А особого изуверства у меня и нету, кажется

Приземлил на заднюю стенку шкафа его Менос, видимо, из соображений удобства. И сразу же достал нож. Без труда распорол обгоревший изнутри рукав, выпустив в воздух коричневые перья. Демон словно нарочно стал так, чтобы не заслонять Леониду обзор. А потом и вовсе поманил его к себе – притянул поближе, прочертив две линии по полу, и поставил рядом, как торшер.

Тускло светящаяся плоть поддалась лезвию. Менос полез пальцами в мясо, Леня почувствовал, что его сейчас вырвет – от вида и крика отца. Он прижал руку ко рту и только потом понял, что может двигаться. Демон выпустил его из виду... 

Кость, вопреки представлениям Леньки, оказалась черной... он успел этому удивиться, но не решить, что делать – бежать или пробовать оттолкнуть Меноса от его жертвы. Свет этой странной кости погас лишь на мгновение – а потом вспыхнул с новой силой. Демон отдернул пальцы, покрытые чужой и своей кровью – ее было слишком много, даже несмотря на только что выполненный мясницкий ритуал. Из раскрытой раны выметнулись яркие, покрытые шипами плети света, одна из них ударила в амулет на шее Леонида.

Тело словно налилось силой. Усталость ушла вместе со страхом и неуверенностью, и откуда-то из подсознания пришла идея – как действовать. Леня развел руки, словно раздвигая что-то, и пространство за спиной Меноса разорвалось, открыв черный провал. Желто-зеленая плеть хлестнула демона, отбрасывая в искрящуюся темноту. Дыра исчезла так же легко, как и появилась.

Сила кипела и пенилась внутри, переливаясь через край. Сила, враждебная Меносу изначально – теперь Ленька это знал. И слишком огромная, чтобы удержать ее внутри, оставаясь человеком... увы, тут выбирает не он. Ни одна емкость не может вместить больше, чем рассчитано, этот поток будет хлестать, если не перекрыть его... 

Он попытался потянуться к руке отца, как-то заблокировать источник, закрыть рану, но ничего не вышло. Кровь и свет продолжали течь, несмотря на все усилия. Леонид с трудом смог сосредоточиться и заставить себя дотронуться до мяса. Он чувствовал себя одновременно сильным – и не способным сделать то единственное, что действительно имело значение.

Да, Леня ненавидел отца не меньше, чем раньше, но не до такой степени, чтобы бросить его умирать. Особенно так и не попробовав объясниться, узнать наконец хоть что-нибудь о прошлом... стоило ли молчание о нем таких жертв?

Вручную оказать первую помощь получилось. Голова, правда, разрывалась от силы, и Ленька направил ее вовне, не задумываясь, что делает с этим местом. Может быть, найдется достойный носитель, хотя бы на время... тут со своей проблемой разобраться бы.

Из мокрого рукава водолазки бинт получился хреновый, но собственная рубашка была в разы грязнее. И тоже не особенно сухой. Рукав хотя бы тянулся... своего рода давящая повязка, хотя тут, наверное, сшивать надо. И кровь переливать... хотя кто его знает, возможно, эти странные кости и внутри серьезно отличаются от обычных. В конце концов, столько времени прошло, а отец еще жив.

Манжеты намокли и отяжелели, но хоть повязку удалось кое-как закрепить. Сложно было понять, остановилась ли кровь. Но струи света исчезли почти сразу. Осталось то, что успело выплеснуться в воздух. 

Леонид наклонился, поднял отца, забросил не пострадавшую руку на свое плечо и двинулся к двери. К счастью, выброс силы сорвал ее с петель и вышвырнул в коридор. 

Солдат в здании не было. Леня не увидел ни одного, пока не вышел наружу – у входа лежал труп, явно забитый голыми руками. Передернувшись, парень потащил отца дальше. Он уже подозревал, что произошло. Заключенные обрели свободу, поймав светлую волну. Вполне справедливо, если у них вышло распорядиться этой силой. 

«Возможно, я и сам помог бы им... будь у меня время об этом подумать».

До главных ворот было ближе, и потом – с отцом на плечах Леонид вряд ли прошел бы по той дороге, которую использовал Менос. Оставалось надеяться, что поблизости имеются рельсы, и положиться на удачу. Среди тех сведений, которые просочились в голову Леньки на локомотиве Илены, была твердая уверенность в том, что дорога способна излечить даже серьезные раны. А с ложью можно будет разобраться потом.

Рельсы действительно обнаружились поблизости. Одноколейка с разворотной петлей. На ней стояла парочка странных вагонов – открытых платформ, которых зачем-то вдоль перегораживали решетчатые стенки в рост человека. Подойдя поближе, Леня различил на решетках крепления для рук и ног, и чуть не споткнулся о высовывающуюся из ближайшего сугроба ногу, засмотревшись. Видеть наяву зверства, которые раньше приходили только в снах, за вычетом книг и фильмов, было все еще непривычно. Видимо, здесь складывали тех, кто не пережил путешествия...

Рельсы молчали. Леонид опустился на колени, перехватив тело на плечах поудобнее. Он чувствовал тепло, но пульс проверять боялся. Сила уходила так же быстро, как и пришла. Леня коснулся ледяного металла, так нежно, как дотрагивался бы до руки Илены.

Кожу стягивало от холода и засохшей крови. Чешуйки уже начали отваливаться и не мешали ощутить главное – слишком слабый отклик. Если бы здесь нашелся локомотив... идти по рельсам можно до бесконечности, и неизвестно, подхватит ли дорога неопытного новичка с умирающим.  

Амулет закачался перед глазами, выскользнув наружу. Гипнотическое движение навело Леньку на мысль, и он подтянул к медной звезде руку отца, надеясь, что прикосновения будет достаточно. Умнее рискнуть, чем заниматься какой-нибудь ерундой – например, разыскивать восставших. Даже если они поверят, харизмы может не хватить... да и придется решать взамен их проблемы. Логичнее уж тогда вернуться и поискать что-нибудь в том здании... правда, сердце к этой идее не лежит совершенно. Меносу, где бы он сейчас ни находился, проще всего пройти назад по своим следам. Наверное. Тут интуиция может и обманывать. 

Искорки в толще камня засветились ярче. Кончики пальцев, прижатые к рельсу, закололо – то ли от холода, то ли от энергии все-таки... верным оказалось второе. Поднявшийся ветер разметал ближайший сугроб, бросил пахнущий смертью снег в лицо и тут же затих. Тяжелые вагоны сами собой тронулись с места и двинулись по петле. Леонид поднялся, с трудом распрямляя закоченевшее тело, но успел вовремя забросить на ближайшую платформу отца и влез сам. Присыпанные снегом доски отвратительно пахли, но сил на то, чтобы преобразовать средство передвижения, пока не было.