Рецензия Шаргунова на роман "Серебро" из "Повестки дня".

Не потерять бы в серебре ее одну... 

Книга Эдуарда Диа Диникина, как зеркало последней русской смуты

- Но ведь свобода исключает равенство, а равенство – свободу.

- Для этого и нужно братство, чтобы не было противоречий…

Эдуард Диа Диникин

«Интеллектуальные силы рабочих и крестьян

растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников,

интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации.

На деле это не мозг, а говно».

Из письма Ленина Горькому, 15 сентября 1919 года в Петроград

Итак, «мирный тринадцатый год» (если верить одной некогда популярной певице). Но звучат взрывы: это революционеры устраивают покушения, льется кровь, разрываются на части попавшие «под замес» детишки. Другие революционеры (и по совместительству агенты охранки) влюбляются друг в друга и вычисляют – опять же друг друга – чтобы пристрелить за предательство. 

И параллельно среди героев книги снуют такие персонажи, как литератор Валерий Брюсов, футуристы Давид Бурлюк и Велимир Хлебников, спиритист Максимилиан Волошин и будущий классик Александр Куприн. Все они недолюбливают власть, сочувствуют левакам, но сами в драку предпочитают не лезть. Выпивать, развратничать, размышлять о различных материях и декадентствовать как-то и проще, и безопаснее... «Уверен в том, что надо быть животным, чтобы хоть раз в жизни не подумать о самоубийстве», - восклицает один из героев. Поразмышлять – да, но самим под пули лезть? Нет уж, увольте.

Другие герои обсуждают амулеты ацтеков с черепами, оборотня, который занимается черной магией и способен превращаться в животных, спорят о человеческой сущности. «Вероятно, вы полагаете меня человеком циничным? Человеком, относящимся к женщинам как… как… к мясу? – Тиняков нашел слово, видимо, показавшееся ему удачным. – Однако мне кажется, что для поэта это слишком прозаическое сравнение, - заметил Шорох. – О, не возражайте, прошу вас! Я вижу: вы именно так и считаете. И знайте – вы правы! Да я вообще ко всем людям так отношусь. В том числе и к себе. Да, кто-то лучше, кто-то хуже. Как то же мясо, простите... Я всего лишь, смею покорно надеяться, фунт самой что ни на есть свинины. Не вырезка, нет, не шейка, но на грудинку я могу претендовать».

Такой вот высокоинтеллектуальный досуг, плюс нескрываемый «закос» под стилистику Шарля Бодлера. И неудивительно, что в этой атмосфере Содома и Гоморры образца начала XX века появляются вампиры. И следуют «красной линией» по всему повествованию: через поэтов, шпионов, художников и проституток.

За окном – 1917-й. «Бескровная революция», обернувшаяся массовыми убийствами офицеров на фронте, в тылу и на флоте. На «сцене» в дополнение к прочему появляются различные агенты, дезертиры, уголовники и либералы-мистики. Они мочат друг друга под кокаином или морфием, читают откровенно шизоидные лекции и вообще – развлекаются, как могут. Декадентство никуда не ушло, а вот какая-то вера в будущее пропадает даже у бывших террористов-революционеров. « Сейчас, когда в России победила демократия, все только начинается… - Боже мой, что ты говоришь? Именно сейчас всё и заканчивается. Армия разваливается, всё рушится. Горят помещичьи усадьбы. Людей убивают прямо на улицах».

И как-то неудивительно, что в такой обстановке к власти приходят большевики. Со своим новым взглядом на мироздание, но с полувоенным отношением к себе и окружающим они просто не могли не прийти и не прихлопнуть весь этот массовый бардак. От которого устал не только караул.

Затем Гражданская война, Колчакия, эмиграция, военный коммунизм, НЭП. И сопутствующее интеллигенции всех времен и народов мракобесие: гороскопы, математическое доказательство существования Бога, невидимые проводники музыки, сеансы спиритизма. И, конечно же, подковырки существующей власти (уже не важно, что раньше за левых «топили»). «Вы заражаете других тем, что в вашем организме проходит незаметно. Вы – горькие, андреевы, куприны и прочие… Ваши укусы сделали свое дело».

Казалось бы, чего нашел Эдуард Диа Диникин в событиях более чем столетней давности? Да еще и сведя воедино революционеров, вампиров, футуристов, белочехов, проституток и будущих классиков. А ответ прост, как и все гениальное (а книга, если уж не гениальная  для совсем строгих ценителей, то все равно «плавает» где-то рядом): времена смуты и всеобщего развала ничем, кроме каких-то технических особенностей (оружие, транспорт, средства связи и т.п.), друг от друга не отличаются.

Я благодарен Богу и родителям, что родился таким образом, что могу оценить и конец эпохи «застоя» (всем бы такой «застой» - БАМ, ВАЗ, КамАЗ и т.д.) + «гонки на лафетах», и начало смуты (перестройка, Беловежье). Сначала спокойное счастливое детство (вот без всякого сарказма), а потом конец 80-х – начало 90-х. Как собачье дерьмо по весне, повылазили вновь открывающиеся кабаки. А в них: вчерашние комсомольцы, сегодняшние спортсмены, пересидки по жизни и девицы всех мастей (раньше они все хоть по гостиницам тусовались). Выпивка рекой, мордобой, визг. Да и в старые, «проверенные» заведения нормальному человеку заходить стало неуютно.

Центр и рынки города заполонили цыганщина, торгаши и гопники. Каждые выходные в ДК Свердлова проходили литературные вечера и диспуты: в нормальном обществе таких авторов могли бы разве что в «желтый дом» пригласить с последующим проживанием. Мракобесия было – не спрятаться: целители, маги, предсказатели, специализированные газеты и журналы... Даже по Центральному телевидению страны, запустившей  Первого космонавта, транслировали сеансы Чумака и Кашпировского! Дальше бежать некуда – разве что на Гаити с их культом вуду.

Про нашего земляка, по совместительству, первого Президента России, любят повторять мантру: мол, он смог избежать гражданской войны. Но, даже если не учитывать бойню 1993-го в Москве и Первую Чеченскую... Полыхали окраины, эксперты всерьез рассуждали, останутся ли в составе России Татарстан и Башкирия, от Чукотки до Калининграда ежедневно раздавались взрывы и автоматные очереди, а наркота косила народ не хуже пулеметов. Причем, гибли в этих баталиях, как правило, самые молодые, здоровые, и, если хотите, социально активные. Если это не гражданская война – то что?

Уверен, что когда Эдуард Диа Диникин писал свое «Серебро», у него в голове или перед глазами мелькали не бородка Троцкого, ни образы петроградских кафе-шантанов, и не Бурлюк с Брюсовым, попивающие шампанское с дамами низкой социальной ответственности. Зачем? Все это было буквально позавчера, на наших глазах, чуть ли ни при нашем участии. Надо только на героев фраки натянуть.

И еще. Не раз и не два встречал сравнения Диникина с Виктором Пелевиным и Владимиром Сорокиным. Это не совсем корректно, а точнее – совсем не корректно.  При всем своем таланте и фантазии и Пелевин и Сорокин это писатели-ремесленники. А Эдуард Диа Диникин – он неисправимый романтик. Таким сложно не быть под синим парусом в окружении Бима и Бома.

Олег Шаргунов