Нравственность

В соседнем блоге на тему искусства литературного — комментарии плавно перешли в тему книг о маньяках и их мотивах.

Обсуждают, нужна ли «нравственная» литература и какую литературу считать «безнравственной». И правомерно ли вообще такое разделение. Началось с этого:

Ошибочно думать, будто текст, который кажется нам «безнравственным», способствует продвижению безнравственности, а «нравственный», напротив, делает людей лучше. Нравственно или безнравственно люди поступают, исходя из множества соображений, которые или не связаны с литературой вовсе, или связаны с ней очень слабо и опосредованно.

Проблема создания назидательной прозы в том, что таковая действительно невозможна. Для одних она хлеб, но для других — отвратительная чёрствая корка. Сама мораль — понятие культурное, а значит, растяжимое. Со стороны кажется: ну что там, разве у тех уродов с травмами нравственность, вот у меня… Да нет, у другого человека она такая же глубинная, такая же выстраданная. Вся его жизнь ему эту мораль сформировала. Для него убеждения нарушить — это почти как родной своей шкурой рисковать. Даже если он маньяк. Я читал, как они себя оправдывают, как обмениваются методами убеждения и подавления жертв. Там очень много милоты, в этих методичках. Там всё про любоффь, каждый шаг ломки личности пронизан ущербной нежностью.

Иногда мораль готтентотская. Иногда она фарисейская. Но про любой из этих случаев можно написать светлую, нравственную, героическую книгу с нравственным зарядом.

Например, распинать мятежников одно время было очень морально, особенно если они что-то там про Царствие вещают.

Вот тут один автор пишет серию, где сами обстоятельства жизни формируют маньяков. Но все главные герои могут оправдать свои поступки. Все! Сначала думаешь — ну надо же, автор оправдывает жестокость: у героя однозначно положительные мотивы всех_убить. Потом входит второй персонаж и вскрывается, что первый-то отборный лицемер и много о чём умолчал. Зато этот второй ох как хорош! У него идеалы, он себя не пожалеет, а человечество спасёт от таких, как тот первый. Читатель думает: «ну всё, сейчас этот хороший парень (девушка) накажет плохого».

А потом входит третий герой. Ну вы поняли.

Они все хотят хорошего. Каждый. У лидера корпорации — видение идеального человека, подлинно прекрасного. У одного плодотворного писателя — хорошие навыки убеждения: он просто качественно работал, исправно писал проду, людям понравилось. Один милый мальчик просто хотел, чтобы сестра его не убила полюбила (исходя из своих представлений о любви). Сестра? Она тоже не плохая, она просто хотела делать свои проекты, чтобы придурок братик не разваливал её песочницу с экспериментальными людьми…песочница тоже запилена для блага человечества, кстати. Там всё ради человечества, а иначе его ждёт ещё худшая участь, ой нет, эта участь ещё не худшая и вообще морально оправдана!

Вместе эти замечательные умные люди создают фруктовый сад сущий ад размером в несколько густонаселенных галактических рукавов, потому что мало, критически мало иметь моральные оправдания и благие намерения. Учтите, что герои серии этого не понимают и видимо не поймут: погружённый в цикл насилия мир не может им объяснить, чего именно не хватает. Мир наращивает всё новые технологии. Правительства и корпорации находят всё новых виновных и вырезают их под корень. Миру является мститель-сверхчеловек, который разобрался в лицемерии идеалистов и сейчас-то уж их всех зарешает… А этого загадочного чего-то всё не хватает и не хватает, благодаря решению проблем методами сверхлюдей — гибнут миллионы поселенцев, и нехватка чувствуется так остро, что начинается лёгкая щекотка где-то в черепе (отсылка к местному фантдопу, хех).

Но все персонажи положительные! В рамках своего чудовищного мира и собственных представлений о Морали, дающей им Право наносить добро и причинять справедливость (ну или просто оставлять послания любимой подружке путём вырезания населения планеты). В итоге получается, что автор не оправдывает жестокость — он просто не спорит с героями, когда свои преступления оправдывают они. Очень…требовательная к читателю серия, на данный момент.

Кстати, про моральное право. Взять Достоевского «Преступление и наказание».

(взгляд первый) Книга ну очень нравственная, про христианство даже.

(взгляд второй) Однако в начале довольно детально убивают старушку. Влияет ли зрелище на читателя? А сколько молодых людей взяли на флаг фразу «тварь я дрожащая или право имею»? В одной руке этот флаг, в другой томик пресловутого Ницше, в то время как Достоевский с нигилистами вовсю бодался.

У «Заводного Апельсина» похожая история. Крутые банды с собственным лором в начале — это мы читаем; гг попадает в тюрьму и становится более дохлым и скучным, хоть и социально адаптированным — это мы разочаровываемся и забываем. В обоих случаях мотивы героя к насилию оказываются близки и понятны похожим на него молодым людям, а вот концовка кажется недостаточно огненной и вычёркивается как нежизнеспособная. Не приживается. Не романтизируется?

И третий взгляд на Достоевского — в «Проклятой русской литературе» Ольги Михайловой, где писатели анализируются с точки зрения их заряда духовности — был у них потенциал нести благодать и писать под её влиянием? Речь о практической духовности, деятельной, а не высказанной на уровне намерений и оправданий себя.

Там вернее даже несколько взглядов. Согласно одному из них Достоевский инфернален, «ночь русской литературы»; согласно другому — балансирует на грани и упивается страданием, тем самым сходя с узкой тропы-луча христианского писателя, но создаёт базу, или цитируя:

Его романы отбросили огромную тень на всё пространство русской словесности, но что она без него?

А значит, кто-то другой может оттолкнуться уже от Достоевского и отбуксировать себя обратно на узкий путь, благодаря тому, что он не слишком сильно отодвинулся.

Вернёмся к исходному гипотетическому маньяку со своей личной моралью. Он литературу добра читать просто не будет. Знаете, почему? Потому что у него есть своя. Эту «свою» никто никогда не сможет задавить и запретить, потому что литература способ общения, она будет процветать в субкультурах и передаваться везде. Особенность её вот в чём: с ней изгой чувствует себя уважаемым человеком, может быть даже ангелом воспаряющим, а не вытесненной из общества дрожащей неисправимой тварью.

Он пытается добрать там ЕЁ, катастрофически недостающую:

любовь.

Но там, среди лицемерных и сладких оправданий себя — её нет.

Упд: читатель может подумать, что маньяки - это где-то далеко и редко. Нет. Кого считать маньяком - определяет тоже культура. Вашу личную чуйку - определяет общественная планка добра и зла.

Нравственная планка будущего должна проходить так, чтобы сегодняшние мы казались теми ещё паршивцами. Нефиговый процент травмагенных психических расстройств не сам себя вылепил. Для нравственности светлого будущего мы сами - такие вот маньяки, сладко оправдывающие себя.