Опера по субботам

Меня в детстве приучили ходить в оперу -- надо, типа, для общего окультуривания. Да так окультуривали старательно, что мне и понравилось. В целом. Потому, что кое-что вынести было очень тяжело. 

И только теперь я поняла пафос того зрелища. И как обычно в своих книжках, кем бы ни был герой, пишу я о себе

…Чертов Нибелунг!

Командир как-то водил на нудную оперу, окультуривал студента… Ну, вообще-то несколько спектаклей посетили, но некоторые были туда-сюда, хоть мелодичные песни, но эта опера самая нудная… И длилась четыре часа, ну представляете!

А жестокий командир сказал, что если Максичек не хочет развивать свой музыкальный вкус, то пусть развивает терпение и сидит прямо. В опере не разваливаются, это не бордель. Не чешутся… Не смотрят в бинокль на грудь девушек, а стараются вникнуть в суть представления…

Сути за теми песнями толком не понял, а героях парень там был один, “страха не знающий” – вот как приятный блондин сейчас; понимающий язык птиц – вот как куратор на всех языках может; и обладающий всякими волшебными приблудами и шапкой-невидимкой — у блондина в сумке точно всякие технологичные штуки есть…

Сюжета толком не помнит, командир приказал либретто заучить и сдать – но забыл проверить, а Максик и не запомнил толком – ну приключения всякие, только с песнями очень нудными…

…Кончилось тем, что герой тот, “страха не знающий”, влюбился в одну даму и “познал страх в любви к женщине” – ну, это точно приятному блондину не грозит.

А вот то, что убьют, как того, очень внешне похожего героя, вполне вероятно… Еще что-то там было такое про гибель всемогущих богов, искупление зла, что совершили, восстановление баланса справедливости, ну мир во всем мире после того апокалипсиса…

Блин! Надо было песни слушать, а не пялиться из своей ложи в декольте красивой девочки в пятом ряду в бинокль, может и ход жизни был бы понятней… Потому, что сейчас попал в такую оперу, где все пострашнее будет. А песен вовсе нет.

И, что самое главное,  понять, что такое опера невозможно,  всего лишь послушав ее в театре, нужно в жизни ее пережить. 

Жизнь все больше напоминала ту оперу. Дождь хлестал в окна, быстро темнело... Кабинетный работник, превратившийся в зигфрида, «рыцаря, кто не знает страха», лежал на одеяле на полу багажника, в разорванной одежде, залитый кровью... Хор, в виде того, кто за медика, постоянно бормотал что-то, пытаясь стабилизировать хоть как-то, тем, что есть в аптечке... Юный командир гнал, как можно быстрее, во тьму...

А Максик стоял на коленях — сидеть ведь не мог! — в том багажнике и держал за руку того, кого хотел задушить подушкой, проткнуть ятаганом, кому дал по морде, кого всегда очень недолюбливал... А теперь за руку держал и очень хотел, чтобы тот выжил.

«Вот теперь, Максичек, вы бы поняли в чем суть оперы. И что такое опера, в немузыкальном смысле, тоже должны понять» — так говорил командир про подобные ситуации.

...Пойдет на ту занудную оперу про зигфрида и будет сидеть там четыре часа. Ровно, с прямой спиной. И либретто выучит наизусть... Только бы обошлось.

Чертов нибелунг! Ненавидит его!

Пойду на ту западную оперу и буду сидеть там четыре часа. С прямой спиной. Либретто наизусть уже выучить не смогу -- память не та...

Такие дела.