Анджей Пануфник. Часть вторая.

      Семейная жизнь оказалось непростой. Скарлетт не могла жить без  неустанных  восхищения и внимания окружающих, стремилась стать "звездой" как  официальных мероприятий, так и всех банкетов и вечеринок в Варшаве, а потому делала все, чтобы вытащить мужа из тихой творческой атмосферы, которая и так нарушалась многгими обязанностями. К тому же жилищные условия были не блестящими - крохотная однокомнатная (некоторые польские исследователи утверждают, что было две небольших комнаты, вероятно так и было.) с больным отцом, требовавшим постоянного ухода - за ним постоянно наблюдала нанятая ещё с 50-го года медсестра, выполнявшая также роли экономки и няни Томаша Пануфника. Квартира была выделена в 50-м году как лауреату Госпремии и награжденному одним из высших орденов республики, только тогда он смог привезти отца в Варшаву. Рояль по совместительству служил туалетным столиком. Композитор  помогал племяннице Еве, жившей у родственников своей матери в Силезии, приезду племянницы Скарлетт противилась.                                             Она не не терпела молчания мужа,заятого работой и её выводило из себя, когда тот  смотрел в окно на деревья. Дело в том, что у Пануфника  было особенное отношение к деревьям, на грани мистицизма.  Превзошел его в любви к деревьям разве что Кшиштоф Пендерецкий. Много лет спустя,  в 1963-м году, Пануфник сочинил "Sinfonia Sacra / Arbor Cosmica" (" Симфония священная/Космическое дерево") - быть может,  самое выдающееся своё произведение , предназначенное для струнного ансамбля.
( https://youtu.be/HBdUzyTKPSs?si=dXO3b2VD5enG6qR2 )
Он так писал:

" [...] это произведение, которое доставило мне огромную радость и удовлетворение в течение многих месяцев, которые я потратил на его сочинение. Он возник из моей любви к деревьям, датируемой еще детскими временами, когда мы с моей любимой бабушкой отправлялись в Варшавский парк. По сей день меня восхищает и восхищает индивидуальная красота каждого дерева, бесконечное множество форм и цветов. Я всегда наслаждаюсь видом танцующих на ветру ветвей, вслушиваюсь в певучие всхлипывания и вздохи или шуршание листьев, шепчущих свои тайны. Красота, гармония, сила и порядок-это эстетические ценности, которые, на мой взгляд, основаны на форме и жизни деревьев. [...] Помимо эстетического ощущения и чувственного наслаждения, которое вызывает во мне их вид, прикосновение или запах, мне кажется, что я чувствую настроение и душу, исходящие от какой-то непостижимой силы. [...] Чтобы перенести подобные мысли и чувства в музыку, я должен был сначала подумать о построении песни. Несмотря на то, что в основе моей музыки лежали мирские человеческие представления и корни ее были заложены в земле, я все же возвращался мыслью к символическому изображению космического дерева, которое в изобразительном искусстве и литературе часто изображается с короной, обращенной к земле, и корнями к небу."
         

         18.09. 1951 умер Томаш Пануфник, по завещанию, написанному ещё в 1949-м году, Анджею досталась коллекция  из 41-го музыкального инструмента,  среди которых были  скрипки Страдивари, Гварнери и Амати.
Судьба этой коллекции достойна отдельного рассказа.
16.09.1952 у Скарлетт и Анджея родилась дочь, которую назвали ирландским (точнее, кельтским) именем Уна (Oonagh). Однако семейная жизнь не складывалась, с творчеством тоже было не очень...
               Важно отметить, что композитор не сказать, чтобы был конформистом, скорее из тех, кто предпочтет пойти на компромисс ради благополучия, а не станет прямо противостоять.
Своё отношение к власти в ПНР Пануфик так выразил:

"Какая-то часть моего существа была склонна цинично относиться к системе, в которой приходится есть и дышать, а другая по-прежнему питала патриотические чувства, из-за чего я хотел, более того, глубоко жаждал, остаться польским композитором, способным действовать в родной среде"

