Дело о пивных бутылках

Раиса Васильевна работала приемщицей стеклотары в ближайшем гастрономе. Работа тяжелая и нервная, потому что основные сдатчики — алкоголики. Но мы не слышали, чтобы она жаловалась. Наоборот, в ее семье все было хорошо: дорого обставленная квартира, мотоцикл с коляской, на огороде домик. В то время все, кто хоть как-то связан с торговлей, жили неплохо. И вдруг она пожаловалась, что с ее склада воруют бутылки.

Склад совмещен с приемным пунктом. В день у нее собиралось несколько ящиков, за такой малостью машину не гоняли. Она приезжала раз в неделю или реже, и забирала всю стеклотару. При этом неизменно оказывалось, что одного-двух ящиков не хватает. Замок и пломбы на месте. Как материально ответственному лицу, ей приходилось компенсировать недостачу.

Соседки по дому посоветовали обратиться в милицию, но Рая махнула рукой: будут они такую малость расследовать: убытков-то на несколько рублей. Будет болтаться дело в милиции, ее дергать с работы. Была более важная причина отказа, о ней позже.

К делу подключился детектив БИ. Сходил к Раисе на склад, осмотрелся. Попросил у меня чернильный порошок (я еще писал чернильной ручкой). Я спросил, зачем?

— Бутылки ворам не нужны, — авторитетно заявил БИ. — Им нужны деньги. Два ящика сдал — как раз на бутылку водки. Видимо их двое и без машины. И сдают наверняка в тот же самый пункт. Просто потому, что он единственный на все Черемушки. Тащить ящики в другой район накладно и заметно. Поэтому я помечу все бутылки, а потом посмотрю, кто сдаст с меткой.

— Чем пометишь? — не понял я. — Нарисуешь на донышке «БИ»?

— Могут увидеть. Проще: кину в каждую бутылку по кристаллику чернильного порошка. А когда Раиса будет принимать бутылки, плесну туда воды из промывалки. В которой появятся фиолетовые разводы, та и краденая.

— А если воры долго сдавать не будут? Сколько дней ты собираешься просидеть на сдаче? Да и нельзя посторонним.

— На это у меня есть другой план, — усмехнулся Борис. — Найдем, не бойся.

Борис решил дело за несколько дней. Ходил на пункт сдачи стеклотары, что-то искал в окрестностях дома. Потом заявил, что дело раскрыто. Мы, как Шерлок Холмс и доктор Ватсон, встретились на ступеньках лестничной площадки с кружками чая, и Борис все рассказал.

— Наверное, перемазался с ног до головы чернилами? — улыбнулся я.

— Да ну, чернила — это для отмазки. В день сотни сдают, мне что, всю смену торчать? Я «спецсредства» сразу на полку в пункте закинул, чтобы не отсвечивали. В основном за Раисой присматривал, интересно она торгует, потом расскажу. А дело раскрыл почти сразу.

Воры замок не вскрывали, они вытаскивали ящики через крышу. Она вся прогнила, можно на склад залезть во многих местах. Брали всегда два ящика. Сдавали без тары, конечно. Ящики — палево, от них необходимо избавиться. Можно выкинуть или в хозяйство приспособить, но рискованно, если найдут. Ты видел когда-нибудь валяющиеся ящики? Нет? — правильно, потому что они государственные. Проще сжечь. Поэтому я сходил в «канавки» (место, где мы жгли костры), покопался в золе и нашел железные уголки и гвозди. Спросил пацанов, кто приносил ящики. Сказали, что парни с 173 дома. Я их знаю, там банда. Я сходил к участковому…

— И что, их посадили? — я раскрыл глаза от удивления.

Детектив, не торопясь, развернул «Гусиные лапки», съел конфету и запил чаем.

— Я что, дурак, таких врагов заводить? У меня не было задачи кого-то посадить, у меня была задача прекратить воровство. Я рассказал Михалычу (наш участковый) о своих подозрениях и попросил походить во дворе дома с бутылкой с фиолетовыми разводами внутри. И поспрашивать народ, не сдает ли кто стеклотару. А перед этим я пустил слух, что Михалыч вышел на след банды воров из магазина. И что он собирается пришить им все «висяки».

— Сработало?

— Раиса говорит, что да. Собиралась меня «премировать рублем», как она говорила, но я отказался. Мне было интересно, как она дела обстряпывает, так, что всегда при деньгах.

