Когда космо-фэнтези превращается в космо-НФ

— Сколько надежд и ожиданий было, когда открыли возможность быстрых перемещений в космосе.

— О, да! — я невольно улыбнулся.

Все случилось в 2057 году, когда ученые из новосибирского Академгородка нашли неожиданное решение. Скорее, даже не нашли, а споткнулись об него. Что, правда, было бы невозможно без долгих и скрупулёзных предварительных исследований.

Вспомнилось на днях, как за эти слова "Касание пустоты" некоторые читатели обозвали космофэнтези. 

Любопытно, что детали того, кто и обо что споткнулся, подробно описаны в третьей книге цикла, когда они действительно понадобились для сюжета. Однако до конца дистанции читатели добежали не все  

Признаться, я некоторое время находился в растерянности. Интересное лично для меня художественное произведение должно раскрываться постепенно, как хорошее вино: цвет, аромат, вкус, послевкусие. Вывалить читателю сразу все подробности, не считаясь с сюжетной линией и акцентами на события? Чтобы никаких сомнений. Да, споткнулись. Мальчик Иван о фидер, потому что устал от полубессонной ночи, сбил настройки оборудования, и этим сделал великое открытие. А о том, сколько их таких вот случайных, было в реальной истории человечества, я уже писал. Но зачем именно эта "ценная" информация там, где она не имеет значения? Только чтобы уберечься от заклепочников? 

Вышло так, что третья книга цикла оказалась наиболее технологичной из всех трех. Все элементы "космофэнтези" первых частей получают твердое научно-фантастическое обоснование именно в третьей книге. Как приз дочитавшим  

И вот как именно споткнулся мальчик Иван:

Закончив с корректировками, запустил диагностику. Строчка генератора g-поля тут же загорелась красным. Чертыхнувшись, полез сверять коэффициенты. С ними все было в порядке. На всякий случай еще раз пробежавшись по коэффициентам, вызвал по коммуникатору Ваню. Он выглядел замотанным и немного взъерошенным, словно я разбудил его среди ночи. Странно, в Новосибирске сейчас только шесть часов вечера.

— Привет! Можешь проверить подключение генератора? По настройкам ошибок не вижу, а диагностика красная.

Ваня кивнул и на некоторое время исчез с экрана. Микрофон при этом не выключил, так что минут пять до меня доносились странные звуки и обрывки разговоров. Потом, снова появился Ваня, еще более взъерошенный.

— Проверяй. Прошлый раз шла небольшая утечка с фидера. Я его заменил, но, похоже, недотянул соединение. Сейчас подкрутил, у меня вся диагностика зеленая.

— Ты всю ночь, что ли, с фидером возился? Выглядишь замотанным.

— Сначала с ним, а потом решил, что домой ехать уже поздно и до утра просидел за статьей в «Горизонты науки». Давно им обещал, а все некогда.

— Так оставил бы на установке кого-то из ребят и шел бы спать, — пожал я плечами. — Ольга не съест.

— И пропустить финальный прогон? Нет уж, — устало усмехнулся Ваня. — К тому же я спал. Почти четыре часа. 

Еще раз прогнав диагностику, я убедился, что больше никаких проблем не осталось. Переключил Ваню на громкую связь и махнул Ольге, что можно начинать. Она сразу как-то подобралась, кажется, даже стала выше. Выгнала за дверь все еще копавшихся со снятым блоком питания техников, вышла на середину комнаты. Пульт в этот раз был у Вани, так что Ольга подхватила оставленный техниками гаечный ключ и взмахнула им, как дирижерской палочкой.

— Поехали!

Ваня нажал кнопку на пульте, и на настенном графике заплясали пики регистрируемых фотонов. Кривая расхождений пока не выходила за двадцатипроцентный уровень. Спрятав руку за спину, я скрестил пальцы.

— Давай поток! — махнула гаечным ключом Ольга.

Расстояния между пиками уменьшились, кривая расхождений поползла вверх, но, к всеобщему облегчению, остановилась ниже тридцати процентов.

— Какое время в пути? — Ольга повернулась ко мне. 

Перед пуском я закладывал базовую задержку в десять миллисекунд. За такое время можно долететь из Новосибирска в Питер, двигаясь со скоростью света. Система должна была скорректировать введенное значение, подобрав задержку, при которой контрольное расхождение по длинам волн будет минимально. То есть найти, насколько позже своих пар попадают в детектор перемещенные на три с лишним тысячи километров фотоны. 

— Четырнадцать и две. Хуже, чем мы рассчитывали, семьдесят процентов от световой, но здесь еще приборные задержки. 

— Тогда «Ура»? У нас получилось! — просалютовав гаечным ключом, Ольга даже подпрыгнула. 

Из динамика коммуникатора послышались звуки падающих железок, и Ваня пропал с экрана. Импульсы фотонов стали редкими, кривая расхождений уползла к ста процентам.

— Ваня, ты живой? Что там у вас? — озадаченно спросил я в коммуникатор.

— Да, споткнулся о старый фидер, зацепил блок управления, и настройки сбились. Сейчас все починю, — донесся из динамика Ванин голос.

Некоторое время мы слушали щелчки тумблеров, и сопение. Потом на экране появился Ваня.

— Поток идет, вроде бы сбилась только одна координата и я вернул ее на место. Запусти свободное сканирование задержки в пределах двадцати миллисекунд, чтобы точно не промахнуться. Думаю, так быстрее найдем наши фотоны.

