Экспириенс

Экспириенс — обозначает не только опыт, но и переживание опыта. Волна захлестнула с головой, какова она на вкус? Оглушила или освежила? Упруго ли сопротивлялась стихия, когда вы барахтались в воде и пытались встать на ноги?

Самая дорогая валюта, самая сильная похоть — испытать опыт.

Опыт полюбленности, приключения, власти, умиротворения, умиления… Чувства возможно испытать только тогда, когда есть повод для них. Стимул, который заставит мозг выдать тот самый заветный ответ-переживание. Стимулом могут быть события, комбинации обстоятельств — и, конечно же, подходящие люди. Чтобы получить (или слепить на основе существующего!) подходящего человека, некоторые готовы на преступление. Отношения — центральная тема большинства культур. Те, у кого с отношениями проблемы, могут рассматривать других людей как ресурс для добычи вышеупомянутой самой-ценной-валюты.

Избегание негативного (по меркам конкретной личности) опыта — то же самое со знаком минус. А чего вы избегаете, как огня? На какую воду дуете и помните ли, на каком молоке обожглись?

Опыт лепит структуру человека с рождения, когда ещё нет личности и даже не все рефлексы проснулись. Набор стимулов, говорящих мозгу про питание, безопасность и эмоциональную принятость — как вода для растения: форма листьев и направление роста зависят не от полива, но без воды не будет ничего.

То есть без нагрузки человек чахнет.

Депривация укладывает мозг человека или некоторые его участки в стазис. Скука — это пытка, хоть и не настолько мощная, как насильное прослушивание искаженных мелодий или удары током. Поэтому человек стремится всеми способами:

— стимулировать то, что у него уже есть

— избегать срезания неудачами (в т. ч. через настолько интенсивный набор любого опыта, + и -, что его срезать невозможно даже серьезным крахом)

— предпочитать знакомое абсолютно новому.

А последний-то пункт откуда? Он — сумма скуки (наработанные навыки не кормленные сидят, им хочется чуть размяться) и усталости (нового не хочется, при постижении совершенно нового мозг в авральном режиме плодит новые связи, ему такое тяжело). Сильно расфрагментированная психика может так перегрузиться новшествами жизни, что коллапсирует — у меня было.

Вы много слышали о ленивом и экономном мозге. Но есть нюанс, не знаю, освещенный ли в науке.

Мозг согласится вложить все ресурсы в развитие, так сказать поднять ставки, если будет уверен в успехе.

Например за счёт того, что пронаблюдает успех другого человека… Реального или вымышленного.

…

Писатели создают опыт. Искусство создаёт опыт. Он так же интенсивен, как и реальный — только охватывает меньший спектр чувств.

Где-то вдали от меня существуют «трансформационные практики», «психодрама» и танец буто. https://girshon.dance/article/tanets-buto-kak-metod-psihosomaticheskogo-issledovaniya-toshiharu-kasai/ То есть экспириенс на стыке искусства/нарративов/символьности - и чисто телесного. Или вот например... Один из самых сильных скачков роста у меня был после полуторанедельного сеанса ролевой игры: тот же театр, только текстом и кубиками. Не потребление, а соучастие. 

Короче, ничто так не меняет человека, как активная реализация его свободы воли. Самый хороший пример не сменит внутренних раскладов так, как отработка на практике. Печальный факт для "инженеров душ"? Нет, это неплохая новость: цена вашей ошибки не так велика.

Чем проще повседневный спектр активности человека, тем меньше у него задействовано росточков, жаждущих полива опытом. Тем проще его нейро-полянка. Иногда она совсем перекопанная, там пара кустиков растёт. Тогда человек просто как машина стремится давать себе одни и те же стимулы, которые понятны его крошечному саду. Не более.

Крутится в вихре Фатума: какую судьбу прописали в него более активные люди своей волей, такую он живёт, день за днём, круг за кругом. Не проявляет свободы воли собственной — главного дара Творца.

...

Самое страшное зло — заменить волю человека своей. Внушить ему, что его проявления — ничто; и станет так. На опустевшее место, на выжженное поле, кнутом и пряником (и более сложными подлостями, о которых здесь не надо) внедрить привычки. Какие угодно. Их человек и будет стимулировать в дальнейшем. Неважно, что это за шаблоны поведения: необходимость воровать-убивать или просто держать себя высокомерно. Важно, что для объекта промывки это чужое. Нередко он перестает себя так вести, если чудом вырвется из своего попаленного в пепел квалиа и получит варианты выбора. Но как же тяжело вырваться из клетки собственного восприятия!

Мэрилин Монро при рождении назвали именем Норма. В аудиодневниках она так рассказывает о своих попытках вырасти над ролью игрушки в чужих руках:

«Они по Фрейду вытаскивали из меня мое детство или, наоборот, меня из моего детства. А вытаскивать надо Норму Джин из Мэрилин!

