Во имя Овертона, пресвятого и неделимого ( решил писать фэнтази, как вам?)

Потому что из-за телеги вылетает грозный отряд, ощерившийся широкими стальными листьями наконечников копий. Отряд недоумков в цветном рванье. Вооружение и тупая решимость умереть прямо сейчас которого, вызывает смех. Один из противников попытавшись обойти нас с фланга, поскальзывается на жирной грязи и шлепается в лужу.

– Во имя Овертона, пресвятого и неделимого, стоять! – командует главарь, потешный лопоухий недоделок, в самом богатом тряпье. На его груди болтается бесполезное маленькое окошко из блескушки. Копия гиганта бултыхающегося над нашими головами. Магический амулет с первого взгляда определяющийся последним барахлом. 

– Кого? – на всякий случай уточняет глуховатый дракон, пока не решивший, стоит ли ему уже обедать или нет. – Никогда не слышал такой байды, чувачок! 

–  Того, кто открывает окна, которые мы, аристократи, двигаем! – несет чепуху потенциальная драконья жратва. – Стой, ящер!

Я хихикаю, ситуация, не смотря на всю мою грусть, меня забавляет. Протянув левую руку, я чешу  твердый лоб ближайшего быка, ласка тому нравится, он прядает ушами и сопит, с хрустом двигая челюстью. Наша возня ему до фени. Все что его занимает сейчас это набитая жвачкой пасть. В правой у меня девятимиллиметровый посох с прекрасным боем, а взгляд устремлен на потенциальные мишени. Раз-два-три-четыре и пятый, низкорослый ушлепан с которым бронированный наводит вежливую дипломатию. 

– Ты кто такой, чтобы тут командовать, дурак, сын дурака? – спокойно интересуется Ва, отчего мое сердце сжимается. Настроение дракона мне совсем не нравится, хотя я прекрасно знаю, что сама тому виной. Прекрасная и несчастная принцесса, великая госпожа Мусорной Долины Беатрикс виновата в том, что здесь и сейчас ее милого дружочка поносят последними словами смехотворные враги. Которые в любом другом случае давно уже были бы мертвы. 

– Я потомственный и кровный аристократь Шакшуша Грангэ, потомок Батитуты-короткого сына Кислорожи, правнука аристократя Киберклава ведущего свой род от Великого Гамнилы, открывателя пресвятого Овертона.   Всегда в дороге, всегда в служении!   

По виду чешуйчатого заметно, что перечисление родни наглого проходимца не произвело на него никакого впечатления.

– И как же вы строгаете детишек, этим вашим табором, если всегда в дороге? – интересуется дракон и прищуривает один глаз, а вторым косит на меня в ожидании команды действовать. Но  я молчу, противник разительно отличается от баронов Мусорной Долины. Никаких наглых предъяв, никаких требований, кроме приказа остановится. Глупейшая ситуация. Нужно быть настоящим слабоумным, чтобы ввязаться в войну, причины которой пока неизвестны. И которые могут остаться неизвестными, потому что те, кто смогут их озвучить, уже потенциально мертвы. Вздохнув, я пожимаю плечами. Это мы уже проходили тысячу раз, только в трех неделях ходьбы на север, любая война теряет смысл на второй день, потому что уже никто не помнит, за что сражается.

– Мы возим жен с собой, ящер, – поясняет сбитый с толку коротышка. – В моем караване есть особая женская повозка.

– Почему ты называешь меня ящером? Ты что – расист? – интересуется чешуйчатый и почесывает монументальный зад.

– Расист?

– Ну, типа не любишь драконов. На дух их не переносишь, сечешь, чувачок?  

– Я вижу дракона в первый раз, – признается Шакшуша. Я рассматриваю его. С первого взгляда заметно, что наш собеседник абсолютно честен. И не меньше чем мы озадачен неожиданной встречей. А это значит…   

– Как можно ненавидеть то, что видишь в первый раз? – удивляется бронированный, сбитый с толку собеседник молчит, пытаясь вникнуть в драконью логику. 

Чтобы сбить градус напряжения я советую синьору Грангэ закончить стычку миром и опустить копья. Ведь мы с Ва не сделали совершенно ничего угрожающего, а просто проходили мимо по своим делам. Любой на Старой Земле может просто проходить мимо. Тут у нас с этим какая то аномалия. Все проходят мимо, а потом лежат в канавах поедаемые местным зверьем. И стоит разорвать этот порочный круг, проявить капельку сообразительности и доброты. 

– Именно, – подтверждает пропустивший весь мой спич мимо ушей громила. – Самую капельку, чувачок! Которую ты, несомненно, пожертвуешь бедному дракону. Тебе не говорили, что у тебя добрые глаза?

Шакшуша переводит свиные глазки с прекрасной принцессы на безобразного дракона и зависает. 

– Знаешь, что мой дедушка возможно был знаком с твоим? – не оставляет надежду на халявную выпивку Ва, – с этим, как его? Крабиклавом!

Конечно же чешуйчатый врет напропалую. Если бы его дедушка был хоть с кем то знаком, то это было ненадолго. На то время, пока он бы не загнал бедолагу в угол и не сожрал бы его без остатка. Такая у драконов традиция, с этим ничего не поделать. 

– Киберклавом Великим! – поправляет его собеседник.