О продолжении цикла «Стратегия» Какие ваши доказательства?

СТРАТЕГИЯ Дипломат

Глава 1 Введение в специальность

Проснувшись, я через некоторое время понял, что тарахтит не локомобиль на оставшемся далеко позади берлинском причале, а судовой дизель — главный двигатель ЯМЗ-238Р в 150 лошадиных сил, ещё тут должен быть дизель-генератор на восемь киловатт… Вспомнил эту технику.

Я лежал, прижавшись к мелко вибрирующему борту, от которого ощутимо тянуло холодком. Укрыт тонким шерстяным одеялом серого цвета. На нижнем месте в тесной каюте. Здесь рядом с трапом втиснут шкаф для верхней одежды, есть два рундука для вещей и две откидные верхние полки. Ретро-обивка каюты выполнена из крашеной фанеры с раскладкой из реек. Палубные стрингеры обшиты крашеными досками.

Кроме меня в кубрике никого не было. Граненый стакан в кольчугинском подстаканнике РЖД напомнил о завершении вчерашнего дня — выпил тёплый чай с лимоном и уснул, как убитый. О чае напоминал и мочевой пузырь, не перестающий причинять беспокойство сразу после пробуждения. Надо идти, я помню, где должен находиться гальюн. Если они тут всё не переделали.

Выбрался наверх через люк на палубе, ведущий в кубрик. Гальюн, как и ожидалось, оказался совсем крохотным пеналом с низким потолком, заклёпками на железных стенках и почти не помутневшим зеркалом овальной формы. Везет же кому-то, постоянно хорошее зеркало под боком. А я, похоже, обречен смотреть в автомобильное до конца дней своих. Если не женюсь.

Выгляжу, кстати, относительно неплохо. Да, щетина лишняя. Надо будет попросить у ребят кипятку и заправить опасную бритву... В целом же выспавшаяся морда лица излучала готовность что-то делать и немножко тревогу. Зачем меня вызвали столь экзотическим способом?

Оказавшись на палубе, я приветственно махнул рукой человеку в рубке, после чего осмотрелся.

Гордо распустив из-под носа седые усы и оставляя за кормой ровный пенистый след, по предвечерней волжской воде уверенно бежал средних размеров красавец проекта 376, флагман ВМФ Замка Россия «Дункан», 36-тонный вспомогательный, он же рейдовый катер «РК», который его создатели назвали «Ярославцем».

Я как-то целую навигации на таком по енисейским притокам мотористом отходил. Ходовой стаж невеликий, больше занимался ремонтом силовой части и пробными пробегами. И здесь хотел устроиться речником, в том числе и на «Дункан», да не срослось. Мне вообще много куда хотелось устроиться, а срослось только на нынешней работе.

Красивый получился кораблик, как и всякая удачная конструкция, созданная людьми. На полном ходу «Ярославец» выглядит настолько слаженным, надёжным и уверенным в себе, что многие на берегу невольно оборачиваются, вглядываясь в силуэт.

Созданный ещё в середине прошлого века, «Ярославец» оказался настолько счастливым изделием, что выпускался десятки лет со множеством модификаций, порой сразу и не определишь. Приподнятый, с горбинкой нос, слегка седловатая палуба, которая так мешает новым хозяевам переделывать катер в круизники, и небольшая, спускающаяся к корме надстройка.

Выглядит всё это до того гармонично и привлекательно, что немедленно оказаться на борту хочется не только закоренелому романтику. Вот и я хотел.

Некоторые особенности конструкции отложились в памяти навсегда. В надстройке спереди расположена маленькая с виду, но вместительная ходовая рубка, за ней по правому борту тяжёлая дверь. Там два трапа: направо в камбуз и кают-компанию. В этом моде, как мне было сказано, в чистом виде её нет. Налево трап ведет в «машину», в машинное отделение.

С кормы по трапу можно спуститься в невысокое помещение, у кого-то там пассажиры сидят, у кого груза. А по левому борту размещается гальюн с тем самым хорошим зеркалом, одновременно служащий умывальником и душевой кабиной, если поливать себя из ковшика, и крошечная радиорубка.

Надстройку венчает верхний ходовый мостик, где есть тщательно укрытый брезентом штурвал с датчиками положения руля, компас, сирена, два мощных прожектора, бортовой отличительный огонь и светоимпульсные отмашки. Ну и всё остальное навигационное богатство накопленное рачительным капитаном. С этим на «Дункане» всё в порядке: анемометр с ветрячком, аж три антенны, включая волновой канал, очень хорошая РЛС производства японской кампанией из Нагасаки FURUNO.

В то же время по переговорным трубам старинного машинного телеграфа отсюда можно тёплым аналоговым способом связываться с рубкой и механиком. Мачта при необходимости заваливается с помощью ручной лебедки, она на стенке ходовой рубки.

Интересная деталь: ходовой мостик в передней его части имеет ветроотбойный козырёк, который создает восходящий поток воздуха, экранирующий находящихся на мостике от встречного воздушного потока. Такой способ защиты от ветра был подмечен нашими конструкторами ещё на немецких кораблях периода Второй Мировой войны и успешно использован на «Ярославцах».