Он защищает Блондинку и не знает, что защищать нужно меня. Но Фрэнки не нужна Норма Джин, совсем не нужна, он любит красивых женщин, а не заикающихся трусих.

Потому что суть возвращения к себе не просто в том, чтобы узнать или вспомнить что-то — венец этого действа в том, чтобы позволить себе действовать в откопанном качестве. Реализовать всю волю, пусть даже она окажется немного незнакомой, как в случае Нормы-Монро: все думали, что ищут маленькую звёздочку-модель в глубине психики большой состоявшейся модели, а Норма - носительница памяти о горькой стороне детства - была набором совершенно других качеств, склонностей и желаний. Интеллектуальную и привязчивую Норму никто не искал и не ждал во внешнем мире. Все разговаривали только с успешной и яркой Монро. Поэтому её психоаналитики разводили руками: Монро не знала того, что они искали. Это был не её опыт, он был изолирован.

"Вжилась в роль", скажут люди, но это не роль, не игра, не враньё, а полностью разные экзистенциальные состояния - чтобы на работе эта женщина сохраняла неспособность  переживать или воспроизводить тот опыт, ношение которого делает её...прямо скажем, финансово невыгодной. Опыт быть слишком умной, но одновременно слишком одинокой (оттого привязчивой и по-детски уязвимой).

Не "вжилась в роль", а вот так выглядит распил личной воли пополам, чтобы просто выжить в её приемных семьях. Актёрская работа, а главное сговорчивость перед камерой, лёгкость в отказе от воли - всё лишь следствие.

(Примеры ваших или чьих-то ещё книг с подобными персонажами приветствуются в комментариях!)

...

До сих пор речь шла о зле, так? О последствиях поводков, о следах кнутов и пряничном ожирении. 

Что же на другом краю спектра отношений между людьми?

Я восхищаюсь теми, кто способен любоваться чужой свободой: человек нужен - а его не сажают на цепь; человек силен - а его не бьют по рукам.

Не так просто! Многим подсознательно страшно видеть рядом с собой кого-то сильного и вообще неконтролируемого. До такой степени, что даже незнакомые люди бьют друг друга превентивно (словами, как правило). И даже те, в ком радость за других сильна, те, кто всю жизнь связывает с чужим ростом и развитием - учителя, врачи и пр. - иногда выгорают и забывают, ради чего держат себя в руках.

Но не теряют эту любовь навсегда. Ведь не только деструктивный опыт и обжегшее молоко запоминаются, но и успех, и радость.

Откуда вообще стало известно про Норму на фоне Монро? Единственный человек позволил этой женщине говорить всё, что она захочет сама. Тем самым дал шанс на полную, а не половинчатую жизнь.

Уважение к человеку - дождь живой воды на его почву, выжженную злыднями казалось бы непоправимо.

Ценить другого в полном спектре его личности, радоваться его расцвету - это и есть любовь. Она сияет на конце спектра, противоположном от смерти личности и разложения воли. Она питает проявления воли. А значит, она лечит.

Я восхищаюсь теми, кто способен восхищаться чужой свободой воли. Даже когда они выгорают. Даже когда у них рука срывается. Эту красоту если раз познал - не забудешь навсегда.

...

Мне говорят: люди действуют ради простейшей выгоды; социальные договоры — искусственные взаимовыгодные рамки, их выполняют лишь потому, что за их пределами забьют ногами; мораль — маска.

Но такие описания - не результат ли урезанного квалиа? Ноль возможностей проявить себя с лучшей стороны, наказание за доброту и чувствительность, насмешки за инициативу и тягу сблизиться - уже достаточно. 

Бывают способны перепахать психику и посложнее: сложные сплетения поощрений и болевых стимулов, где одно не всегда отличимо от другого.

И, как водится, на всякое действие есть противодействия.

 - позволить быть тому, что ранее было опасно проявлять

 - получить опыт безопасной самореализации в тех сферах жизни, которые были искажены

...

Говорят также, травмированные люди выбирают рисковое поведение. Вот пример такового:

Приходить в места, где люди не видели ничего, кроме бытовых унижений, скуки и напряжения, а иногда травли или мистического ужаса. Вести себя так, будто мир это рай, полный взаимоуважения и любви. Делать вклад в местное общество так открыто, как будто нож в спину невозможен — всегда зная, впрочем, что он будет, подмечая нездоровый блеск в чьих-то глазах… Тогда хотя бы в рамках такого человека подобный мир будет существовать и своим примером он будет создавать для других некий экспириенс. 

Не создавать истории — а быть легендой самому. Потом такого персонажа, конечно, сметут. Ладно бы зрелищно, но куда вероятнее, что завалят негативом до полной неспособности быть тем же, что и раньше. Помрёт он не физически, а только верхними ярусами цветущего сада. Может, сопьётся врагам на радость.

И тогда важно: кто посмеет перенять его опыт?