           Он был очень высокого мнения о себе и не столь высокого об окружающих - не сказать, чтобы это было редкостью в творческой среде.  При этом на большинство коллег смотрел с высока, кроме тех, чей авторитет был признан во всем мире. При этом к Лютославскому и Палестре относился особенно  ревниво, считая, что у них было преимущество - они занимались только музыкой.
Первые годы власти ПНР особо не вмешивались творчеству музыкантов. Сам Пануфник писал так :

"В течение первых четырех лет коммунистической власти композиторы могли творить так, как хотели. Это были захватывающие времена, кроме определенных ограничений и бюрократии, полные на
дежд, мы смотрели в будущее польской музыки".

Случайно ли, сознательно ли, но Пануфник с этой властью стал сотрудничать самым активным образом, с первых месяцев её существования. Скорее, сознательно. Композиторы, более известные на тот момент, такие, как его добрый товарищ Лютославский, впрочем, получивший широкое признание уже после побега Пануфника, и уже пользовавшийся большим заслуженным авторитетом Роман Палестра, отказывались от участия в государственных и общественных организациях. Авторитет этих двух композиторов, Палестры прежде всего, базировался на музыкальных сочинениях. Пануфник же зарабатывал его первоначально  в первую очередь на административной и представительской функциях, сотрудничая с государством. И он действительно много работал, да и на творчество времени у него не хватало  . Зато в первые годы много ездил за рубеж, что вообще-то было в те годы без разрешения властей более, чем сложно,, часто там выступал как дирижер и музыкант. Разумеется, были разговоры с музыкантами не только на темы творчества и искусства. Получал предложения оставаться, но возвращался.

"Несмотря на влияние России на все сферы жизни, для меня Польша по-прежнему оставалась особым краем, и я был решительно настроен лояльно служить нашему правительству, даже если и должен был подчиняться политическому давлению"

Заметьте, не Советскому Союзу, но России... В первую поездку во Францию в 1946-м году Пануфник проявил инициативу - закончились деньги, выданные ему на приобретение нот и прочего необходимого для работы оркестров и консерватории, но он хотел остаться ещё, чтобы решить вопросы сотрудничества и закупить ещё материалы для работы. Дал интервью для радио о возрождении культурной жизни в ПНР, в двух программах рассказал  об истории Варшавской филармонии и Падеревском, в архивах французского радио нашлись записи для иллюстрации. При этом ему удалось это сделать так, что посольства ПНР и СССР не нашли ничего крамольного в выступлениях. Анри Барро, директор Национального радио Франции, предложил сделать запись совместного выступления с Национальным оркестром Франции, что позволило набрать необходимую сумму. Разумеется, власти и это оценили. Пануфник окончательно стал "выездным". В своих воспоминаниях он пишет, что первое, что сделал в Париже после размещения в посольстве - побежал к Наде Буланже с рекомендательным письмом от её ученика,  композитора Зыгмунта Мыцельского.  Надя засыпала его вопросами о Польше, музыке и  пригласила на вечерний концерт к княгине де Полиньяк, там она аккомпанировала исполнению песен Форе и Дебюсси. Пануфник благодаря этому познакомился с Иегуди Менухиным и его женой.

              Буланже и Пануфник, правда фотография 60-х годов.

Начиная с 1946 года композитор получал приглашения ведущих оркестров Европы, концерты в знаменитых залах принесли ему славу выдающегося дирижера. Первым выездом стало участиев Международном фестивале современной музыки в Лондоне, где исполнялись и его "Пять песен". Полезными оказались как знакомство с новыми сочинениями многих композиторов , так и контакты с музыкантами и официальными лицами из Англии и Америки.
Далее последовали выступления в Берлине , Дрездене, Лейпциге, Брайтоне, Париже, Марселе, Цюрихе, Женеве, Копенгагене ... 

