Мы ни слова в ответ, мы ни слова взаймы
Автор: Яна КаляеваВообще в книжках я не особо пишу асибе. О том, что мне интересно - да, о грехе как о социальном феномене прежде всего. А вот сама я не особо интересна даже себе самой. Сюжеты и идеи там всякие - они всегда за рамками простой, как валенок, авторской личности.
Тем более если книжки платные. Читатель платит за интересную историю, а не за то, чтобы ты перед ним потрясал своим богатым внутренним миром.
Но иногда можно. На полшишечки. В виде как бы такого лирического отступления.
Песни Вени Дркина - часть моей души; я для себя объясняю разные-всякие экзистенциальные переживания цитатами из них. Это как бы такой внутренний язык, на котором я сама с собой разговариваю.
Поэтому в 12 главе второй части "Даром" есть короткий эпизод, не особенно связанный с основным сюжетом. В текст книги я ссылки не ставлю, а здесь пускай будут.
***
Паркую машину в переулке возле невзрачного кирпичного здания. Подаю Дине руку, помогаю перебраться через заполненные грязной водой выбоины в асфальте. Она с любопытством оглядывается по сторонам, потом спрашивает:
— Здесь что, подпольный наркопритон? Или БДСМ-бордель?
— Бери выше! Районный дом культуры. При силикатном комбинате, кажется, или при автобусном парке.
Через пустой полутемный холл пробираемся к актовому залу. Разумеется, мы опоздали. Хотя я добросовестно купил через интернет билеты, предъявить их некому — в холле нет никаких контролеров, вообще ни души. На ладонь приоткрываю дверь — сейчас середина песни. Шепчу:
— Дождемся перерыва и зайдем.
Между песнями пробираемся в зал. Стараемся не шуметь, но Дина спотыкается на ступеньке и чуть не падает — едва успеваю ее подхватить. Небольшой зал переполнен — и все лица обращаются к нам.
— Ничего, ничего страшного. Проходите, — доносится мягкий голос из динамиков. — Друзья, осталось местечко где-нибудь? Потеснитесь, кто может…
Из середины зала кто-то машет рукой, и мы протискиваемся мимо сидящих людей. Кого тут только нет — интеллигентного вида дамы, работяги с рабочей окраины, пенсионеры, а вон пара молодых ребят поспешно прячет под сидение пузырь пива…
На задник сцены наклеены картонные облака, солнышко и деревья — наверно, организаторы не успели убрать декорации от детского спектакля. На обычном офисном стуле сидит человек с акустической гитарой. У него простое лицо — нос картохой, глубоко посаженные глаза, небрежная светлая щетина; одет он в вязаный свитер. Человек берется за гриф, и только что гудевший зал мигом стихает.
Этот музыкант выступает под псевдонимом Веня. Его песни в моих плей-листах уже лет десять, но про этот концерт я узнал только сегодня, когда искал, чем стану развлекать Дину. Если бы не она, я бы сюда не попал — давненько не интересовался новостями культуры. Не знаю, сработает мой план или нет, но уже за одно это я могу быть благодарным Дине.
Мы попали на ироническую часть программы. Веня строит рожи и потешно закатывает глаза, изображая страдания отвергнутого возлюбленного. Песня исполняется с зашкаливающим пафосом:
Я прощаю тебе
Те четыре рубля
С мелочью
За крем-брюле
И за кебаб-люля
Не за что!
Я не люблю тебя
Ты нехорошая
Но, посуди сама
С твоей-то рожею…
Публика смеется и бурно аплодирует. Дина прыскает в кулачок.
— Веня, «Матушку» давай! — кричат из зала.
Музыкант чуть смущенно улыбается:
— Точно? Все хотите «Матушку»?
— Да-а-а! — кричат из зала. — «Матушку»! Давай, Веня, жги!
— Ладно-ладно, — Веня задорно улыбается. — Раз сами просите, то потом не жалуйтесь…
Пальцы нежно касаются грифа. «Матушка» — русская готическая баллада, начинается она лирически, а потом переходит в холодящий кровь хоррор. Веня — это театр одного актера, он рассказывает историю поочередно от лица наивной монахини, доброй матушки-игуменьи, зловещего мельника, которого никто никогда не видел, и его опасно-вкрадчивых подручных. Дина слушает, приоткрыв рот, лицо у нее сейчас совсем детское. В конце, когда Веня выгибается всем телом и переходит на разрывающий сердце крик, потому что юная монахиня оборачивается чудовищем.
Матушка, матушка, я боюсь полночи,
Матушка, на люди мне нельзя, милая,
Матушка, матушка, запри меня в комнате,
Вчера ночью, матушка, паренька убила я!
Матушка, матушка, запри меня в комнате!
Я сломаю руки о решетки оконные,
Я сломаю зубы о замки чугунные,
Запри меня, сука — ночь будет лунная!
Дина сжимает мою руку. Слушатели зачарованно молчат еще где-то минуту после того, как отзвук последнего аккорда замирает под сводами актового зала районного дома культуры.
Зал взрывается аплодисментами, Веня смущенно улыбается. Его наперебой просят рассказать сказки, прочитать стихи, и конечно же, спеть — и то, и это, и старое, и свежее — все обязательно. Веня никому не отказывает — поет и смешные песни, и меланхоличные, даже депрессивные, и лирические, и простенькие, почти детские. Концерт затягивается. В дверях возникает суровая дама и решительно потрясает связкой ключей. Слушатели дружно упрашивают не выгонять их, Веня, тряхнув волосами, играет нежную романтическую песенку, дама оттаивает и разрешает всем посидеть еще часик.
Ты да я — гости небытия
В забытьи теплоты да под теплом пустоты,
Утром рано — воды из-под крана, кляня
Приближение дня — самой страшной беды!
Вот и мы под прицелом войны.
Мы ни слова в ответ, мы ни слова взаймы.
Огоньки сигарет да в последний раз чай.
Полчаса до весны, уходящий трамвай.
Концерт заканчивается за полночь. Веню окружают друзья-приятели — мы с Диной дружно решаем не проталкиваться через их кольцо. Выходим в залитую густым лунным светом ночь. Пахнет ранней весной: едва распустившимися почками и свежеоттаявшим мусором.
— Почему я не слышала об этом музыканте? — спрашивает Дина. — Его нет в ротациях… и даже мерч не продают.
— Это же Веня! У него все по-простому.
— Странно, что песни… такие разные. Обычно музыкант работает в одном стиле, в одну целевую аудиторию.
— Веня — не профессионал, хотя играет и поет получше многих из них. Не хочет коммерциализироваться, рекламировать, вот это все. Кому надо, тот как-то находит его песни. А сам он работает, геологом, кажется. Его очень трудно уговорить приехать и дать концерт, это нам с тобой крупно повезло сегодня.
***
Бонусом - песня, которой нет в тексте
https://music.yandex.ru/album/21216173/track/100869183
В нашей реальности Веня Дркин (Александр Литвинов) умер от тяжелой болезни в 1999 году, в возрасте 29 лет. Для меня это невероятно личная потеря, хотя мы даже знакомы не были. Но ведь в том и смысл - человека уже нет, а его душа все еще живет в других.
Надеюсь, ничьи чувства не оскорблены тем, что в романе Веня выведен живым. Даже Одарение не возвращает людей к жизни, а вот литература — иногда, самую малость.
Хотелось бы надеяться.