Рецензия на рассказ Чиликовой Елены "Собачья работа"

https://author.today/work/194218

Опять собаки

Название произведения, как лицо незнакомого человека, то первое и яркое, что позволяет считывать интуитивно невербальные смыслы или ощущения от знакомства, даже и беглого. Словосочетание "Собачья работа" - своеобразная контаминация идиомы "собачья жизнь". От коннотации используемого деривата зависит эмоциональная направленность чтения. Собаки, благодаря своей близости и вовлеченности в человеческий социум, как друзья, любимые питомцы, сослуживцы - спасатели, ищейки запрещенных веществ, сыскари, идущие по следу преступников, спасатели во время техногенных и природных стихий, при использовании их образа в литературе позволяют автору подключиться к огромному массиву эмоций, от самых сильных и положительных (любви) до их противоположности.

В предложенном варианте смысл эпитета ассоциируется с негативом. Труд приобретает качества, связанные с разочарованием, нервной напряженностью, где-то даже бесполезностью. С такими ожиданиями читатель встречается с еще незнакомым текстом. Настроенность на это невольно отсылает его и к собственным историям, когда аналогичная ситуация или события были связаны с высоким градусом нервного напряжения и переживания. Чтение со ступеньки повышенной тревожности сопряжено с более чутким уровнем восприятия, когда внимание сконцентрировано на предвосхищении кризиса.

Поскольку конфликт является одной из шестерёнок сюжетного действия, будет интересно посмотреть, какие методы использованы в тексте и оправдывают ли они такое броское экспрессивное название.

Круги и эллипсы кличек и звезд

С первой строки метафоричность звучания фразы аннигилируется и опускает читателя на уровень обыденной реальности. Эпитет "собачья" перестает играть роль ассоциации, довольствуясь лишь формой притяжательности обладателя клички Альтаир. И здесь возникает новая логистика переосмысления. Клички редко даются случайно, даже когда в питомнике просят назвать щенка на определенную букву. В сфере небесных проекций, имя питомца связано с самой яркой звездой ( имеющей форму эллипса) в созвездии Орла и двенадцатой во всеобщем космическом райдере. Что такое яркость — это сила света, заключенная в источнике. Такая смысловая нагрузка делает главного героя носителем сакральных истин. Названо светило с подачи арабских астрономов и переводится как "Парящий орёл". Слово "парящий" в русской транскрипции при смене ударной позиции приобретает менее возвышенный смысл в омонимическом "пАрящий", это и утомляющий тоже.

Для художественного произведения использование такой клички вполне релевантный подход, чего не скажешь о реальности. Слово сложно произносится и не обладает из-за фонетических особенностей теми достоинствами (краткость, звучность, акцентность) которые требуются для общения питомца и хозяина и дрессуры. Но это так, слова по касательной. Причастность героя рассказа к статусу "служебный пёс" при такой кличке оставляет легкую тень недоверия художественности, упавшую на реальность.

Меченый атом гаражей

Знакомство со служивым происходит по собачьим правилам. Читатель узнает, что высокий статус четырехлапого селебрити отражен в способе его соединения с природой. Он не метит деревья по принципу - чем больше, тем лучше. Точка его заземления стационарна и где-то философски экзистенциальна — бурьян у гаражей похоронной конторы. Походя появившееся ощущение равноудаленности и равнодушия к смертным усиливается акцентом на здании районного суда, где читатель и знакомится с псом.

События переданы от лица рассказчика, временами пытающегося влезть в шкуру зверя, и уже оттуда рисующего мир внутренних переживаний. Шавки, осужденные по кастовому признаку за уделанный шиповник, почему-то меняют свой пол, нарушая традиции грамотной речи. Назвать шавок безобразниками несложно, если знать особенности славянской языковой ветви. Есть один язык, где слово "собака" грамматически относится к исключительно мужскому роду. На время чтения рассказа читатель может переждать кризис согласования именно там.

