Субботнее всякое
Автор: Влада ДятловаХотела сегодня пасануть и ничего в субботний флешмоб не писать, а страдать молча. Но субботний флешмоб так прочно встроился в мой ОКР с его «привычными действиями», что уже не вытравишь. Но скажите мне на милость, где мне брать зубы и просроченные консервы в текстах?!
Вчера без всякого объявления войны вдруг заныл зуб и вроде-то и не страшно, а так просто напомнить, что он есть. Я решила, что раз начались каникулы, то обязательно что-то вылезет и надо идти. Записалась. К утру вздуло щеку и половину носа, я все равно отработала и поехала на время. На что стоматолог сказала:
— Вау! Тут только рвать, а хирурга нет, завтра с утра пораньше.
— Что значит рвать? У меня их не так и много, каждый любим!
— Так он сломан вдоль на всю глубину!
Вот как можно было незаметно сломать зуб и не заметить этого?! Это ж надо было если не шпалы, то хоть орехи грызть и боль при переломе адская. Ничего подобного я не испытывала.
Ладно, завтра пойду удалять, если не придется сегодня по скорой куда-то бежать…
А в Средние века в каком-то из миров со стоматологией и офтальмологией заодно плохо:
Хин не заметил, как оказался глубоко под храмом, в просторной пещере: с потолка скалились длинными зубами сталактиты, из щели в стене лилась вода в озеро. Оглядев пустой зал, пожал плечами и присел на каменный выступ, заглянул вниз. Темная поверхность рябила, дна не рассмотреть, и в смолянистом зеркале отразился только он сам — худой и жилистый, с узким лицом и крючковатым носом, похожий на встопорщившего перья ястреба.
Хин уселся поудобней, достал из кармана орех, раздавил скорлупу. Коричневые осколки упали в воду.
— Никого не уважаешь — даже богов, — раздался недовольный, надтреснутый голос. — В священное озеро мусор кидаешь. Прямо в Око Бога!
— Ему такой соринки в глазу не разглядеть.
— Тяжелый ты человек!
— И тебе не хворать, Хэйвед, — не прервал увлекательного занятия Хин. — Орехов хочешь?
— Еще и над жрицей издеваешься. Чем мне жевать? Впрочем, дай один!
Послышался треск, Хин протянул ядрышко на раскрытой ладони стоящей рядом старухе. Медная, сморщенная, как печеное яблоко, кожа, и глаза закрытые бельмами. Она безошибочно протянула руку и взяла орех.
— Поговорить надо.
Скоро и я буду говорить «издеваетесь» на предложения орехов.
Тогда с горя я решила сделать винегрет, пока варились овощи, я слушала книгу Даррела (чудесный все-таки писатель), резала огурцы, лук, медитировала на кипящие овощи и заодно грелась, потому что отопления все нет. Открыла стеклянную банку, горошка сцедила воду и все так же медитативно всыпала это все в миску. А потом подняла крышку — ядрёны пассатижи! Вся крышка в черном налете! Как в ребенке медецинского работника, во мне прописан четкий протокол про всякие ботулизмы, столбняки, прививки. ОКР делает этот протокол абсолютно неуправляемым. Без всяких сомнений я выворачиваю все порезанное в туалет, отправляю банку в кулек, кулек в мусорник, обдаю кипятком посуду. Та часть меня, которая адекватная, кричит: «Жалко-то как!» Та, которая обсессивно-компульсивная, отвечает: «Жалко у пчелки!»
И я начинаю процесс по-новой, но без горошка.
Если б у Нэй и ее компаньонов был ОКР, то они бы не выдержали, без панического настроя выжить легче, а протоколы нужны, чтобы ими пользоваться гибко.
— Значит так, раз: тошнит меня скорей всего от закупленных из-за вашего крохоборства просроченных консервов. На них же никаких маркировок нет, кроме неясных закорючек тваргов. Мне страшно думать из чего они сделаны, а главное, когда — если основные заварушки на Тварге прекратились лет двадцать назад и восторжествовала демократия! — Редко меня тянет на такие словесные спарринги, с Матушкой «боксировать» словами сложно. Но от нехватки воздуха, страха, что система не заработает и почти недели дороги в голове моей помутилось. Вряд ли бы я сказала это все, будучи адекватной. Но я уже надела боксерские перчатки…
— Из чего бы не сделаны, а белок. И белок натуральный, а не всякая там гемеофина и химия! — уклонилась от удара Матушка. — Потом военные консервы — им же сносу нет! А если думать страшно, так и не думай — голова меньше болеть будет.
Галь и его ребята выжили, вынырнули из Бездны. Не собирался кап-три заниматься самоубийством и тащить за собой подчиненных. Просчитано все было хорошо. Пока я уговаривала «Непотопляемый», ал Варах, Ирвинг и Эйдлин время даром не теряли. Недаром Ирвинг упоминал про старые подземные укрепления возле каньона. Ал Варах закачал всю имевшуюся у него старую документацию в Матушку. Никто не знал, насколько она соответствовала действительности на данный момент. Но это был шанс. А Ирвинг так разместил оставшиеся «удобрения» по складам, что одним нажатием кнопки весь «Арварах-2» заволокло «шумом и вонью», под прикрытием которых и отступали патрульные, когда стало понятно, что катеру вот-вот придет конец. Ал Варах нашел для них легкие защитные костюмы и респираторы на складах. Завеса дала им время добраться и вскрыть один из входов. Лабиринт укрепления, как соты, прошивал обрыв. И выкурить их оттуда до прихода Миротворцев у Чистых не получилось. А еще — да здравствуют тваргские консервы, у которых нет срока годности. Права была Матушка — жить захочешь, не то еще съешь.
Может «тваргский» консервированный горошек был и нет уж страшен. Потом уже, в инете я нашла, что это называется «сажа», образуется от некачественного покрытия крышек и может не нанести вреда.
Но меня может не устраивают. Протокол он такой протокол