— Сама ворует бутылки? — догадался я. — Тогда понятно, почему в милицию не хотела обращаться.

— Зачем это ей? Все проще. Я обратил внимание, что она работает час-другой, потом закрывается, типа «тары нет» или «склад заполнен». Но при этом раз в неделю сдает полную машину. Оказывается, основной прием стеклотары идет не от населения.

Я тоже съел пару «Гусиных лапок» и высказал догадку:

— Инопланетяне сдают? Кто же покупает напитки, чтобы потом сдавать тару?

— Покупают-то граждане, конечно, — снисходительно ответил Борис. — А вот сдают цыгане или бомжи со свалки. Я сам видел, только надо очень рано приходить, еще до открытия.

— Она принимает со скидкой?

— Нет, по полной цене, 12 копеек.

 — Ну и какая выгода от этого Раисе? — не понял я.

— Представь, что тебе нужно пять дней по 8 часов стоять на приеме, общаться с хамоватыми и часто нетрезвыми гражданами. Сортировать стеклотару, с ящиками возиться. Потом еще сдавать водителю базы, ругаться за каждое разбитое горлышко. А тут тебе с утра привозят сразу телегу бутылок: все чистые, без щербинок, уже отсортированные. Сами на склад завезут и в ящики расставят. Все, план на день выполнен, можно сваливать домой. Еще ящик сверху дадут.

— А где цыгане и бомжи берут бутылки?

— Бомжи на свалке собирают. А цыгане у населения по 8–10 копеек. Многим лень отстаивать очередь в пункте приема.

— Так же нельзя, — сказал я, — ее сотрудники ОБХСС должны давно взять.

— Раиса не дура, она делится. С водителем, директором базы, наверняка и выше уходит. Они все создают условия, когда гражданам проще выкинуть бутылку или цыганам отдать. Вся цепочка наваривается.

— Это похлеще воровства бутылок будет, — заметил я. — А что ты участковому не рассказал? Было бы громкое дело.

— Я думаю, Михалыч тоже в доле. Ему проще с них небольшую копейку иметь, чем сдать в ОБХСС. Да и потом на их место придут другие ловкачи. Ты пойми, в нашей торговле почти все обманывают, иначе там не удержишься. Блат, обвес, усушка-утряска, несуны. Раису давно бы уволили, если бы она не делилась.

— Получается, парни с нашего двора как бы не при делах?

— Как это «не при делах»? — удивился Борис. — Нельзя воровать социалистическое имущество. Наше советское государство это не любит и жестко мстит. Но не тем, кто «химичат» в торговле, они свои.

— Как это? Они же тоже воруют.

— Они не воруют, а перераспределяют. У на в стране дефицит всего, все равно на всех не хватит, как ни дели. Но те, кто у власти, хотят больше, чем работяги, иначе зачем им власть? Поэтому созданы спецраспределители, блат. Это не где-нибудь на Луне происходит, а в той же торговле. Поэтому те, кто там работает — или соглашаются на двойные стандарты, или увольняются. Честная торговля самой номенклатуре не нужна, иначе они останутся без ништяков. Зачем им сажать тех, кто их кормит?

— А как же ОБХСС? — не понял я. — Они точно сажают. У меня папа там работал одно время.

— Это их внутренняя полиция. Ловят тех, кто отбивается от рук, не хочет делиться, ворует по-черному. Держат в тонусе. Простой пример. Согласно газетам, у нас мяса завались. Я с этим согласен — стоит только посмотреть, сколько на наш мясокомбинат привозят каждый день скота. Но ты давно видел вырезку, например, на прилавке? Она есть, только уходит «налево». В этом участвуют все, начиная от мясника, и заканчивая министром пищевой промышленности.

— Ну ты сказал, «министр»!

— Скажем, у министра другие доходы, но он создает эту систему и поддерживает. Хочешь хорошее мясо — или вступай в систему блата, или плати больше. И так почти со всеми товарами. Так что я не дурак влезать между шестеренок огромного, хорошо отлаженного механизма. Перетрет и выплюнет, не заметив, вместе со всей моей правдой. А вот парням из 173-го дома с воровством лучше завязывать. А то будут кормить их за казенный счет. Если воровать, то по-крупному, тогда не посадят. Но у них для этого мозги жидкие.

Так я познакомился с социалистической системой распределения. Мне стало понятно, почему на прилавках так мало товаров. Но почему мы не могли произвести достаточно, еще долго не понимал.