От рассуждения о шавках повествователь медленно переходит к обрисовке стаи с более высоким уровнем организации. По обилию экспрессивной лексики сложно понять, кому принадлежит рефлексия: потомку "Парящего орла" или тому, кто держит его поводок. Группа журналистов у здания суда представлена образно, правда иногда аллегоричность зашкаливает, и нужно обладать некими герметичными знаниями, чтобы понять, например такой оборот:

"..толпятся, курят, орут...Разве что с мочалками не пляшут".

Связь "похоронного бюро", стаи журналюг и здания суда становится неким сверхтекстом, который в последствии приведет к переосмыслению понятия "собачья работа". Судя по уходу в область анатомии питомца (служивый аллергически реагирует на смесь запахов и в потоке чихов осмысливать происходящее не может) представителей четвёртой власти, всё-таки, описывает рассказчик. Восприятие их не очень отличается от темы шавок, поданной псом.

Управдом друг человеков

По сюжету, действия протекают попеременно через внутренний мир пса и такой же трансцендентный потерявшего сознание и рухнувшего некоего Ярослава. Уход в нирвану двуногого приводит аллергика в чувство. Чихи проходят и пес ощущает уже вполне доброжелательные знаки из мира еды: запахи колбасы и варенья, которыми пахнут пальцы вышедшего из себя.  Так бессознательный, лежащий на асфальте Ярослав (вот и схлестнулись в образе обморочного сила света - ярый (сильный) ну и слав, слава - шлейф любой хоть малость раскрученной звезды) становится случайным проводником, горизонталью для Альтаира в мир простых человеческих радостей.

Альтаир в переводе с хозяйского, рисует источник лакомства — местный мясокомбинат и по сходству обонятельной волны, вместилище сумочки дамы, вскрикнувшей от падения Ярослава. Проекция подельников восприятия околосудебной тусовки постепенно расширяется фреймами социального характера: на фоне происходящего появляется полиция и скорая. По зову сирен, часто сопровождающих данный эскорт, по закону жанра последних лет в тексте обязательно должна где-то пробиться либо сиреневая ветка, либо хотя бы такой же цвет. Но, видимо, не потребовалось их заменили более сильные детали - мёд и золото.

Второй план повествования мельком охватывает паттерны поведения людей из толпы. Тема похоронного бюро, где пес фиксит свои желания, медленно но верно реализуется в сюжете. Обморочный пациент оказывается будущим и вполне реальным потребителем бюро ритуальных услуг. Все происходящее, ставшее уже более зрелищным, чем результаты заседания суда, смерть она всегда интереснее жизни, снимается на телефоны, камеры и улетает в новостное пространство. В подаче пары служебная собака и проводник, приоритет в тексте отдан представителю фауны. Буквально "Альтаир и его напарник Серёга уже тут", что в общем-то давно не оксюморон, а скрытая реальность.

Собаке собачью жизнь

А вот восприятие интернета глазами собаки можно назвать художественным прорывом. Пес под боком у Маши (наконец-то становится известно имя еще одного хозяина) просматривает новостной контент в разделе "Происшествия". Хотя имеющийся определенный опыт говорит, что к этой шайтан-машине у собак примерно такое же отношение, как у зайцев к стоп-сигналу. Убиенный, а оказывается, что Ярослав жертва не мясокомбината, а киллера, по топонимике тоже не чужд животного мира, его фамилия "Курдюков".

Дальше твисты сюжета опять возвращаются к теме собачьих или человечьих (?) меток с темой осуждения то "наглых дрыщей", то дам с пышной грудью, — ради расширения художественного пространства. Выход за пределы флоры предпринят упоминанием НИИ растениеводства, медленно подтягивается цокольный уровень через детали подвала и кошачьих, и конечно же, мотив мёда и золота...В завершении этой шаурмы бутафорских картинок, нанизанных на пилон шаткого сюжета, еще одна сумочка, отсылка к Холмсу и акцентная говорящая деталь "щели" и камеры, способной покорить любую неизвестность.

Если бы к литературе можно было пришпилить такое понятие, как фанера, оно бы здесь и осталось. Но у художественного слова эта ниша занята "картоном". А "собачья работа", это труды читателя по прочтению подобных конструкторов лего-текстов.