Пануфник стал полуофициальным представителем польской музыки и культуры за рубежом. В то время он разывался между Краковской консерваторией, Краковским симфоническим оркестром (до войны его вообще не было, он был создан во время оккупации немцами, к артистам власти относились более чем предвзято, считая пособниками оккупантов, которых, к сожалению, нельзя трогать), Варшавским симфоническим оркестром, студией кинофильмов Войска Польского в Лодзи. Тогда же  "Фортепианное трио", "Первая симфония", "Трагическая увертюра" и "Пять польских сельских песен" были восстановлены  им по памяти   для Польского музыкального издательства, которое было создано при его непосредственном участии. Впоследствии "Первая симфония" была изъята из списка сочинений и ее место заняла "Сельская симфония" ("Sinfonia rustica",1948, отредактирована в 1955-м).

( https://youtu.be/McDBmxbycXk?si=b2VDHnftrUwU2csw )

В 1947-м году Пануфник решился проверить, способен ли написать что-то, помимо песен для армейской киностудии и восстановления утерянных произведений :

"Я начал импровизировать на фортепиано, находя гармонические, ритмические и мелодические идеи и постепенно ставя перед собой дополнительные задачи обогащения исключительно фортепианных
возможностей. Хотя прошло три года после моих выступлений военных лет, пальцы у меня были по-прежнему послушные, и я без труда
мог развлекаться техническими штучками. Вскоре также к моему великому удовлетворению ко мне начали приходить музыкальные мысли – как оркестровые, так и фортепианные. В какой-то момент
я решил не отходить от фортепиано и сочинить цикл двенадцати этюдов"

Цикл получил название "Квантовый круг", а автор - уверенность в своих творческих силах.

( https://youtu.be/e9SwTt0y06w?si=Zdy3JNHrYgy4lF7q )
К 1948-му году  в недрах польской власти набрали силы новые тенденции. В  Министерстве культуры (ну, тогда просто Департамент культуры и искусств) огромное влияние на идеологическую политику получила Зофия Лисса, 

      Зофия Лисса, за ней Пануфник и Лютославский. 1950 год.

философ и музыковед, человек талантливый, но написавшая чуть позже и такие труды, как "Некоторые вопросы музыкальной эстетики в свете работ И. В. Сталина о марксизме и языкознании" и " Об объективности прав в марксистской истории и теории музыки". На пост замминистра пришёл Влодзимеж Сокорский, бригадный генерал, а ещё журналист, писатель (печатался как Анджей Сокора ),  и, разумеется партийный деятель, которого вскоре стали величать " гробовщиком польской культуры", а Анджей Вайда, хотя в известной мере и поддерживаемый функционером,  разве что в лицо не называл его "позором польской культуры".  Сокорский (в шлпе и с портфелем) в Берлине. 1950 год.

С 1952 по 1956 год занимал пост министра. Человек этот был весёлым циником, коммунистом не то чтобы идейным, коммунистическую мораль нарушавшим открыто и не стесняясь, но линию партии державшим непреклонно. Исследователи пишут, что сам Пануфник пользовался большим расположением Сокорского. Тот и предложил композитору войти в руководство Союза польских композиторов. Пануфник писал, что согласился только на должность вице-президента...В том же 48-м году Зофия Лисса предложила Пануфнику, как и ещё 24 композиторам, принять участие в написании гимна ПОРП, правящей партии на стихи Леопольда Левина.Жюри поручили возглавить Болеславу Войтовичу  который обыкновенно избегал общественных поручений. Естественно, из списка участников он выбыл. Список приглашенных композиторов и регламент из постановления о проведении конкурсана сочинение гимна партии

