Продолжение «Другого глобуса»

Я, собственно, с покаянием. Уже больше года назад я анонсировал продолжение «Другого глобуса», и с тех пор – ни слуху, ни духу. Я, конечно, предупреждал тогда, что это дело не быстрое, но не быстрое – тоже понятие относительное. А главное, не сообщаю, как другие авторы, о том, как идет работа. А ведь кто-то, может быть, ждет…

Виноват. А работа идет, и в последнее время я ее даже интенсифицировал. Надеюсь закончить текст романа к Новому Году. После этого останется только вычитка. Ну, и работа с художником, но это – для бумажной книги, электронную уже можно будет выкладывать. Так что, думаю, к февралю уже все будет готово. 

А теперь, во искупление грехов, да и чтобы самому наверстать упущенное, довольно большая цитата из нового романа.

Неожиданная материализация в комнате незнакомца в черном плаще с рыжим  котом на плече – такое даже будущего римского папу может заставить  поверить в бога. Кардинал вскочил со своего стула и схватил колокольчик  со стола…

— Не делайте этого! – я сделал  предостерегающий жест рукой. — Завтра состоится конклав, который выберет  вас, кардинал, новым папой… Или не выберет. Я обещаю вам, что если вы  будете вести себя благоразумно, все для вас закончится хорошо – и  завтра, и в дальнейшем. В противном случае…

— Кто вы такой? – закричал Делла Ровере. — Как… Как вы здесь оказались?

—  Тише, Ваше Высокопреосвященство, я же вас предупредил. Меня зовут… –  имя пришлось придумывать тут же, на ходу – Хосе Гилардо, я скромный  ученый, историк… Что касается вашего второго вопроса – пусть это  останется моей маленькой тайной. И еще раз повторяю: в ваших интересах,  чтобы наша встреча и разговор остались между нами. Ведь вы потратили  столько усилий, не говоря уже… о другом, чтобы получить тиару. Обидно  будет, если все это – я поднял глаза к потолку – пойдет прахом.

— Что вам надо? – уже спокойнее спросил кардинал.

—  Поговорить, – откровенно признался я, сразу же переходя к делу. —  Поговорить об обстоятельствах смерти Родриго Борджиа–младшего. История  эта показалась мне интересной, я стал изучать ее и в общем, мне уже все  понятно. Остались некоторые детали… Подробности, которые, я надеюсь  узнать от вас. И еще раз обещаю вам, что если вы мне о них расскажете, с  вами ничего плохого не случится.

И тут я замечаю на полке резного, массивного шкафа шахматную доску с фигурами.

—  Какие красивые шахматы! Вы играете, Ваше Высокопреосвященство? Прошу  вас! — Я перенес доску на стол, за которым только что сидел хозяин  кабинета, и развернул белыми фигурами к нему.

— Ну уж нет! – возмутился Ровере. — Играть с дьяволом?!

— Какой же я дьявол – засмеялся я, – у меня ни копыт, ни хвоста, ни рогов…

— Дьявол часто принимает человеческое обличье!..

— Бросьте, Ваше Высокопреосвященство, – отмахнулся я. — Вы ведь и сами не верите в эти глупости. Ходите!

Осторожно,  словно опасаясь не под током ли она, Делла Ровере взялся за королевскую  пешку и передвинул ее на два поля вперед. После нескольких первых ходов  стало ясно, что мой соперник шахматист опытный – я сам сегодня не  разыграл бы испанскую партию точнее – и для того времени наверняка очень  неплохой.

— Вы отлично играете, Ваше Высокопреосвященство, – похвалил я его.

—  Я выигрывал у Педро Домиано – хмуро ответил кардинал, взглянув на меня  исподлобья. Тут даже Барбаросса, сидя у меня на плече, восхищенно  мяукнул, хотя, вряд ли знал, о ком идет речь.

— Как я уже  сказал, Ваше Высокопреосвященство, – начал я, поменяв местами короля и  ладью и оставляя под боем пешку, я историк, изучаю историю Status  Pontificius и, соответственно, всех ее правителей. Смерть одного из  предыдущих понтификов показалась мне странной, а еще более странной  показалась смерть его младшего сына, случившаяся незадолго до того. И… –  тут я сделал «устрашающую» паузу, и продолжил вкрадчивым тоном – начав  исследовать оба этих печальных события, я пришел к выводу, что именно вы  могли бы предоставить мне недостающую информацию и помочь установить  истину…

Кардинал, которому меньше чем через сутки предстояло  стать очередным папой, оставался неподвижным все время, пока я говорил.  Он стоял, низко склонившись над доской, обдумывая то ли ответ, то ли  ход. Затем, взял пожертвованную пешку и медленно произнес:

— Так вы – испанец?..