В качестве дополнительного плавсредств на борту ближе к корме закреплена советская моторка, малыш «Неман 2». Отличная лодка со сварным корпусом и с хорошей курсовой устойчивостью. Несмотря на крохотный размер, очень ходкая, отлично идет под мотором 18-25 л.с. Тесновато там в кокпите, конечно... Если рыбачить с борта, то двум солидным людям там делать нечего.

У многих «Ярославцев» на носовой палубе уже в стоке приварен массивный стальной круг, на котором в случае военной нужды можно установить зенитный пулемёт. Здесь же — настоящая башенка с трехсторонней защитой, жутковатого вида ДШК и спаренным ПКТ, флагман ВМФ всё же.

Я прошел в рубку. Павел стоял на руле, а моторист Корнеев, которого я вообще ещё не видел, дежурит в машинном у дизеля.

— Очухался? — усмехнулся рулевой. — Наконец-то, хорошо ты придавил. Аж опух.

Сам Паша, совсем молодой парень, на красавчика не тянул: запавшие не выспавшиеся глаза с чёрными кругами, вид уставший, небритая физия. Но штурвал он держит уверенно.

— Вишь, какой у меня тут фарватер! — ворчливо продолжил он. — Подкаменская водная система, многоостровье, сплошные мели среди рукавов... Это вам не шутки! Хорошо, что засветло проходим, тут и на свету чуть колыхнешься, и приплыли!

Слева за окном, совсем рядом, проплывал пустынный волжский берег. Справа — строй невысоких вытянутых островов, а за ними вершины горного хребта Этбай.

— А тут ещё и вполовину сокращённый экипаж... Капитан наш, Коломийцев Владимир Викторович, знаешь такого?

— Ещё бы, кто же его не знает, — откликнулся я.

— А то! Легенда акватории! — поднял указательный палец рулевой. — На больничном наш шеф, простыл... Лечится каштановым медком с наливками. Но это я так, в порядке обязательного ворчания. Рейс быстрый, пустой… Ты не стой посередине-то, сейчас поворот будет.

Какой шикарный штурвал из благородного дерева! Новенький, словно вчера сделан. И венский стул такого же цвета.

Главное русло Волги внезапно сузилась, острова стали выше, вокруг возникли красивые холмы. Корабль, не теряя канал, пошёл вправо.

Просто россыпь островов и островков!

— Там для нормального парохода вообще навигации нет! Только для мелочи, — сообщил вахтенный, заметив мой взгляд. — А в дождь с туманом вообще какая там навигация? Надо на прикол становиться.

Рулевому было скучно одному в рубке, и он был рад поговорить. Новые уши лечат душу. Тогда поможем.

— А чё вы пустые-то, грузов в Берлине не нашлось?

— На долгожданный ремонт идём! Накопилось всякого. Ходили по Волге с патрулями, потом экспедицию на север забрасывали, не скажу какую, но в какой-то момент штуртросы начали конкретно ослабевать, старые уже… Военному кораблю так нельзя, сам понимаешь. Швартового матроса, юнгу нашего, мы из Берлина в Замок отправили на попутке, чтобы готовил всё к ремонту, а сами водой.

— Что, тяжело управлять? — поддержал я разговор, рассматривая грамоту в рамочке на стене.

— Ну… Реакция стала специфическая. Иногда кажется, что штурвал вообще не связан с кораблём. Если начать вращать, намереваясь, скажем, принять «право на борт», то пароход сперва подумает, правильно ли он всё понял, а затем начнет выполнять команду с такой прытью, что хоть плёткой останавливай. А если допустить непроизвольное резкое возвращение штурвала назад, то начнётся крутой разворот в обратную сторону с наименьшей циркуляцией, то есть почти на месте.

— Хрена себе! — это ненадолго меня отвлекло от изучения рубки,

— Потому мы и паксов в порту не взяли, отвечай потом за них… Разве что тебя было приказано забрать.

— Как тогда управлять? — спросил я, продолжив рассматривать интерьер. И тут богато, всё блестит, красное дерево, карабин «колчак» на стене, две ракетницы. Настенные часы, второй судовой компас, секстан, барометр, большой цветной дисплей, эхолот на два датчика, две радиостанции…

— Если говорить с ним осторожно и очень вежливо, то вполне можно добиться послушания. Беда в том, что всё это держит рулевого в постоянном напряжении, блин, рук от штурвала не оторвать.

— Понимаю… Я немного поработал мотористом на «Ярославце».

— Да иди ты! И за штурвалом стоял?

— Ну а как же.

— Слушай, Максим! — возбудился Павел. — Постой за меня, мне позарез в гальюн надо! А колесо не бросишь.

— Ну… Не знаю, давненько это было, — растерялся я. — Сам же говорил про специфическую реакцию.

— Да ты не вибрируй, я постараюсь быстро!

— А что этот, Корнеев?

— Ха! Предложит на горшок прямо в рубке сесть, вредный он у нас порой… Здесь ничего не случится, отрезок детсадовский! Мотать начнёт, когда выйдем из тени Этбая и островов. Там даже шквал может налететь… Вон, видишь, ветер быстро поднимается, тогда уж точно никуда не отойду. А мне надо, очень надо. Так как?

— Ладно, порулю, — я нехотя согласился. — Ты только не держи в себе ничего, побыстрей давай, а?

— Пулей!

Пулей и умчался.

Вот такая у меня жизнь, всё пробую, везде бываю, всё понемногу знаю. Трудовой спецназ, так сказать.