Пануфник в мемуарах утвержает, что первое, пришедшее ему в голову - написать на коленке за несколько минут, чтобы отстали, а потом возмущается, что такому слабому произведению присудили первое место. Правда,  Магдалена Гроховска, ссылаясь на Дэвида Томпкинса, исследователя из США,  утверждает: "Среди 24 композиторов, которых министерство “пригласило” участвовать в конкурсе, пять не отреагировали. Пануфник предъявил три произведения. Он был одним из тех шести, кто настолько серьезно отнесся к заданию. Его "Песнь объединенной партии" ("Pieśń Zjednoczonych Partii") была представлена в инструментовке и для симфонического, и для духового оркестров" . Она, естественн и стала гимном.                                                                                         Разумеется, выступление Жданова в 1948-м году не могло остаться незамеченным в странах соцлагеря, как и процессы, проходившие в СССР. Характерно, что глава Союза композиторов СССР Тихон Хренников в те годы совершал регулярные поездки, прежде всего в ЧССР, ГДР и ПНР...  На съезд композиторов и музыковедов в июне 1948-го года в Праге, в котором участвовали представители Союза композиторов СССР Т.Хренников, Ю.Шапорин, Б.Ярустовский, была направлена делегация Польши во главе с Зофьей Лисса, контролировавшая идеологическое направление. Впечатления члена делегации Пануфника:

"Главной темой съезда был мировой кризис современной музыки, спровоцированный крайним субъективизмом композиторов, отсутствием понимания передовых идей и чувств широких масс.
Хренников громко порицал современных композиторов за легкомысленное отношение к мелодическому элементу, выраженное если не напрямую, то очевидное в их сочинениях; их музыка,
как он заявил, лишена ясно очерченных и простых для понимания контуров, что создает в результате искусственное затруднение. <…> Я почувствовал определенную опасность, что и мы будем мобилизованы для сочинения в духе марксистской идеологии, наполненной борьбой за идеи коммунизма <…>. Временами этот новый жаргон звучал так смешно, что я не хотел скрывать ...
своего веселья. Однако одновременно меня охватывало грустное предчувствие, что идея музыки ради самой музыки окажется недоступной роскошью".

          Появилась статья Сокорского "Формализм и реализм в музыке", был взят жесткий курс на внедрение соцреализма под жестким идеологическим прессингом. Проводилось много мероприятий разного рода, на которых, цитируя в качестве неоспоримых авторитетов Жданова и Ленина, Сокорский и Лисcа призывали создавать музыку социалистической эпохи, которая бескомпромисно выражала бы потребности нового общества. Самыми поощряемыми стали произведения, рассматриваемые как неофольклорные, что вообще-то давало возможность широкой трактовки и позволяло всё же части кмпозиторов развивать творчество.
         Апофеозом стала конференция композиторов и музыкальных критиков в Лагове Любуском, прошедшая с 5 по 8 августа 1948-го года. Сокорский выступил с докладом, занявшим четыре с половиной часа, в котором охаректизовал сложившиеся музыкальные направления "специфической формой проявления в области музыки политического нигилизма, безнадежности так называемой панамериканской культуры".
Присутствовали Тихон Хренников и Зофья Лисса. Утверждается, что в докладе министр сказал, что Лютославского следует бросить под трамвай, но это не так - подобную фразу он публично произнес во время конкурса имени Шопена, во время исполнения Первой симфонии Лютославского.
Наиболшие нападки пришлись на "Олимпийскую симфонию" Турского, Палестеру обвинили в неопреодолимом формализме - это привело к тому, что  тот (один из визе-председателей Союза композиторов Польши, кстати) уехал в Париж и там остался, правительство после этого резко сократило возможность творческим работникам выезжать на Запад, вкючая Пануфника. Вообще после выступления Сокорского известный скрипач и педагог Збигнев Джевецкий громогласно высказал своё мнение: " Это конец польской музыки".
На третий день обсуждали "Ноктюрн" Пануфника. Сам композитор пишет об этом так :

"В ходе дружеской дискуссии мой "Ноктюрн" собрал наибольшее количество возмущенных голосов, его признали за неподобающее для широких масс сочинение, не выражающее необходимым образом ра
дости жизни при социализме! <…> Как я и боялся, съезд в Лагове <…> поставил печать на новую доктрину: теперь всякая музыка должна
была выражать политический посыл. “Абстракционистские” экспериментальные, основанные на современных техниках сочинения
признавались “антигуманистическими”, и никто не понимал, чегои менно от нас ждали"

Исследователи творчества и биографии композитора утверждают, что Пануфник  лукавит, преувеличивая. У  Пануфника были записные завистники, среди которых ещё со времен учебы особенно отличался Петр Рытель. Ну и возмущение в адрес Пануфника звучало в стиле :

"Мы не должны льстить композитору, ведь вслед за этим он покажет свое очередное сочинение <…>. А именно такую атмосферу принято создавать, например, вокруг коллеги Пануфника”.

