Фэнтезийное, или Все это уже где-то было... 2

/Начало тут. И я все еще не знаю, можно ли так делать /

— А кто же этот медведь, деда? Неужели сам Убьорн? — маленькое полешко удобно устроилось на узловатых коленях энта.

— Ишь какой сообразительный! Допустим и Убьорн, а может родственник его... Мало ли в то время оборотней по лесам шаталось... мгм, кхе...

В тени деревьев мелькнула кудлатая борода. 

— Ну-ну, старый пень, расскажи-ка, что дальше было, — блеснули меж ветвей внимательные глаза. — И я послушаю.

— Том, Том! — загалдели полешки. — Иди к нам, дед сказку рассказывает!

— О-хо-хо... Сидит медведь, рыбку рядом с собой складывает да сердится. "Что ж ты, дубина безмозглая, воплями своими мне улов распугал?" И тянется чёрными когтями к нашему полену длинноносому.

Закрыл глаза юный энт, страшны медвежьи лапы, а пасть ещё страшнее. Да не подрал его медведь, вытащил, сушиться положил. "Вот сейчас, говорит, буду тобой, рыбу бить-глушить!"

"А и несчастное я полено! — завопил юнец, запричитал. — Хотел сжечь меня злой орк, оборотни в щепу чуть не покрошили! Не тронь меня дяденька-медведь, пожалей сироту!"

Что делать? Жалко Убьорну стало мальца, а ушей своих ещё жальче. Взревел он: "Да замолчи ты, пособлю, не брошу."

Сгрёб в одной лапой рыбу, другой полено. Долго ли, коротко ли шел медведь через лес, а луна запропала, занялся рассвет. Оставил он полено наше хитромудрое на краю поляны. Подтолкнул. Сам, мол, дальше управишься.

А на поляне дом стоит. Птички поют, цветы на стебелечках головками кивают. На крыльце стоит человек, бороду поглаживает, лукаво полешку подмигивает. Вижу тебя, вижу...

— Ой, да так ли дело было, друг мой трухлявый? — смешинка в глазах у Тома.

— Не твоя история, не мешай, — рассердился старый энт. — Рукой зазывно машет, в дом зайти приглашает.

Полешко расхрабрился и через порог прыг! А там! Красота неземная! Хлопочет у стола дева, сама в зеленом, а косы золотые до подколенок. Улыбается ласково. Потеряло полешко дар речи. Бородач к столу его подталкивает, Златовласка хлеб-сыр пододвигает. "Знаем-знаем, о чем печаль твоя. Домой вернуться хочешь, к дедушке?" Тонет полено в глазах ее, что в омуте, головой послушно кивает. "Дорогу безопасную покажем, — медовым голосом дева поёт, — так ведь, муженёк?"

Ухмыляется бородатый, а то как же, как не помочь.

Высушили они юнца, накормили, да в путь через лес снарядили.

Проводил его бородач через лес, до самой езженной дороги. "Прощай, глупое бревно, говорит, да совета послушай. Беги сразу домой. Не ходи в Недомыселки. Не пей ни меду, ни зелена вина в "Трёх упырях".

Идёт полешко по дороге, песенку насвистывает, грызёт лепёшку, заботливой Златовлаской положенную. Смеркается, вот и лягушки в заводях запели, опять сыростью потянуло, туман пополз. Ох, зябко! Ох и сухая лепёшка! Ох и пить же хочется, аж кора трескается! 

И тени какие-то крадутся, ни дать ни взять умертвия...

— Ой-ой, деда! Страшно становится!

— Погодите ещё бояться, сказка впереди. Видит полено недотумкавшее впереди окошечки светятся. Пойду, думает, туда. Может добры люди воды нальют. И невдомёк ему дурному, что это и есть трактир "Три упыря".

"Подайте хоть воды кружку — смочить стружку!" А трактирщик руки в боки упёр: "Пошёл вон, гнилушка лесная! Ни серебра, ни меди нет — без воды обойдёшься!"

"Не обижай мальца, хозяин". Сидит в углу тёмный, капюшон на лицо надвинул. И энтика нашего пальцем тонким манит. "Иди, говорит, сюда, юноша. Трактирщик, медового эля."

Понемногу беседа тянется, мед пьётся, полешко совсем в тепле развезло. И вроде бородатый в голове пальцем грозит укоризненно, а вроде и знакомец новый уж до чего добр...

"...секиры у них вострые, камнями изукрашенные. Я за дедом прокрался и всё видел. А теперь злые орки дедушку убьют и всех гномов!" И плачет.

Зырк из-под капюшона жёлтые глаза, как огнём полыхнули на длинном лице, да только полешку холодно стало как в снег кинули. Собеседник к нему наклоняется: "Гномы, говоришь, под горой? Орки? Ай-яй-яй... Секретный путь? Помогу тебе справиться, с утра в путь, спасём дедушку..." И звеньк на стол меч небольшой, эльфийской работы, а в гарде камушек горит, что твоё око жёлтое, кошачье. "Бери, юноша, да спать ложись. Утро вечера мудрее". Трактирщику велит лучшую комнату полену дать.