Фрэнк  Маршалл впервые применит свою контратаку в этом дебюте больше чем через  пятьсот лет, но Делла Ровере, столкнувшись с «дебютной новинкой», не  растерялся, и ему, до поры до времени, удавалось находить неплохую  защиту прямо за доской.

— Глупо было бы отрицать это после того,  как я назвал свое имя. Но поверьте, это обстоятельство никак не связано с  предметом моего исследования. Я, прежде всего, – ученый и моя задача –  поиск истины.

Я передвинул черного коня под бой пешки, напав на  белого ферзя. Кардинал снова надолго задумался. Наконец, отвергнув  жертву, увел свою королеву из-под боя.

— Почему вы решили, что я  имею какое-то отношение к смерти этих несчастных? – произнес он,  по-прежнему не поднимая голову от доски.

Оставшийся в живых конь  атаковал белого короля. Постепенно позиция будущего папы становилась все  труднее. Не удивительно, идеи Педро Домиано против пятисотлетней  теоретической базы этого дебюта – все равно, что арбалет против системы  залпового огня.

— Несколько причин убедили меня в этом, – сказал  я, вынуждая соперника расстаться со слоном. — Ваши отношения с покойным  папой, были хорошо известны. Кроме того, возможно, вы, Ваше  Высокопреосвященство, об этом не знаете, но несчастный Родриго  Борджиа-младший перед своей смертью успел оставить кое-какие…  свидетельства. Ну, и наконец, некоторые методы расследования, волей  божьей ставшие доступными мне…

Снова наступила пауза. Несколько  белых фигур сгрудились вокруг своего короля, готовые прикрывать его  своими телами. Наконец, Делла Ровере оторвал голову от доски и, взглянув  мне в глаза, произнес:

— И все-таки, вам потребовалась моя помощь. Несмотря на ваши методы…

—  Да, кардинал, – сказал я, отбрасывая формальности. Никто не всесилен в  этом мире, кроме Бога, и нам, рабам Его, часто требуется помощь друг  друга. Помогите мне открыть истину в этом деле, и я обещаю вам…

— Мне нечего сообщить вам, кроме того, что вы уже и так знаете! – прервал меня Делла Ровере.

Грозное  «мя-а-у-у!» раздалось в этот момент у моего правого уха. Я и не  подозревал, что Барбаросса обладает таким «басом профундо». Кардинал  вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Он смотрел мне в глаза тяжелым и  твердым взглядом.

Неожиданный поворот. Я был уверен, что мой  собеседник окажется более сговорчивым. Похоже, кардиналу необходимы  доказательства? Ну что ж… «Их есть у меня».

— Ваше  Высокопреосвященство, – смиренным голосом начал я «заход на второй  круг». Я уже говорил вам, что в целом, вся история, связанная со смертью  Родриго Борджиа-младшего и его отца, бывшего папы Александра VI, мне  ясна. Осталось выяснить несколько подробностей. А точнее, всего две.  Первая – личность человека, которому вы поручили… э-э… наблюдать за  одной дамой королевской крови, и который сообщил вам о ее романе с  младшим сыном папы. Романе, который, как я понимаю, стоил ему жизни.

Любопытно  было наблюдать, как меняется взгляд кардинала. Из непроницаемого он  стал сначала тревожным, а затем испуганным. Но я, не делая паузы,  продолжил:

— И вторая – личность человека, о котором, как об  исключительно надежном исполнителе, сообщал вам один известный – увы,  уже покойный – итальянский проповедник.

К концу фразы страх в  глазах Делла Ровере сменился паникой – точно такой же, какая была в  лагере белого короля, в который ворвались неприятельские ферзь и ладья.  Кардинал медленно взял своего монарха, видимо, собираясь положить на  доску, но «забыл» это сделать и застыл с ним в руке, словно превращенный  в соляной столб.

— Впрочем, – сжалился я над ним, – пожалуй,  первая подробность не столь принципиальна. Я буду благодарен вам, если  вы ответите только на второй вопрос.

Пауза, однако, затягивалась и  Барбаросса, сидя у меня на плече, демонстративно глубоко и сладко  зевнул. Хозяин кабинета, наконец, начал постепенно «размораживаться» и  белый король нашел-таки успокоение – пусть и не на доске, а на бархате  стола.

