Вторничное досье: Брид

К перманентному вторничному флэшмобу от Кейт Андерсенн: факты о персонаже.

Сегодня я выбрал персонажа второстепенного -- молодую ирландку по имени Брид, появившуюся у меня в "Большом путешествии".

Немного фактов о ней.

1) Брид (Маэл-Бригид Ни-Лахан) -- пассажирка барка "Дон", одна из "инженерных девушек" -- студенток инженерного факультета, отправившихся на преддипломную практику в Египет.

Вот так Танька и познакомилась наконец со студентками инженерного факультета – с беленькими сестричками Дэлит и Гвенллиан, охотно отзывавшимися на имена Дэл и Ллио, с синеглазой певуньей Илет, с двумя молчаливыми подружками-ирландками – темненькой Фионой и ярко-рыжей Маэл-Бригид, попросту Фи и Брид. Это была давно спаянная, дружная компания.

2) Насколько мне известно, в Ирландии Брид ни разу не бывала (впрочем, кто знает, что ждет ее впереди...) Родилась и выросла она на юго-западе Британии, в Думнонии, где столетиями существовали гаэльские поселения, основанные и заселенные кланами Дал Каш и И Лахан.

3) Пословица "в тихом омуте черти водятся" -- это как раз про Брид. При этом речь здесь идет не о каких-нибудь разгульных приключениях, а о реально опасных выходках. Будучи представительницей южного (мунстерского) клана, она с детства впитала в себя нелюбовь к гаэлам-северянам. И надо же было случиться такому, что одним из матросов на "Дон" оказался  уроженец Улада (по-нынешнему, Ольстера)!

И вот на «Дон» эта встреча наконец произошла. При этом Барах Мак-Рори, молодой морячок, сбежавший пару лет назад из родного Улада и завербовавшийся на камбрийский флот, давно уже сделался своим в команде «Дон». Увы, выговор у него остался прежним – по-северному жестким и торопливым. И для Брид этого оказалось достаточно.

Первая стычка между Барахом и Брид произошла по совершеннейшему пустяку. Барах, отдыхавший на палубе после вахты, сидел на бухте каната и мирно напевал уладскую песню, когда возле него ни с того ни с сего остановилась рыжая пассажирка – не дочка Немайн, а другая, из свиты черноволосой красотки. Не предвидя ничего дурного, Барах беспечно подмигнул ей и затянул очередной куплет:

 

Ах что за благодать – сидеть в заезжем доме

И чинно попивать из кружки пенный эль,

Когда горит очаг и никого нет, кроме

Подружки на коленях, а за окном апрель...

 

Неожиданно пассажирка уперла руки в бока и гневно сверкнула глазами. Барах запнулся, оборвал песню.

– Подружка у него на коленях, видите ли! – возмущенно фыркнув, воскликнула пассажирка на певучем южном гаэльском наречии. – Да что ты вообще делаешь на камбрийском корабле, уладский разбойник?

Слово «подружка» при этом она произнесла, старательно проглотив половину звуков, чтобы получилось «по-северному».

Опешив, Барах на мгновение замер. Затем медленно поднялся на ноги. Подошел к наглой девчонке вплотную. И возмущенно бросил ей в лицо:

– Что я тут делаю? Да ты только моими стараниями досюда и добралась!

Конечно, Барах сгоряча хватил через край: незаменимым на корабле он не был определенно. И все-таки немалая доля правды в его словах имелась. От таких, как он, простых моряков, от их владения премудростями работы с парусами зависела не только скорость корабля, но и безопасность плавания. А Барах был к тому же еще и грот-марсовым: отвечал за верхние паруса второй, самой высокой, мачты «Дон». То и дело ему приходилось взбираться на нее чуть ли не до самой верхушки и там, на головокружительной и открытой всем ветрам высоте, хладнокровно и уверенно управляться с такелажем. Остальные моряки на «Дон» марсовых очень уважали, иногда им даже завидовали – но, что характерно, обычно не очень стремились занять их место.

Но откуда же было знать об этом дерзкой южанке! И в ответ она лишь пренебрежительно усмехнулась:

– Вы, улады, горазды похваляться! А на деле – только и умеете, что грабить, убивать да предавать! Испокон веков так было, есть и будет!

Кровь ударила Бараху в голову. Не помня себя, он бросился на девчонку с кулаками. Та и не подумала отступать – наоборот, сама замахнулась на него рукой.

Конечно, опытной драчуньей она не была. Барах легко перехватил занесенную для удара руку, а потом с размаху залепил девчонке пощечину.

– Уймись, дура! – рявкнул он со злостью.

Девчонка и правда замолчала – но не оттого, что успокоилась. Во мгновение ока она сделалась белой как полотно, и только отпечаток ладони Бараха остался алеть на ее покрытой крупными веснушками щеке. Затем, презрительно посмотрев на своего обидчика сузившимися зеленовато-карими глазами, девчонка фыркнула, криво усмехнулась и вдруг твердо произнесла:

– Поединок! 

4) Впрочем, всё в мире переменчиво, и за считанные дни внезапно вспыхнувшая вражда между Брид и моряком-северянином сменилась совсем другими отношениями.

Приоткрыв дверь, Серен с ужасом увидела за нею Брид. Та двумя пальцами держала в вытянутой руке хорошо знакомую некогда белую, а теперь желтовато-серую нижнюю сорочку.

– Твое?

Серен глянула на сорочку, затем перевела взгляд на лицо Брид, увидела ехидную ухмылку...

– Моё, – с трудом вымолвила она.

– Забери свое добро из душевой, – распорядилась Брид. – Мне помыться надо.

Голос у нее был очень недовольный – пожалуй, даже не на шутку рассерженный.

