Лошадиные байки - 2: верен был конунгу конь Белогрив

Захотелось поговорить про выстраивание отношений между человеком и лошадью. В кино и книгах возникновение взаимной симпатии и даже преданности со стороны коня бывает показано, как нечто само собой разумеющееся, возникающее мгновенно (ну, по крайней мере, очень быстро) и просто потому, что человек - хороший. Но в реале это так не работает. Тут с людьми-то порой не знаешь, как наладить отношения, а уж с существом, которое общается и мыслит по-другому... Всё много сложнее.

Рассказывать я, конечно, буду о собственном опыте, у других людей он, возможно, сильно отличается от моего. Но уж чем богата.

Начав ходить в детскую спортшколу, я была неприятно удивлена тем, что учебные лошади, отлично понимая требования людей, неопытных всадников слушались крайне туго. Порой даже нагло издевались над ними, подводя под разгон от тренера и дружное осуждение одногруппников. :) Но такими были не все. Имелись в ШВЕ отдельные бриллианты, безропотно и честно возившие любого, будь он хоть мешок с картохой. В начинающей группе таких лошадей обожали, а езда на "особо злобных троллях" была неизбежной повинностью, которую отбывали по очереди. 

Мы тогда думали, что лошади ведут себя так потому, что их задолбал бесконечный поток посторонних, и чтобы лошадка слушалась, надо просто с ней подружиться, стать для неё своим. Мы выбирали себе любимчиков, ухаживали за ними, пасли, убирали денник, приносили вкусняшки... Не могу сказать, что именно это сильно влияло на отношение лошадей к нам. Важнее было то, что наши навыки (и езды, и просто быта с лошадьми) понемногу прокачивались. 

Пару лет спустя прежние "злобные тролли" отлично ходили в смене и пользовались популярностью, а по графику распределяли уже безропотных самовозов. В ту пору мы, средняя группа, поглядывали с усмешкой, как новички маются с теми самыми лошадьми, которые под нами только что ходили идеально. 

Было ли дело в том, что лошади успели привязаться к нам и полюбить нас? Нет и нет. Просто это были изначально отлично выезженные лошади, в основном списанные из большого спорта по возрасту или после травм. Они всё отлично знали и умели, но поток новичков научил их не исполнять неадекватные команды. Тролли в ответ на чушь со стороны всадника принимались баловаться, самовозы - просто игнорировали его, выполняя голосовые команды тренера. Но как только наши действия сделались скоординированными и более-менее чёткими, а посадка - достаточно уверенной, чтобы не выпадать из седла в ответ на вяленькое сопротивление, бывшие шутники начинали исполнять команды. Заставить услышать себя самовоза гораздо труднее: он же и так выполняет всё, что требуется, но без связи с тобой. Вроде, наказывать коня не за что, но ездить на нём неинтересно.

Каждый научившийся уверенно рулить любым учебным конём мнил себя опытным всадником и мечтал попасть в группу спортивного совершенствования. Там уже была специализация и закреплённые лошади - мечта ездюка из учебки. 

Мы ходили по спортивным конюшням, предлагали себя в качестве бесплатных конюхов и коноводов: почистить лошадок, отшагать после тренировки, замыть, попасти, снять заклейки, привести в порядок амуницию... Помогальщики, приходящие регулярно и выполняющие все поручения хорошо, могли надеяться, что кто-нибудь из спортсменов их заметит, начнёт поручать чуть больше (размять лошадку, отработать в день отдыха...) и даже понемногу учить. А потом (чем чёрт не шутит!), возможно, даже порекомендует в спортивку... Вот так однажды заметили меня. Но до спротивки дело не дошло.

Меня пригласили помочь в заездке молодняка, так как я мало весила, уверенно сидела в седле и почти никогда не падала. И вот тут меня настигло первое озарение: чтобы лошадь тебя понимала, сперва её должен кто-то долго, нудно и главное - правильно учить! К счастью, у нас был замечательный тренер, Татьяна Львовна Куликовская. Сама она была уже в возрасте и в седло почти не садилась, но ей было не лень и не жаль бескорыстно и терпеливо объяснять нам, конюшенным девочкам, что и как делать. Святой человек.