Суровая Лисса охарактеризовала "Сельскую симфонию" и "Польскую сюиту" как положительные примеры народного стиля и разрыва с космополитизмом.
На что недоброжелатели Пануфника обвинили уже саму  Лиссу в том, что она окружила заботой некоторых композиторов за счет коллег: “совершенно неоправданны эти почести для Пануфника, который также ведь имеет неудачные сочинения”.
В дискуссию вступил Сокорский,  обвинивший композиторов в отсутствии усилий на создание нового направления, но  отметил творчество Пануфника как пример исключительных, новаторских позиций, заметив при этом, что в своей симфонии композитор сделал все для того, чтобы "утратить эмоциональную выразительность".  
Тихон Хренников Хренников опубликовал на страницах "Советского искусства" статью "Старое и новое в музыкальной жизни Европы", текст перепечатали в польском журнале "Muzyka". Там был упомянут и Пануфник:

"Суровая критика, которой  В. Сокорский подверг формалистическое творчество некоторых польских композиторов, а также искренний ответ А. Пануфника, признавшего недостатки своих произведений, дали повод для очень интересной и продуктивной дискуссии"

Однако нашлись люди с другими взглядами на происходящее, как вспоминал позже композитор Тадеуш Бэрд:

"Встреча с людьми, которые тогда олицетворяли для меня музыкальный Олимп, ошеломила меня. И потом, именно эта <…> атмосфера напряжения, неуверенности, чего-то того, что носилось в воздухе, угрожало или могло угрожать нашей культуре.
Ничего странного, что те немногие молодые, которые присутствовали на этом съезде, быстро нашли общий язык и решили создать что-то вроде общего фронта".

Он, дирижер Ян Кренц,  пианист тогда, а впоследствии композитор польского авангарда Казимеж Сероцкий создали знаменитую "Группу 49", которая под предлогом развития нового социалистического искусства в 50-е годы создавала авангардную музыку - Сероцкий даже некоторое время был генеральным секретарем и вице-президентом  Союза польских композиторов, а в 1956 году организовал первый фестиваль современной музыки, который с 1958 года проводится ежегодно в сентябре как "Варшавская осень".
Пануфник вновь становится заместителем председателя Союза композиторов Польши. Получивший исключительно высокие оценки за оперу "Янко-музыкант" Витольд Рудзиньский получает пост председателя. Беседовавшая с ним исследовательница жизни и творчества Пануфника Беата Болеславска-Левандовска писала, что по мнению Рудзиньского

"министр Влодзимеж Сокорский – важнейшая фигура тех лет и главный, помимо Лиссы, пропагандист соцреализма – был попросту “влюблен” в Пануфника, постоянно хлопотал о нем и старался при
влечь к реализации очередных своих планов".

         Сам же Пануфник пишет,    что у него в это время впервые появилась мысль покинуть Польшу, сдерживало одно - тяжёлая болезнь отца, требовшая постоянной заботы.
В 1950-м году Пануфник в составе делегации поехал в СССР. Основной целью для него было знакомство с методами обучения в консерваториях Москвы, Ленинграда и Киева. 

                     Польская делегация на крейсере "Аврора"

Пануфник  слева, Сокорский крайний справа в Москве 1950 год.