Серен, и без того чувствовавшая себя весьма неуютно, совсем сникла. В памяти у нее тотчас же всплыли недавние слухи о том, что Брид вызывала моряка-улада на поединок, что грозила ему ножом. Затем в ее воображении нарисовалась скомканная грязная сорочка, летящая ей прямо ей в лицо...

– Ну забирай же, – напомнила о себе Брид.

Нет, она и не подумала ничего швырять – просто протянула Серен сорочку. Да и никакой ухмылки на ее лице больше не было.

Облегченно вздохнув, Серен осторожно приняла злополучную одежку – и вдруг заметила блеснувшее у Брид на пальце серебристое колечко. Вроде бы ничего похожего прежде та не носила.

– Так ты... Не сердишься? – пробормотала Серен, с удивлением замечая в себе совсем некстати просыпающееся любопытство.

– Чуть-чуть, – хмыкнула Брид.

И тогда Серен все-таки не утерпела – показала на колечко и спросила:

– Откуда это у тебя?

В ответ Брид загадочно улыбнулась.

– Угадай!

Серен пожала плечами. Голова у нее не работала сейчас напрочь.

– А это мне сегодня Барах подарил, – гордо сообщила Брид. – Серебряное.

Сорочка выпала у Серен из рук.

– Серебряное кольцо... – пробормотала она. – Так это же... Это же помолвочное!

– Ну да, – пожала плечами Брид. – Он сразу после похода к моим родителям поедет – свататься.

– А ты?..

– А я, как видишь, согласилась, – ответила Брид. – Он хоть и улад, а смелый и добрый. С таким не пропадешь. 

5). Пока последний написанный большой эпизод с участием Брид -- это ее неудачная прогулка по строящемуся порту, расположенному на мавретанском берегу.

Тут-то наконец Брид и опомнилась. И первым делом огляделась по сторонам. А оглядевшись – ужаснулась. Она стояла посреди широкой мощеной улицы, по обеим сторонам которой тянулись длинные приземистые здания мрачного вида, по большей части недостроенные. Ни деревца, ни кустика, ни травинки – сплошной буровато-серый, словно тюленья кожа, камень. И ни единой живой души вокруг. А над головой – палящее солнце. Брид, в придачу к пересохшему рту и струящемуся по спине поту, уже успела обзавестись тошнотой и головной болью.

И навалился страх. В памяти разом всплыли рассказы моряков о полуденных странах с призрачными городами – мертвыми, безлюдными, иногда вообще растворяющимися в воздухе и оставляющими после себя лишь песок и скалы. Вскрикнув, Брид беспомощно взмахнула руками. Тотчас же перед ее глазами всё поплыло, замелькали ослепительно-белые искорки. «В тень, скорее в тень!» – пронеслась в голове запоздалая мысль.

Неуверенно, пошатываясь, Брид двинулась в сторону ближайшей постройки – зловещего вида длинного здания с темными глазницами окон под плоской крышей. Дойдя до него, она тотчас же привалилась к стене и прикрыла глаза. Искорки все равно не исчезли, так и продолжили мельтешить перед ее взором. Но страх чуточку отступил.

Переведя дыхание, Брид двинулась вдоль стены – к широкому, больше похожему на арку, чем на дверной проем, входу. И, добравшись до него, облегченно ввалилась внутрь.

Здание встретило Брид полумраком. Спугнутая большеголовая ящерка стремительно пронеслась у нее под ногами, а затем метнулась к стене и как ни в чем не бывало побежала наверх по вертикальной поверхности. На то, чтобы удивиться, сил у Брид хватило. На разгадывание удивительной ящеричьей цеплючести – уже не нашлось. «Эх, была бы тут Этайн – она бы всё мне объяснила... – с тоской подумала Брид и тут же поправила себя: – Нет, лучше бы Олаф!» С Олафом она, по крайней мере, не ссорилась.

Войдя внутрь, Брид сделала еще пару шагов. Затем она вяло опустилась на земляной, усеянный обломками камней пол и привалилась к теплой, но все-таки не раскаленной стене. Голова у нее по-прежнему кружилась, глаза заливал едкий пот, а перед взором непрестанно расплывались темные пятна и один за другим проносились яркие светлячки.

Со стуком покатился зацепленный ногой большой камень. Из-под него внезапно выскочило странное желтовато-бурое существо, похожее на маленького рака с длинным, раздутым на конце хвостом. От неожиданности Брид взвизгнула. В ответ существо закинуло хвост на спину, судорожно взмахнуло им и метнулось прочь, в темноту.

Брид испуганно замерла. Теперь ей казалось, что за пределами освещенного пятна́ всё кишит такими же тварями – уродливыми, жуткими, словно явившимися из ночного кошмара. Но покинуть тень и вновь оказаться под палящим солнцем было еще страшнее.

Некоторое время она терпеливо выжидала. В темноте по-прежнему клубились разноцветные пятна, но теперь Брид уже не обманывалась – понимала, что это всего лишь виде́ние, порождение солнца, опалившего ей глаза. «Вот и страшный рак мне тоже померещился!» – повторяла она мысленно раз за разом – и никак не могла себя в этом убедить.

А потом неожиданно потемнело. На солнечное пятно упала тень человека. Брид отчетливо разглядела на ней вытянутую руку со зловеще растопыренными пальцами.

Вжавшись в стену, она затаилась. В висках бешено заколотилась кровь, голову словно сдавило тугим горячим обручем, а искорки перед глазами запрыгали в диком танце. Кажется, сейчас Брид было даже страшнее, чем при виде того жуткого рака.

– Эй, девчонка! Ты здесь? – вдруг выкрикнул человек по-гаэльски удивительно знакомым голосом.

На этом остановлюсь.