К вопросу о "Харьковчанках" #2. Главы из романа

Виктор Келлер, флешбэк 

Здесь, на вершине холма, рёв дизеля “Харьковчанки” был почти не слышен. Вездеход плавно шёл вперёд, перемалывая гусеницами снег, белая пыль клубилась позади него, быстро оседая. Судя по всему, внутри снежного оазиса, в центре которого находилась “Харьковчанка”, ветра не было. А снаружи - был. Виктор Келлер поёжился, когда очередной порыв резанул его по лицу, как бритвой.

— Ты чего, Виктор, замёрз? Лето ведь.

— Что русскому лето, то немцу - зима, — проворчал Келлер. — Некоторых вон до пневмонии ваше лето довело.

— Ты такой же немец, как я - китаец, — Славин, стоявший рядом с Келлером на наблюдательном пункте, хмыкнул. — Но это даже хорошо, что ты на историческую родину вернулся и сейчас - иностранец. Не будь ты иностранцем - хрен бы нам кто денег дал. А простудиться даже в Крыму можно.

— Ладно, хватит болтать. Где там наш стрелок?

— Махов!!! — заорал Славин. — Махов, твою мать, ты где?!!

— Да тут я, начальник, позади тебя стою. Чё орать-то?

Славин вздрогнул.

— Дуй на позицию. Скоро уже подойдут…

— А может, я отсюда шмальну? — предложил Махов. — Аккурат между глаз зафигачу, тут всего двести метров, а у меня - оптика…

— Я сейчас тебе между глаз зафигачу, — пообещал Славин. — Сказано же, чтобы все пули в пулеуловитель пришлись. И ты это, пальни пару раз по гусеницам. Только по гусеницам, увижу, что по кузову бьёшь… плохо тебе потом будет. Уж поверь.

— Я же не тупой, — обиженно сказал Махов, — я же понимаю - люди в машине. Может быть - люди. Слушай, начальник, а если люди вдруг станут настоящими, а машина так и останется пшиком - они через дно на землю выпадут?

— Интересный вопрос, молодой человек, — сказал Келлер. — Сможете дать на него ответ - Нобелевская премия ваша. Заодно подумайте вот о чём - а если внутри него содержимое кишок станет настоящим, а кишки и он сам останутся пшиком - придётся ли нам за ним убирать? — и махнул рукой в сторону снежного оазиса. Там, в центре окружности около ста метров в диаметре, рядом с вездеходом неспешно шагал мамонт.

Махов заржал.

— Конечно, придётся! Это ж научный артефакт, дерьмо мамонта, не слона какого-нибудь. Ну, ты даёшь, Виктор Саныч!

— Ты ещё здесь? — осведомился Славин.

— Ладно, ладно, пошёл.

Махов побежал вниз по склону холма. “Харьковчанка” и мамонт должны были пройти у его подножия, там была оборудована позиция для стрельбы, установлены две из восьми кинокамер, напротив построили настоящий бруствер-пулеуловитель. Когда паранорм окажется между стрелком и бруствером - Махов откроет огонь. Может быть, потом что-то удастся обнаружить на пулях.

— Стрелок, мать его. Бизнесмен…

— Чего ты на него взъелся, Николай? — спросил Келлер. — Пусть бы и отсюда выстрелил, жалко, что ли?

— Он и так стреляет. Всё ждёт, когда мамонты настоящими станут. Говорит, потом ларёк откроет, шаурму из мамонтятины крутить начнёт. А ведь вроде не дурак. Несерьёзный какой-то.

— Пусть лучше крутит из свинины и выдаёт за мамонтятину, — посоветовал Келлер, — ещё неизвестно, можно ли эту мамонтятину есть. А так хоть не отравит никого. Но посмотри на нашего мамонта, видишь странность? На ноги смотри.

Славин посмотрел. Потом поднес к глазам бинокль и посмотрел ещё раз.

— Ин-те-рес-но…

— Как думаешь, сколько выдаёт “Харьковчанка”?

— Километров двадцать в час, — Славин продолжал разглядывать мамонта. — Потом по кинохронике точно подсчитаем. А мамонт, судя по движению ног - пять-семь километров. И не отстаёт ведь…

— А общая скорость движения паранорма? 

Славин опустил бинокль.

— Три километра в час. Это что, общая скорость двойного паранорма равна большей скорости, деленной на меньшую?

— Я бы назвал их сцепленными, — сказал Келлер. — И пока рано делать выводы, может быть и простое совпадение. А может быть - первая закономерность. Так, а сейчас - пора и пострелять.

— Ну, тут Махова просить не на… — договорить Славин не успел, снизу загремели выстрелы. Келлер насчитал двенадцать - потом паранорм миновал пулеуловитель и пополз дальше, в сопровождении кинооператоров и фотографов. А Махов поднялся по склону к наблюдательному пункту.

— Восемь в мамонта, четыре по тракам, — доложил он. — Впустую всё. Как в воздух стрелял. Вот когда мишку стреляю, или кабанчика - всё равно чувствую. А тут… — он махнул рукой.

— Может, нам ещё повезёт, — сказал Славин.

— Ещё пострелять? Да ну, надоело…

— Тебе бы всё стрелять. Виктор Александрович, ты-то понял?

— Конечно.

“Харьковчанка” приближалась к тому месту, где пятьдесят лет назад у настоящего вездехода лопнула гусеница. Если повезёт - лопнет гусеница и у паранорма. Он остановится, из него выйдут люди…

— А ведь паранормов - людей, ещё никто не наблюдал, — задумчиво сказал Славин.

— В Африке что-то обнаружили, — сказал Келлер, — уверяют, что стоянку кроманьонцев. Но специалисты туда ещё не добрались, так что - могут быть и неандертальцы.

— Да какие это люди, обезьяны косматые, — встрял вдруг Махов. — Вот там, в снегоходе - это я понимаю.

— Неполиткорректный ты, — вздохнул Славин. — Это же предки твои.

— И чё? Дед бабку бил смертным боем, пока по пьянке в бане не угорел. Туда ему и дорога, предку такому, царствие небесное…

— Тихо!

“Харьковчанка” была уже совсем рядом с местом аварии. Келлер напряженно всматривался. Ещё чуть-чуть, совсем немного… ему вдруг показалось, что он видит, как от гусеницы отлетает порванный палец, траки слетают с катков а вездеход начинает уводить влево… Всё.

Мираж растаял. Не осталось ни вездехода, ни мамонта.

По мнению нейросети, "Харьковчанка" выглядит так:

А сингулярность, которая тоже будет затронута - вот так: