Планета энциклонгов

— Представь себе тупых, но очень логичных пришельцев, которые попали на Землю… — начал объяснять учитель. 

— А чего их представлять? Это энциклонги, — довольно заухал Фёдор.

— Верно. Ты знаешь их историю, Иван? 

Я кивнул. Во время моего полета к Земле я посмотрел документальный фильм об этой удивительной космической расе. Или космическом виде? Я все еще путал эти два термина. В общем, энциклонги были микоидами – развившейся из грибов разумной формой жизни. Довольно относительно разумной – подобные формы жизни довольно неприхотливы и хорошо вписывают в окружающую среду, что тормозит развитие общества. Энциклонги не были исключением, остановившись в развитии на уровне верхнего палеолита. 

Застой продолжался миллионы лет, вплоть до несчастного (или счастливого?) случая с гениальным профессором Чернявским. Тестируя самодельный гиперпространственный двигатель, бедняга вылетел далеко за пределы земного пространства. Собранная им установка благополучно сгорела, оставив профессора одного в дальнем космосе – без запасов кислорода, топлива и всякой надежды выжить. 

На его счастье, эксперименты с метрикой пространства привлекли внимание Лесника, материализовшегося вблизи терпящего бедствие кораблика. Убедившись, что опасно близко подобравшийся к нарушению законов физики двигатель сгорел до его прилета, Лесник разразился серией дежурных угроз: человечеств-де не должно делать то, не должно делать это и вообще, сидите на своей голубой планете ровно, галактику от вас уже подташнивает. 

— Ты бы лучше бы не угрожал, а помог, — ответил ему Чернявский, — подкинул бы до дома…

— Ага. Счаз. Только шнурки поглажу, — расхохотался Лесник, добавив, — я вас людей уже хорошо знаю. Так и норовите меня как-нибудь обмануть. Я тебя верну на Землю, а ты новый двигатель построишь. 

— Отвези тогда меня на ближайшую кислородную планету. 

— Не могу. Ваша же Лига Миров не велит. Ближайшая планета имеет низкий уровень развития. Вы люди, известные подмикитчики – стоит вам куда-то попасть, так сразу начинаете прогрессорстом заниматься. 

— Я дам честное слово ученого!

— Плавали-знаем! — отрезал Лесник.  

Но к планете энциклонгов Чернявского всё же доставил. Увидев, в какой убогости живут местные жители, Чернявский тут же забыл о клятве – решив научить туземцев выплавке металлов. И с удивлением обнаружил что не может – любая попытка продемонстрировать продвинутую технологию доводила беднягу профессора до судорог. В буквальном смысле этого слова – добывать огонь трением он мог сколько влезет, но стоило ему только подумать, что можно сделать спички из самородной серы и бертолетовой соли, как беднягу начинало трясти падучая. Проклятый Лесник, очевидно, что-то изменил в работе мозга Чернявского, сделав невозможной прямую передачу данных. 

Надо ли говорить, что задача обучить туземцев новым знаниям стала для Чернявского идеей фикс? Решив свои бытовые проблемы и выучив язык, Чернявский принялся разрабатывать план обхода ограничений. Проверив по очереди все разделы известных ему знаний и убедившись, что от каждого у него начинают дрожать коленки, Чернявский обнаружил слабое место в защите – будучи неспособным передать прямые знания, он мог свободно думать о науке вообще. И о философии в частности. 

Будучи технарем, Чернявский презирал философию. Но знал – поскольку обладал феноменальной, потрясающей памятью. Оказавшись запретным на дикарской планете, он вспомнил всё. На пробу он обучил туземцев критерию Поппера. У него получилось! Поставленный Лесником блок пропускал отвлеченные концепции, не мешая делиться за века наработанным земными философами опытом. 

Обрадованный Чернявский тут же научил туземцев методу нахождения и установления причин явлений через составление и проверку гипотез, поиску научного объяснения, которое требуется для научного предсказания, проверяемого научным доказательством, эмпирическим и теоретическим, а так же конструированию научных фактов и научных законов, идеализации, мысленным экспериментам, всем видам интерпретаций: чувственной, эмпирической, теоретической и метатеоретической, поиску и научных принципов, системному подходу, редукции, дедукции и индукции, научному пониманию, научной рефлексии, научной критики, а также теореме Байеса, просто чтоб два раза не вставать.

— Вау, — сказали туземцы. 

На самом деле они вовсе не были такими уж тупыми. Скорее ленивыми. А еще им было чертовски скучно – с развлечениями в палеолите было негусто. Поэтому они с радостью ухватились за новое развлечение, которым им представлялась наука. Оставив прежние дела, они собрали первый на планете межпланетный научный конгресс. 

* Межпланетным конгресс назывался потому что в его работе принимали участие делегаты с других планет (1 штука). 

Чернявский был абсолютно счастлив! Он научил бы туземцев чему-нибудь ещё, но был эвакуирован пролетающими мимо боргами, получившими сигнал бедствия из оставленного Лесником на орбите планеты спутника. Вошедший во вкус Чернявский не хотел бросать своих учеников на произвол судьбы, отбрыкиваясь и кусаясь, но был обездвижен, зафиксирован и доставлен в Земное пространство, где быстро увлекся какими-то новыми идеями. 

Вторым важным фактором, сыгравшим важную роль в возвышении энциклонгов, было гнездовье подпространственных китов, расположенное на одном из полюсов планеты. Туземцы эоны лет не замечали соседства с этими удивительными животными. Но с приходом научного метода ситуация изменилась – переживая скоротечную эпоху географических открытий, туземцы обнаружили и осмыслили китов. Следующие действия прямо вытекали из варварской природы туземцев и жажды научного познания, ставшего религией в их примитивном обществе. 

Соседние с ними миры, как на зло, были населены древними, стабильными цивилизациями. Не способными дать отпор орде похожих на грибы чужаков, неожиданно свалившихся на их планеты. Ничего особо ужасного, впрочем, энциклонги не натворили – вооруженные передовым научным методом, они осознавали непродуктивности насилия, поэтому алкали только научных знаний. Ну и немного оружия, припасов, роботов, компьютеров, генераторов, запасов еды, рабынь, кристаллов упсидезиума и так далее.. 

Ограбленные и оскорбленные соседи обратились в Лигу Миров, где вызвали очередной скандал. Недолюбливавшие и завидующие человечеству делегаты, из которых Лига состояла чуть менее чем полностью, в очередной раз подняли вопрос о полной изоляции человечества. Но не сумели преодолеть имеющееся у Земли и Кенконса право вето. К тому же, как оказалось, Чернявский не нарушал первую директиву – которая не запрещала обучать отсталых аборигенов философским концепциям.

Скандал начал было затухать, когда масла в огонь подлили сами энциклонги – кто-то поставил на планете Тысячи Теней, где по традиции заседала Лига, манок для подпространственных китов, организовав нападение энциклонгов уже на саму Лигу. По слухам эту каверзу устроила сама Госпожа Президент, решив поближе познакомить представителей планет с существами, которых они так рьяно защищали. 

Кончилось всё относительно неплохо – похищенных членов Лиги вскоре освободили, на Энцио – так, Госпожа Президент назвала планету энциклонгов, отрыли филиал галактической энциклопедии. И даже Чернявскому, приговоренному судом Лиги к пожизненному заключению, разрешили отбывать наказание непосредственно на Энцио. Тогда как сами энциклонги вошли в земное культурное пространство в роли туповатых, но очень логичных ученых. 

Всё это вспомнил, за пару секунд, пока преподаватель держал паузу. 

— Представь, что научная экспедиция энциклонгов высадилась на Землю, — продолжил учитель, — и поймала в океане четырех живых существ: кита, дельфина, рыбку клоуна и мойву...