Полуночная гостья. 2.8

Плоть впивалась клинком в распаленную плоть,

Раскаленная плоть в раскаленную хоть,

В лихорадкою люби спаленную плоть,

В воспаленную плоть, утружденную плоть.

В изголовье узорно от звезд и теней,

Тут столпились, слепились плеяды теней,

Тут любили, ласкались плеяды теней

Черноты чародейной и ночи черней.

Там безумье забрезжило, утра верней,

Перламутра, рождавшего жемчуг, верней,

И болезненной бледности бреда бледней,

И бесстыдством пыталось глаза мне колоть,

Злобным взглядом всезнающим душу колоть.

Но кричало картаво в тенях воронье,

Что беременным было безумье мое,

И со стоном истомы впускало в рассвет 

Откровение места, которого нет.

Моей похоти дрожью взорвался эфир,

Разорвался распахнутой раной эфир,

Изорвался распаханный раной эфир,

Рано раной моей изорвался эфир.

Тени строили тайный затерянный мир,

Тени строили звонкий изменчивый мир,

Тени празднично строили радостный мир.

Я же женщину жадно томил и ласкал,

Безымянную женщину грубо ласкал

И сквозь выдрогов жуткий звериный оскал,

Все вокруг искажающий зверский оскал

К тайнам тени со страстью тропу я искал.