Свадьба пела и плясала

– О великий дракон! – загундосил старик. Видимо, жрец.

Джайри вспомнила рисунок Ларана, где отец изображал себя в образе шамана, и чуть не рассмеялась в голос.

«Нет, ну а что, – ехидно подумала она, – я планировала свадьбу? Ну вот она – свадьба. Муж немного не тот, но всегда в любом плане есть же какие-то погрешности. Я потом расскажу Улю, и тот посмеётся. Нет, сначала, возможно, убьёт меня, но потом мы всё-таки посмеёмся вместе».

И она мысленно стала сочинять послание наследнику. Потому что такие вещи лучше писать, а не рассказывать лично.

«Итак, Уль, если ты планировал войну с Тинатином, то откажись от планов сразу, а то твои рыцари умрут от смеха, не успев вытащить сабли. Ты бы видел моего женишка! Весь закованный почти до самых глаз в золото. А это, между прочим тяжело. И сумасшедший жрец, подпрыгивающий с бубном. Уверена, это заразно. И ещё один мужик полностью в белом. Нет, Уль, не отгадал. Это не я».

Странно, но при воспоминании о друге, Джайри стало легче. Как будто Уль был рядом, и всё это было лишь забавной игрой.

«Я не удивлена, что таким расфуфыренным и лишённым малейшего вкуса мужчинам их женщины не дают, чего те хотят, и им приходится красть чужих, пеленать их в неподъёмные одежды, увешивать камнями и металлом. Потому что иначе даже только что пойманная женщина непременно сбежит».

Жрец, распевая, подошёл к ним и связал руки жениха и невесты лентой, а затем повёл их за собой вокруг фонтана. Впрочем, это скорее был обычный источник, красиво оформленный.

«Больше всего, Уль, я боялась наступить ему на золотой плащ, – продолжала сочинять Джайри. – Вдруг обвинят в том, что я пыталась снять ногой позолоту? Впрочем, хорошо, что моим женихом был золотой, а не белый дракон… Ты понимаешь, да?».

Ей даже показалось, что она услышала тихий ответный смех.

«А потом Золотой, которого я отныне буду называть Золотыш и никак иначе, зачерпнул водичку и поднёс к моим губам, уставившись на меня с таким видом, как будто я лично отравила этот источник».

– Пей, – прошипел жених.

Джайри зажмурилась, дёрнулась от отвращения, наклонилась и выпила воду из его ладони.

«И, знаешь, единственное, что меня беспокоило в этот момент: мыл ли руки мой очаровательный Золотыш. Если бы мне сообщили порядок прохождения процедуры заранее, я бы несомненно потребовала, чтобы руки вымыли при мне».

Жрец снова запел что-то гнусавое. Голос его вибрировал.

«Мне казалось, что мой жених сейчас испепелит взглядом священное дерево, но даже на это его не хватило. Дерево оказалось, к слову, сухим, что неудивительно. Удивительно, что оно не раскололось от голоса жреца. Клянусь, прежде, чем состоится ваша свадьба с принцессой, я лично прослушаю, как поёт настоятельница милосердных сестёр».

Незримый Ульвар зафыркал от сдерживаемого смеха, а Джайри вдруг представила их обоих в храме небесной богини. Милосердные сестры поют, а рядом стоит Уль. В голубом. Голубой так шёл к его глазам! И в руках его тает свеча. Сердце пленницы защемило. «Я сошла с ума, – подумала девушка, – но это неважно. Может быть, именно здесь и сейчас я как раз могу позволить себе побыть глупой влюблённой дурочкой… Почему бы и нет?».

Что-то больно дёрнуло её запястье. Джайри опустила взгляд и поняла, что Золотой дракон сорвал с её руки ленточку. Затем – жених? муж? – подошёл к дереву и повязал ленту на одну из сухих ветвей. А потом развернулся и ушёл прочь.

«Обряд завершён» – поняла Джайри.

Она увидела торопящихся к ней девушек, закутанных в разноцветные покрывала. Но прежде них к ней подошёл Шэн.

– Ты – женщина, – мягко сообщил он, встревоженно глядя невесте в лицо, скрытое белым шёлком, – будь с ним добра, и он будет добр с тобой. Тивадар не злой.

Джайри ничего не ответила похитителю, дождалась, когда к ней подойдут девицы и последовала за ними.

К удивлению девушки, её привели не в пиршественную залу, а в богато убранную комнату, где никого не было. Отделанные деревом стены украшала изящная резьба – животные, растения, птицы бежали, летели по стене. Мастерству резчика можно было лишь позавидовать. На полу покоились мягкие ковры, поверх которых валялись шёлковые подушки. Камин был жарко растоплен. Низкий столик был уставлен различными блюдами – от мясных, до фруктов и сладостей. А в алькове зияла белизной красноречиво застеленная кровать.

Джайри успела обернуться к девушкам раньше, чем те выскользнули из комнаты.

– Я не буду присутствовать на свадебном пире? – уточнила она на тинатинском.

Перепуганная девушка, схваченная за длинный рукав, изумлённо уставилась на неё.

– Что вы, госпожа, радость сердца моего и свет очей моих, – залепетала она, – разве может женщина присутствовать на мужском пиру?

«Может, милая, может. Даже на Совете щитов может, – злобно подумала Джайри. – Шикарно. Чудненько просто. Я не могу даже присутствовать на трапезе в честь собственной свадьбы! Это мне нравится всё больше и больше!».