Вздохнув, я ввел в систему базовую задержку в двадцать миллисекунд и запустил поиск вниз, с шагом в две наносекунды. Счетчик дополз до пятнадцати миллисекунд, потом до десяти, до пяти. Я уже собирался выключать его и настраивать установку заново, когда на отметке в три миллисекунды кривая расхождений снова рухнула к двадцати шести процентам.

— Сколько? — встрепенулась погрустневшая было Ольга.

— Три тысячи сто сорок одна целая и пять десятых микросекунды, — я постучал пальцем по цифрам на экране планшета. — Кажется, Вселенная решила пошутить. Саган был бы доволен, но минимум десять микросекунд здесь задержка от нашего оборудования, так что совпадение точно случайное. 

— Погоди... — Ольга озадаченно покрутила в руках гаечный ключ. — Это же ерунда какая-то. Бог с ним, с «пи», но у тебя получается, что мы перекинули фотоны быстрее скорости света. Как такое может быть? Давай искать, где может быть ошибка, а пока запусти поиск от двадцати миллисекунд в большую сторону, посмотрим, не найдет ли он других совпадений.

— Оль, каких других? — кивнул я в сторону графиков. — У нас идет поток запутанных фотонов со случайными длинами волн. Семьдесят процентов пар не могут вдруг начать стабильно совпадать по параметрам с парами, выпущенными раньше или позже.

— Совпадать не могут, а перемещаться быстрее света могут? — не сдавалась Ольга.

— Теоретически могут, — вспомнил я наш разговор с Боровским. Как раз обсуждали недавно с Максимом. Давай сейчас зафиксируем коэффициенты, чтобы можно было результат воспроизвести, а теорию мы с ним доработаем. Тем более, теперь понятно, что это не просто математический фокус.

— Ох, Артем... — вздохнула Ольга, опускаясь на стул. — Становится все чудесатее и чудесатее. Что еще спрятано в твоей кротовой норе?

«Дорога к звездам» — подумал я, но вслух ничего не сказал. Просто скинул копию настроек в резервный файл и плавно заглушил установку.

А после... 

Двигатель из набора чертежей и компьютерных моделей превратился во внушительную железку. Тестировать его на Земле мы не рискнули, ограничились точечными проверками систем и компонентов. Зато в космосе оторвались по полной. Сначала, облепив двигатель маячками, проверили на одиночных прыжках, без всякого обвеса. Тут все прошло хорошо. Если не считать седых волос, появившихся, когда, после нажатия на пусковую кнопку, результат нашего двухлетнего труда бесследно растворился в пространстве и девять секунд не выходил на связь. Столько потребовалось автоматике, чтобы, с расстояния в пятьсот километров, найти направление на станцию и развернуть антенну.

Убедившись, что двигатель работает, мы поставили его на шасси, собранное ребятами из второй группы. Теперь это был почти настоящий космический корабль, хоть и выглядел он странновато. Управляя со станции, мы почти две недели гоняли его по коротким кольцевым маршрутам, не длиннее ста тысяч километров. Сначала пустым, потом — заставив контейнерами с растениями, насекомыми и рыбами.

— Никогда не думал, что полечу по космосу на велосипедном колесе, — хмыкнул Макс, прилаживая шлем.

С привычными космическими кораблями наша конструкция, действительно, имела мало общего. Даже в «Звездных войнах» не помню ничего похожего, хотя уж там-то художники отрывались вовсю. Ребята из группы Антона взяли за основу компоновку проектируемого межзвездника, но собрали ее из решетчатых конструкций. Поэтому шасси для летных испытаний прыжкового двигателя напоминало то ли свернутую в кольцо линию высоковольтных передач, то ли сделанную из конструктора модель колеса. Как-то в разговоре Дима сравнил его с первыми самолетами-этажерками, но мы тогда только посмеялись — что же это за самолет, без крыльев. 

— Привыкай, скоро пилоты начнут драться за места на таких «колесах». Если нигде не напортачим, — я поискал взглядом, по чему бы постучать, но, конечно, ничего деревянного в шлюзовой камере окололунной станции не нашлось.

— Конечно, будут. Вы же на кабине сэкономили, там и одному тесно, — Макс застегнул шлем, и теперь его голос звучал из тыльной части перчатки, куда был встроен пьезодинамик.

Места в кабине, и правда, хватило только на то, чтобы впихнуть пилотское кресло и консоль управления. К тому же здесь не было воздуха. Стенки защищали пилота от микрометеоритов и радиации, но управлять полетом нужно было в скафандре. Зато ни разгерметизации салона, ни пожара можно не опасаться. У нас же шасси для испытаний двигателя, а не настоящий корабль.

По сравнению с проектируемым кораблем шасси было совсем небольшим, не дотягивая и до семидесяти метров в диаметре. В центре «колеса» топорщились излучатели прыжкового двигателя. Сам он, как и на большом корабле, размещался в шаровом модуле. Шесть решетчатых «спиц» соединяли центральную часть «колеса» с «ободом», деля его на равные секции. В одной из секций ютилась кабина пилота, остальные были заняты блоками с аккумуляторами и электроникой.

Больше о том, как был открыт межзвездный способ перелета, как конструировались первые межзвездные корабли здесь, в третьей книге цикла "Касание пустоты". 

Дисклаймер: чтобы лучше увидеть всю историю целиком, читать третью книгу до первых двух не рекомендую