— Я не знаю, кто он, – произнес Делла Ровере. — Это был человек Савонаролы. Вам надо было спросить у него.

—  Конечно, Ваше Высокопреосвященство. Но увы, теперь это уже невозможно. И  все-таки, может быть, ваш… м-м-м… – я вовремя спохватился, чтобы не  сказать «сообщник» – может быть, проповедник что-то рассказывал о нем?  Какие-то подробности? Особенности биографии? Вспомните, прошу вас!

Впервые  с момента нашего появления кардинал опустился в свое кресло, все это  время напрасно ждавшее своего хозяина. Он сидел, низко опустив голову,  похоже, действительно пытаясь что-то вспомнить. Я, тем временем, вернул  шахматные фигуры в первоначальное положение, а доску – на ее место в  шкафу.

— Кажется, он был аделантадо, – произнес, наконец, Делла  Ровере, не поднимая головы. Воевал против мавров… Плавал с Колумбом…  Савонарола говорил что-то про его экспедиции в Венесуэлу… Это все! – он  бессильно развел руками после паузы.

— Что ж, я думаю, этого вполне достаточно. Благодарю вас, Ваше Святейшество.

Кардинал, наконец, поднял голову и посмотрел на меня удивленно.

—  Добро за добро, – ответил я на его немой вопрос. — Вы, кардинал, очень  помогли нам с Барбароссой – я улыбнулся и погладил кота по голове – и мы  решили оказать вам небольшую ответную услугу. Впрочем, я уверен, что  решение завтрашнего конклава для вас уже тоже не является тайной – вы  хорошо потрудились для этого.

— Вы назвали кота именем… Рыжего кота!..

Грозный бас Барбароссы снова раздался в этот момент у моего правого уха и заставил вздрогнуть кардинала.

—  Почему вас это удивляет? Вы хотите сказать, что это грешно? Странное у  вас представление о грехе, кардинал. Там, откуда мы прибыли, это  называется «двойные стандарты». — По опущенному взгляду Делла Ровере мне  показалось, что он понял, что я имею в виду. — И потом, – продолжал я, –  я не знаю, что об этом думает официальная церковь, но мне кажется, что  когда одну божью тварь называют в честь другой божьей твари, это делает  честь обоим. Разве нет?

Последовала долгая пауза. Делла Ровере  сидел, низко опустив голову, словно хотел, но боялся спросить о чем-то.  Наконец, он решился и посмотрел на меня взглядом приговоренного к казни и  молящего о пощаде.

— Кто вы? – произнес он еле слышно.

— Я ведь уже представился – Хосе Гилардо, историк.

—  Историки изучают прошлое, – произнес кардинал, и голос его неожиданно  приобрел прежнюю твердость. — А вы все время говорите о будущем – о моем  будущем, о завтрашнем конклаве…

— Это правда, – согласился я.  Но, во-первых, прошлое и будущее – понятия относительные, они легко  превращаются одно в другое, в зависимости от того времени, где вы  находитесь. А во-вторых… Помните, я упомянул о некоторых… м-м-м,,,  нетрадиционных методах исследования, волею божьей ставших доступными  мне?..

Разумеется, я не переоценивал степень святости Его без  пяти мнут Святейшества, но и принимая во внимание его цинизм, должен был  отдать должное самообладанию кардинала. Ведь даже атеисту в  шестнадцатом веке – если таковые в нем вообще водились – от таких слов  могло стать не по себе. Делла Ровере же остался спокоен – во всяком  случае, внешне.

Мне не хотелось испытывать и дальше его нервы,  исчезая из комнаты у него на глазах. Подойдя к окну, я указал взглядом  на часовых у ворот дворца:

— Это ваша стража?

— Да.

— Хорошие ребята. Прошу вас, кардинал, не наказывайте их за наше внезапное появление у вас – они в нем не виноваты.

Делла  Ровере стал всматриваться в темноту, пытаясь, вероятно, разглядеть, кто  в эту смену несет службу. Я незаметно сделал шаг назад и, придерживая  рукой кота на плече, тихо произнес:

— Домой!

Ну, и напоследок хочу услышать мнение народа по поводу названия. Первоначально оно задумывалось, как «Eadem mensura». Потом мне стало казаться, что лучше будет русский перевод этой латинской фразы: «Той же мерой». А вам как кажется, какой вариант лучше – латинский или русский? Буду благодарен всем, высказавшим свое мнение.