Его мнение:

"Все консерватории, которые я увидел, имели наивысший уровень, все были щедро финансированы правительством.
В методах обучения я не наблюдал ничего нового или необычного, напротив, они были слишком традиционными. Однако профессора ставили очень высокие требования, а дисциплина и трудоспособность студентов вызывали самое большое уважение. Принимая во внимание, что русские принадлежат к наиболее музыкальным
народам на свете, и их – много миллионов, из которых отбираются наиболее одаренные, не стоит удивляться, что они добиваются великолепных результатов"

Это написано уже в Англии спустя десятки лет. Там же Пануфник с явным пренебрежинием отзывается о творчестве советских композиторов - партитуры и музыка "средние, серые
и угнетающе скучные". Но всемирно признанных авторитетов он не рискнул критиковать, правда не приминул отметить, что Прокофьев написал все свои значительные сочинения как эмигрант на Западе, Шостакович  наполовину поляк,  Хачатурян - не русский вовсе, а армянин. Ну и нашел несколько добрых слов, не без оговорок, для Кабалевского.

   Пануфник и Шостакович. 1950 год, Варшава.

По окончании визита в СССР Пануфник давал интервью корреспонденту журнала "Огонек". Он вспоминает, что,  как это и принято, благодарил за гостеприимство, рассказал, что, разумеется, будет работать над произведениями, соответствующими духу эпохи. Корреспондент, заметив с уважением, что композитор принмал участие в Международном конгрессе мира, вероятно может написать и что-то посвященное теме мира. Пануфник вежливо согласился. Композитор уехал, а в "Огоньке" появилась статья в которой утверждалось, что такая симфония будет написана в ближайшее время. В ПНР эту статью перепечатали в журнале "Muzyka", где анонсировали произведение. Пануфник уже собирался работать над "Революционной симфонией" для предстоящего фестиваля польской музыки, но в добровольно-принудительном порядке пришлось поменять план и писать в правительственном доме отдыха " Симфонию мира для хора и симфонического оркестра". Там он и встретил Скарлетт...Судьба произведения оказалась непростой. Композитор включил в неё политизированный текст Ярослава Ивашкевича,  мотивы средневековой  музыки. Премьера состоялась 25 мая 1951-го года, на ней смог присутствоваь тяжело больной Томаш Пануфник. В этой редакции в 1955-м году в Детройте она была исполнена оркестром под управлением Стоковского, осуществлялась радиотрансляция.
Недоброжелатели подсказали чиновникам от искусства, что средневековые мотивы могли были быть только религиозного содержания, поэтому появились обвинения, что это молитва, а не борьба за мир. Тем не менее, симфония была удостоена Государственной премии второй степени (как идеологически невыдержанную сочли недостойной первой). Нашлись и те, кто считали её удачной. Даже Зофья Лисса писала:

 "Пануфник всегда был новатором <…> и искал новых средств, которые бы лучше, достовернее, точнее выражали его внутренние переживания, градации этих чувств. Но здесь увлеченность новаторством отошла в тень – уступила место величию темы.
<…> Это первое послевоенное сочинение, так ясно и недвусмысленно вливающееся своей идеологией в направление нашей жизни, <…>  направляющее польскую музыку на путь нашей борьбы".

Сам Пануфник относился к симфонии резко негативно, не включал её в список сочинений, переработал, убрав текст и отредактировав форму и инстументовку к 1957-му году, дав название "Sinfonia elegiaca".

( https://youtu.be/hrlEaLHQCaQ?si=YxmjkPwkGLvHzD4S )

В 1952-м году написан "Готический концерт", для фильма о резном алтаре работы Вита Ствоша ( Файта Штосса) для Мариацкого костела в Кракове.
 ( https://youtu.be/hKJ-WCFwLNI?si=PDHeRcHWMUk6tK9n )

                       Сам алтарь

Как и написанная годом ранее "Сюита старопольская"

( https://youtu.be/gxKIV0C1IZ4?si=PnVzVAx6LLKKd5m1)

