображают они о себе много. Особенно этот, – человек-призрак презрительно ткнул в Эйзенхиэля перевёрнутым большим пальцем.

– И давно ты наглый такой? – новые приведения незаметно, но неуклонно, прибывали. Казалось, их тут теперь больше, чем живых. – Уже и фейри ему не страшны!

– Тю! Теперь-то мне что? – весело скалился мужик, подмигивая бородатому Эрику Элизобарре. – Сдох уже, хуже не будет. Может, и выиграю чего. Может, вампиры сволочь эту синеглазую с наших земель выбьют, глядишь, и похоронит по-человечески кто.

– Господа, вы драться будете или как? – ещё один полупрозрачный вампир, на этот раз молодой и холёный, чуть хмурил тонкие брови. – Я тоже размяться не прочь.

– В очередь, сосунок! – Эрик Элизобарра шагнул к предводителю дин ши. – Я его первый заметил.

Фейри дрогнули.

Из "Первого побега"