Графомания. Последняя стадия
Автор: Вадим БахтиозинГрафомания – болезнь в принципе безобидная, и потому, наблюдать ее проявления на себе весьма занимательно.
Сначала, в подражание классикам, писал предложениями длинными – типа, умный.
Потом короткими – типа, гений.Когда гормональный шторм, в котором обитает Женщина, сменяется полным штилем; когда округлые борта ее бригантины, касаются причала пострепродукции; когда восхитительные взаимопроникновения теряют свою остроту, из-за элементарной невозможности затяжелеть; когда приходит полное осознание того, что в открытое море больше не выйти, а спокойная гавань уже навсегда; то невольно вспоминаются те капитаны, с которыми она взбиралась на гребни валов и рушилась в пропасть меж ними, с которыми распускала свои паруса и грохотала пушками; те капитаны, что ухватившись за ее дрожащий штурвал, держали на курсе или сбивали с него, заставляли мачты скрипеть в напряжении, а деревянную палубу изнывать в ожидании их шагов.
Я смеялся, когда Фредди Крюгер, симпатичными пальчиками-ножами потрошил чью-то плоть.
Я улыбался, когда акула перекусывала человека в «Челюстях».
Я не вздрагивал, когда Чужой бросался на Рипли.
Мои волосы не вставали дыбом, при чтении «ужастиков».
Король Стиви? Чтиво на ночь, для пугливых детишек.
Старина По? Пожалуй, но только за счет тонко прописанной психологии.
Меня было не напугать вытарчивающими из живота внутренностями, размозженными черепами, оторванными конечностями и даже видом Старухи с Косой.
А все потому, что тем летом, на практике, я видел то, что в тысячи раз страшнее!
Ужаснее! Больнее! Подлее!
Я видел то, что невозможно показать ни в фильмах, ни в книгах! То, чего боится сама Смерть!
Я видел – рождение Жизни!
Затем совсем короткими – типа, гении гения и так поймут. (Уже сама структура текста прозрачно намекает, какая стадия будет дальше).
Ведьмы!.. Ведьмы!..
Кому, как не нам, мужикам, пропеть вам осанну и попросить прощения?
Ведь это мы зажигали костры инквизиции!
Рвали щипцами груди, прижигали огнем тела, растягивали их на дыбе!
Спасали ваши души, выворачивая их наизнанку!
Обвиняли в граде, хладе и море!
В падеже скота и болезнях!
В мужской немощи! Женском бесплодии!
В колдовстве, ведовстве, в «дурном глазе»!
А потом обсыпало весь текста сыпью, то бишь, рифмой.
Опасаясь, глупость сморозить, в ответ Я кивнула поспешно, а Бет (обозвав нимфоманкой) рассмеялась при этом потешно. И вот, крепко за руки взявшись, всей дружной, «честной» компанией, отправились мы в «нумера» (обведено, надписано: узнать, почему такое смешное название?).
А там:
– Накатим, девчонки по полной, только залпом, до дна, не филоним!
Накатили, ага, в смысле выпили, а если точнее, бабахнули...
О, Матерь-Богиня! Какой же эффект поразительный!
Тело – пушинке подобно! Настроение – бесподобно! Мысли – вскачь, и все об одном! Чем пожар потушить, что меж ног разгорается?
А губы… что мыслей проворней…
«брандспойтом» уже занимаются.
А те… что пониже немного…
учтиво другим раздвигаются.
А если точней, подобно камням расседаются.
А если честней, то сами собой раскрываются.
Любой честный прозаик поймет ужас, охвативший человека путающего строки со строфами, и стремглав убегающего при слове ямб. Но бороться было бесполезно – приставуча та сыпь! В общем, как с женщиной – если уж чего надумала – проще отдаться и попытаться получить удовольствие.
И наступила последняя, терминальная стадия, и вон чего стало вылетать из-под пера.
Из сборника "Как-то утром, очень рано..."
Два Абрама
Как-то утром, очень рано,
Повстречались два Абрама.
Вэй! спросил Абрам Абрама,
Не считаешь? Очень рано,
Твой сынок мой дочь взнуздал,
Даже шекеля не дал.
А другой Абрам Абраму
Так ответил, очень рьяно:
Вэй, Абрам, не делай драма!
Твой жена, такая ж прямо,
Что не дашь, все в рот берет.
Шекель тоже не дает.
Два Арама
Как-то утром, очень рано,
Повстречались два Арама.
Вах! сказал Арам Араму,
Это что за мелодрама?
Твой жена, и мой жена,
В попу любят! Сатана!
Их сподвиг на это дело,
Душу мучить, через тело!
Хватит! Так скажу, Арам!
Больше твой жена не дам!
Как мыслите, кто будет героями следующего стишка?