он являлся парафразом старой польской музыки. Композитор находился в творческом кризисе и много времени пришлось уделять работе, постоянно находясь в напряжении но всё же написал
"Увертюру богатырскую"

https://youtu.be/XT2vkNp8TmQ?si=8QxhpNPkRODuMhhM

и "Квинтет  для флейты, гобоя двух кларнетов и фагота" - произведение им не любимое, которое он тоже не включал в список своих работ обычно. Эти четыре произведения были последними, которые Пануфник написал в Польше.
               Весной 1953 года министр культуры Владимир Сокорский вызвал к себе Пануфника  объявил ему, что именно он назначен руководителем делегации, состоящей в основном из музыкантов Варшавской филармонии и Ансамбля песни и танца "Мазовше" ("Мазовии"). Двести человек отправлялись на два месяца в Китайскую Народную Республику и Монголию.
               "Мазовше" был создан в 1948-м году Тадеушем Сыгетыньским и его женой Мирой Зиминской-Сыгетыньской. Художественным руководителем был Эугениуш Паплиньский. И, расстроенному предстоящей разлукой с женой и дочерью - Скарлетт с ребенком разрешили сопровождать мужа, но она отказалась, Пануфнику объявили шокирующую новость: Тадеуш и Мира не едут, вместо них оправляется какая-то женщина, никакого отношения к культуре не имеющая и два человека, которые будут отвечать за морально-политическое состояние ансамбля. Пануфник не имел представления даже о репертуаре. Ну и в состав делегации входил шурин Сокорского.
          Программа была насыщенной, Пнуфник знакомился с культурой и кухней Китая, участвовал в длинных официальных встречах 

"Особенное впечатление произвела на меня китайская опера, сочетающая тонкую актерскую игру, пение и танец с невероятными акробатическими номерами; казалось, что у исполнителей нет костей"

Накануне заключительного гала-концерта в честь Мао Цзедуна композитор получил телеграмму из Варшавы с выражениями соболезнования, причина не указывалась, с трудом дозвонившись
он из телефонного разговора с прислугой  узнал о гибели восьмимесячной дочери, которая утонула в ванной во время купания 5 мая. Уну купала прислуга, нанятая для ухода за ребенком, поскольку Пануфик опасался оставлять её со Скарлетт, у которой бывали приступы эпилепсии. Но, когда прислуги не было, Скарлетт посчитала себя достаточно здоровой и решила самостоятельно выкупать Уну...

"За пару дней до гала-концерта в честь Мао Цзэдуна я получил короткую телеграмму из Польши, в которой без каких-либо дополнительных подробностей мне выражали глубокие соболезнования. <…> У Скарлетт в ванной случился приступ эпилепсии. Когда она очнулась, то увидела, что наша любимая восьмимесячная Уна утонула <…>. После концерта я имел честь познакомиться со знаменитым Мао — смахивающим на медведя человеком, который долго тряс мою руку и всматривался в меня каким-то пронизывающим взглядом, будто хотел сказать мне что-то очень важное".

Пануфник у микрофона открывает гала-концерт.

Польских артистов и членов делегации представляют Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлао. Пануфник второй слева.

            После концерта композитору разрешили вернуться домой. Гибель ребенка стала для него трагедией. Со смертью Сталина изменилась политическая ситуация в СССР, назревали перемены в Польше. Сокорский объявил о смене культурной политики, а, значит, и руководства Союза композиторов Польши. На выборах руководителя Пануфник и музыковед Хиероним Фейхт набрали равное количество голосов при тайном голосовании. Решением министерства утвердили Фейхта. Для многих композиторов Пануфник был фаворитом и прихлебателем находящихся пока у власти, но теряющих её сталинистов. Было ясно, что смена власти в СССР  приведет к неизбежным переменам и в ПНР, но каковы они будут - невозможно предсказать. В это же время Пануфника вызвали в ЦК ПОРП и высокопоставленный функционер, руководитель Заграничного отдела ЦК ПОРП Остап Длуский ( Адольф Лангер), потребовал, чтобы Пануфник написал своим друзьям-музыкантам, как  живущим в эмиграции изначально, так и покинувшим ПНР , письма, которые призвали бы их к сотрудничеству с властями ПНР.  В сложившейся ситуации Пануфник решил бежать из Польши. Скарлетт была против.