О моем снобизме

Меня тут иногда упрекают в снобизме (как будто в этом есть что-то плохое). Я каждый раз радуюсь: вот еще один человек, который знает значение этого слова (между прочим, большая редкость среди читателей, которые считают "Войну и мир" скучной -- а имя им легион, да будет с ними то же, что с тем, кого так звали в Писании).

Я не страдаю снобизмом, я им наслаждаюсь. Мне не хочется писать для всех. Мне хочется писать для тех, кто не путает "кампанию" с "компанией", не пишет "афера" и "оседлый" через "ё" и знает, что в слове "косный" нет буквы "т".

Да Боже мой, мне хочется писать для тех, кто сходу может увидеть все слои смысла в таком вот тексте:

Дезертира настигли у вершины холма, где при церкви Nuestra Señora de los Ugilantes располагалось обширное местное Святое Поле.

Беглец, хрипя и задыхаясь, сделал последний рывок и скрылся за вратами храма.

Сетеэровцы ринулись за ним, впрочем, благочестиво поснимав у входа свои широкополые шляпы.

Им пришлось подойти к самому пресвитерию, чтобы увидеть того, за кем они гнались: он, коленопреклонённый, обнимал дарохранительницу.

В храме не было мессы в это время. Только с десяток прихожанок, одетые в чёрное, сидели на первых рядах скамей и служили литургию часов.

Nuestra Señora de los Ugilantes давала защиту тем, кто прибегал к её помощи, если они успевали коснуться дарохранительницы. Сетеэровцы были не то чтобы религиозны -- они чтили обычаи. Зайти с оружием на пресвитерий... В этой дикой части Мехитлана очень серьёзно относились к святотатству.

Прихожанка, читавшая часы по третьей книге Четырехдневной Псалтири, замолкла. Услышав это, из сакристии появился местный настоятель. Судя по ярко-алой тунике и изумрудному скапулярию, подпоясанным жёлтым шнуром с тремя огромными узлами, он был монахом ордена фраппистов.

– Падре, – обратился к нему командир отряда, – вон тот – дезертир. Отдайте его нам.

– А вы кто? – задрав подбородок, вопросил священник.

– Мы из Centro territorial para el reclutamiento, из Кохонес Вьехос.

– Извините, из нашей церкви выдачи нет. Покиньте храм или присоединяйтесь к молитве, – он показал подбородком на тёток, вороньими взглядами сверливших сетеэровцев.

Парни переглянулись и неторопливо покинули церковь. Связываться с этими богомолками было себе дороже. Они посоветовались и решили дежурить вокруг храма -- не будет же беглец сидеть там вечно.

Настоятель подошёл к женщинам, продолжавшим хранить молчание.

– Вы знаете, что делать.

Старшая из них, та, что читала Псалтирь, кивнула.

Настоятель вернулся на пресвитерий и, шепнув что-то дезертиру, увёл его в сакристию.

Ночью одна из молившихся женщин, местная модистка Coco Vajera, принесла и отдала священнику свободное длинное чёрное платье в пол и густую мантилью.

Утром в церковь потянулись местные жители к первой мессе. Жительницы -- мужчины либо уже погибли на фронте, либо ждали своей очереди, либо их попрятали.

И кому, спрашивается, пришло бы в голову считать, сколько богомолок в черном зашло -- и сколько вышло из храма?