Молодняк, пришедший для заездки, предназначался в прокат. Это были табунные помеси (разброс от терца с кашлаткой до терца с орловским рысаком) плюс пара измождённых двухгодовалых текинцев. Грязненькие, вшивенькие, глистатенькие, с от роду не чищенными копытами. Они знали, кто такие люди (это те, кто привозит сено на тракторе и иногда делает прививки), людей не боялись, знали недоуздок, умели есть овёс и морковь - и на этом всё.

В кино и книгах заездка может выглядеть, как нечто героически-романтичное: ловля мустанга с помощью лассо, укрощение с дикими взбрыками и скачками до упаду, после, если всадник не упал, лошадь сдаётся, начинает его безропотно слушаться и любить... Не-а. 

Почему подобная жёсткая заездка прокатывала на Диком Западе или в монгольских степях? Да потому, что стоимость отдельно взятой дикой лошади из табуна ничтожна. Если она покалечится, её можно просто съесть. Если окажется уж очень дерзкой и неприятной, всегда можно выпнуть её обратно в табун и взять другую. К тому же средства управления лошадью в таких случаях очень строги, и это оправдано: тратить долгое время на обучение нет возможности. Там, где лошади были ценностью, штучным товаром и указанием статуса, как, например, у арабов, поступали совсем иначе.

В современном варианте заездка - это терпеливое, малюсенькими шажками приучение лошади к каждому требованию. Важно, чтобы хотя бы на начальном этапе происходило всё по возможности мирно и бесконфликтно. Поведение, за которое придётся наказывать, стараются не провоцировать, а если уж что-то вылезло, пресекать сразу, пока всё можно решить голосом, жестом, лёгким шлепком. Общение с лошади с человеком на этом этапе должно быть приятным. И интересным.

Лошади обладают дивными качествами, без которых они так бы и остались животными для мяса: большинство из них общительны, любопытны и эмпатичны от природы. Но конечно, табунные лошади предпочитают общество себе подобных. Лошади, выращенные в конюшне, общаются с людьми с первых дней жизни и воспринимают их во многом как своих. Так вот, лошадь табунную прежде всего придётся в общении заинтересовать. Новеньких лошадей расставили по отдельным денникам так, чтобы они друг друга видели, но стояли вперемешку с уже обученными лошадьми из проката. Мы каждого первые дни кормили и поили с рук: сперва опытную лошадь, затем её молодого соседа. Все бытовые действия типа чистки и отбивки денников тоже делали сперва со старичками на глазах у новеньких. Казалось бы, такие мелочи: надеть недоуздок, привязать в проходе на развязку, почистить... Каждое действие раскладывалось на маленькие этапы, после выполнения которых лошадь хвалили, угощали и оставляли в покое (это важно).

Лошади были умненькие, где-то через месяц дошло до беготни на корде, а потом и собственно заездки. И тут тоже всё раскладывалось на простые движения и тепреливо повторялось по стопиццот раз, пока лошадь не начнёт относиться к действиям человека спокойно. Например, стремя опустили, похлопали им - лошадь удивилась, но не сбежала. Её погладили, пошагали без требований, а потом - всё заново, пока действие не начнёт восприниматься абсолютно без волнения. Дальше так же с вставлением ноги в стремя, посадкой в седло, первыми шагами под всадником... И конечно, приучением к командам управления.

Язык верховой езды складывается из четырёх простых знаков: касаний ног всадника к бокам и трензеля к беззубым краям челюстей. И это должны быть именно касания, а не силовые воздействия, лошадь реагирует на знак, а не на боль. Нажиму лошадь должна уступать. Но от природы лошадь на прикосновение, наоборот, наваливается. Вот объяснить ей, что когда прикасаются, чуть надавливают, надо отойти - и есть самая нетривиальная задача. :) Дальше всё, от простейшей езды до элементов выездки, делается с помощью комбинации этих команд. Ну, и благодаря умению лошади и всадника совмещать центр тяжести. Но это уже задача следующего порядка, привычка держать баланс и прислушиваться друг к другу нарабатывается в процессе езды.

Опыт с заездкой получился успешным. После я ушла на конзавод и там готовила к продаже не отличившихся на бегах рысачков. Это вообще было приятно, ведь их приходилось учить только правильно двигаться под всадником, всё остальное они уже умели. Короче, было от чего вообразить себя крутым всадником и суперзвездой. :)))

А потом знакомый позвал меня работать в ремонтный взвод конной милиции (тогда ещё милиции). И я в очередной раз выяснила, что ни фига не умею, и мне ещё учиться и учиться.

