Флешмоб «Упс», или Лесные сюрпризы

      Придуманный Анастасией Разумовской флешмоб о героях, которых застали врасплох, на самом деле застал врасплох и меня, поскольку такое есть – и неловкости тут хватает, – но осколочек этого эпизода я уже выкладывал… Но с другой стороны, это отличный способ показать его целиком. А то что понятного в паре реплик вне контекста)

– начало здесь –

      — Попей, — я подошёл, протягивая фляжку. К моему удивлению, он покорно взял и глотнул, не глядя на меня.

      — Вил, надо есть. Ты без еды на одном тиске ночь не продержишься.

      — Это был тиск? — он отпил ещё и посмотрел на флягу так недоверчиво, будто ощущал вкус воды, а не самого крепкого из напитков Тефриана.

      И замолчал снова. А я понял, что дальше так продолжаться не может. Ночь без сна в зябком лесу у костра — и тревогу за Аль, которую я не мог отогнать, несмотря на все доводы разума… И если ещё добавить сюда отчуждённое безмолвие, за которым прячется «ты мне лжёшь», — я и сам могу сделать и сказать то, о чём здорово пожалеем мы оба.

      — Вил…

      — Энт, я…

      Я проглотил продолжение фразы; он тоже. Мы смотрели друг на друга, и пляска языков огня делала его взгляд острым, опасным, алым.

      — Энт, ты очень злишься?

      Я ошеломлённо застыл.

      — Прости. Я же сказал: придумай искупление. А ты молчишь. А я… не знаю. Лучше бы он тогда убил меня.

      — Ты в своём уме? — вылетело у меня вместе с обрывком нервного смеха. — Лучше кому? Ей? Мне? Поешь уже! Ты и раньше начинал нести чушь от голода.

      — Я не хочу. Глотать больно. И дышать. Словно каждый вздох отнимаю у неё. Почему ты не скажешь всё, что думаешь? Не обвинишь, не ударишь. Я всё жду и жду. Ты ведь обещал больше не молчать. Так не сдерживайся. Скажи правду. Настоящую.

      — Ты в самом деле спятил… — я поморщился: утешитель из меня получался так себе. Сев возле него, я положил руку на его плечо; он вздрогнул, будто едва сдерживался, чтобы не сбросить её. — Ты сам молчишь, даже в серен. И кто тут злится?

      — Я не знаю, что говорить, — тихо сказал он, пристально глядя в пламя. — Я виноват. И не найти платы. Я ушёл бы к нему, но ведь ты пойдёшь следом. А втянуть в вэйские разборки тебя – не могу. Видеть, как он причинит тебе боль… я и без серен не выдержу. А с серен и вовсе. Если бы меня одного ему хватило, я бы бегом к нему побежал. А так…

      Самое неуместное, что тут можно было сделать, — засмеяться. Но смех рвался наружу, и я не мог остановить его.

      — А я тут думаю, это ты на меня злишься. И не знаю, какие слова тебя успокоят. И боюсь. Ну разве мы оба не идиоты?

      Он наконец-то обернулся ко мне и тоже неловко рассмеялся.

      — Я точно. Ты нет. Как тогда, два года назад. Ты мигом сделал всё. Дал мне Книгу, построил дом в диком поясе, кормил и согревал меня… А я мог лишь кружиться в Мерцании и ловить мелодии кружев. Куда я без тебя денусь… Я как в тумане. Не вижу ничего. Не могу думать. Этот человек отпустит её, Энт? Почему он отпустит? Она написала: ты знаешь. Расскажи мне. Я не понимаю, что она задумала, на что надеялась… но т-ты пони-маешь, да?

      Тиска я всё-таки взял маловато, как и одеял: Вил весь дрожал, стуча зубами, хотя сидел у самого огня; с похвалами моей практичности он явно поторопился. Во тьме и багряных отсветах пламени его лицо было белым, как мел, лишь жуткий шрам на щеке чернел запекшейся кровью. И он словно не замечал, как наклоняется всё ниже, и алые перья огня почти касаются концов ленты Аль и выбившихся из-под неё растрёпанных прядей его волос. Я едва успел схватить его за плечи и оттянуть от костра, а то он просто упал бы в него. Лента скользнула мне на руки. А он был совсем ледяным и никак не переставал дрожать, как бы крепко я ни сжимал его в объятиях.

      — П-почему так холодно, — пробормотал он в мой плащ, полами которого я пытался укрыть его и согреть. — Почему ты заледенел тоже? Изнутри… Как будто обратился в лёд взаправду. Узоры кружев как тонкие ветки в самую зябкую ночь холодной зимы. Побелели и сверкают. Красиво. Только страшно. Неживое.

      — О чём ты? — растерялся я: звучало и впрямь страшновато. — Неживое? Но я-то в порядке!

      — А на слух — нет. В кружевах тебя не коснуться, как по льду не побегаешь. М-меня это… забирает, что ли. Морозит. Ты не можешь п-перестать?

      Тихий голос угас, будто и его сковал непонятный мороз в кружевах, которого я не чувствовал: ночь была теплее, чем я ожидал, костёр высушил землю, где мы сидели, лишь в ветвях свистел по-зимнему резкий ветер. Я притиснул к себе друга посильнее, спиной к моей груди, не оставив холоду ни единой возможности к нему подобраться. И стараясь казаться уверенным и спокойным, а не сбитым с толку мальчишкой, предложил:

      — Допей шин, он горячий, и в нём арита. И не лезь к этому льду, он прекрасно растает сам. Лучше давай я тебе расскажу. Об Альвин. Я думаю, она пошла к Лучу не просить, а договориться. Он нарушил закон об Открытых, отпустив тебя. И теперь он преступник тоже. И если ему предложить выбор: убрать метку и забыть, что ты существуешь в одной из Теней, никому не причиняя вреда, – или Рыцарь отправится с жалобой к королю, а уж там расскажет всё как было – вряд ли Каэрин выберет не свой покой, честь, титул и силу Чар, а впервые в жизни встреченного тебя.

      У меня невольно вновь сорвался смешок. В зарослях что-то подозрительно хрюкнуло и бодро зашуршало прочь.

      — Я бы на его месте точно выбрал не тебя. Каким бы талантливым ты ни был, но не стоишь его кружев!

– продолжение здесь –

      Проклятие Звёздного Тигра. Том I – Путь Круга