Лошади, которых привозили в ремонт, были разными. Тех, кто выглядел хоть немного перспективным, сразу отдавали спортсменам, а тех, кто пойдёт в строй, учили девчата вроде меня. Если приходили рысаки, всё было просто. После ипподрома их уже мало чем можно удивить или напугать. :) Но привозили также молоденьких будёновцев и белорусских упряжных, табунных и неоповоженных. То есть про людей они вообще знали только то, что эти двуногие иногда сено на вилах приносят.

Будёновцы были шустренькие и шаловливые, с ними приходилось держать ухо востро, чтобы не допустить безобразий. Белорусики были из мясного хозяйства, они оказались неторопливы и спокойны, как удавы. Но боже мой, как же их трудно было заинтересовать хоть что-то делать... Эти дивные лошади предпочитали в любой ситуации дремать, накрывшись ушами. Для милицейской лошади это прекрасное качество. Но как до такой тумбочки донести информацию? И как убедиться, что она попала в башку и там обработалась? К счастью, почти все они безумно любили жрать! ))) Главной сложностью стало убедить их есть яблоки и морковку. Большинство лошадей на самом деле такие консерваторы... Убедить их попробовать новое - задача не для нервных. И чем лошадь старше, тем это труднее. Если двух-трёхлетка это доверчивый ребёнок, то у лошади пяти лет уже обо всём сложилось своё мнение, с которого её фиг сдвинешь. Но сложность заездки совсем молоденьких лошадей заключается в том, что большинство из них физически не готовы к серьёзной нагрузке под верхом. Приходится несколько лет заниматься только воспитанием и гимнастикой.

Заездив молодых лошадей и научив ходить под верхом, мы начинали учить их для службы. Это уже был отдельный "цирк": милицейская лошадь должна не только спокойно ходить в строю, но и ничего не бояться, и уверенно идти, куда толкают. В толпу, на машины, на любой грунт... Некоторые лошади из-за особенностей психики на такое не способны, их на этом этапе отсеивали и продавали. Но большинство привыкало и за год работы становились истинными буддистами. :) В то же время я узнала, что подготовка строевой лошади и лошади спортивной - очень разные вещи. Спортивная лошадь должна реагировать на действия всадника очень быстро, точно и тонко. (Представляете, каково старым спортивным коням учить новичков? Ох, как я стала понимать тех бедных коней из учебки... Да они ж святые были, я б на их месте всяких жопоруких неумех отправляла в космос, а они только пугали.) Лошадь же строевая должна быть тем самым самовозом, причём к командам слегка туповатым. Довольно трудно тонко управлять лошадью, размахивая дубинкой среди агрессивной толпы.

А ещё немного грустным открытием для меня стало то, что личные отношения с человеком и работа с всадником - для лошади совершенно разные вещи. Лошади, которых я обучала для строя, помнили меня и очень дружелюбно приветствовали даже пять лет спустя, когда я уже работала в ветчасти и приходила к ним со сплошными бяками (то прививку сделать, то клизму, то рану зашить). А вот служебный конь, на котором я два года ездила в патрули, гораздо больше любил парня, который стал ездить на нём после меня. Но работал под ним куда менее красиво. Я ж, зануда страшная, заставляла ходить в сборе и сгибаться в поворотах.

Мне казалось, что с таким послужным списком и налётом конечасов я сумею заездить собственную лошадь безупречно. Ну, что тут можно сказать... Ква. :) Жеребёнка, который стал моей последней лошадью, я купила в 4 месяца, воспитывала, заезжала и всему учила сама. Это был прекрасный конь. Недостаток у него был только один: он слепо мне доверял. До него у меня был жеребец с весьма резким характером. Работать с ним было трудно, потому что приходилось всё время договариваться. На любые попытки принуждения и уж тем более на наказание он реагировал такими пендалями, что улетали всадники и получше меня. Но в сложной ситуации я всегда могла на него положиться. Не уверена, что правильно захожу на препятствие? Сиди, дура, я сам посчитаю. Заблудились в лесу? Достаточно бросить повод и сказать "пошли домой". Плохой грунт, скользко, мокро, ни зги не видно? Отдай повод и не мешай. А вот юный мой Эльф в таких случаях просто ждал, что хозяин знает лучше и всё разрулит.

Эх, нет в мире совершенства: в мёде дёготь, в сыре дырки...