«Доспрос»: Тимофей Николайцев

Представитель самых романтичных профессий: дизелист, сучкоруб, мебельщик, военный и социолог.

Виртуозный укладчик кабеля и  упаковщик смыслов.

Поэт, философ и фантаст...

— Здравствуйте, Тимофей! Вы один из редких авторов, плывущих не по течению и не против него, а по какому-то особому, космическому и в то же время, глубоководному руслу. Как вы чувствуете себя на пространстве АТ?

— Приветствую вас, Рейнмастер Какой образный получился у вас первый вопрос! Космическое глубоководное русло… Хочется и ответить на него не менее образно… Чувствую себя примерно так же, как герой рассказа «Тягучие цепкие воды» — дырявая лодка стремительно заполняется водой, а на мне водолазный костюм, которым я толком и пользоваться-то не умею. Я ведь случайно зарегистрировался на АТ как простой читатель пару-тройку лет назад, когда решил купить тут книжку, а до этого ничего и не знал об Автортудее. 

Конечно, молва доносит и до моего «особого русла» легенды о местных сытых спокойных течениях, где плавают и гиганты-кашалоты, способные одним глотком-продой схавать многие тысячи прочтений… и шустрые щуки, которым по зубам любая тема… и даже великие старые сомы, с длинными-предлинными философскими усами… : 0) 

В общем, здесь можно найти всё, что угодно, но мейнстримный литпроцесс, привычный тутошним старожилам, завязан на неизвестные и не совсем понятные мне факторы. А потому — нет у меня особой надежды на Автор.Тудей, как нет и особых амбиций. Важно другое — я тут познакомился с людьми хорошими и интересными, пусть их не так и много мне на пути попалось. Но тем ценнее их дружба, их поддержка и помощь, их внимание, а потому спасибо Автортудею, что меня с ними познакомил. 

— Темы, которые вы поднимаете в своих книгах, настолько выламываются из сформированных читательских ожиданий, что получить КС будет непросто. Тогда зачем? Зачем вы это делаете, мистер Андерсон?

— Да уж… Изучив условия получения коммерческого статуса, я даже крякнул от таких перспектив :0) В обозримом будущем у меня ничтожно мало шансов их выполнить – я, разумеется, вполне отдаю себе отчет, что у неформатных текстов незавидная судьба на коммерческих порталах. Но и Автор.Тудей – это не весь литературный мир, а лишь одна из густонаселенных планет нашей книжной галактики. 

История крайне забавная, но чему она нас учит?

Что в нашем мире (как и на планете Сломанной Челюсти) больше нет великого литературного океана, куда безусловно стекают все реки, а напротив – наши русла разделены такими горными кряжами, что дух захватывает от их неприступности. И обитатели разных рек знать не хотят друг о друге, и даже более того – начинают друг друга коллективно презирать. Меня такое категорически не устраивает, и я согласен с Марикой в оценке этих невеселых перспектив. 

Так что с одной стороны – я не хотел бы, чтоб АТ окончательно и бесповоротно превратился в чисто жанровый ресурс, а с другой – аудитория печатных изданий слишком узка при современных-то издательских и периодических тиражах, а функционал ресурсов вроде Журнального Зала, куда всё опубликованное автоматически попадает, не предполагает почти никакой обратной связи. Другими словами – даже публикующийся в «толстых журналах» автор, по факту все равно пишет в стол, и читателя своего не видит, читателя ему заменяют редактора и (очень редко) критики. АТ хотя бы предоставляет такую возможность, и (возраст позволяет мне в этом убедиться) это дорогого стоит.

—  Община АТ – не просто разнородна, а международна. Некоторые люди на этом берегу не чтят Обычаев. «Чувствуете ли вы к кому-нибудь ненависть?»

— Это, видимо, и есть тот политический вопрос, которого вам не удалось избежать? 

Отвечу, почему нет… мне стыдиться особо нечего. Я, наверное, самый миролюбивый человек из хоть как-то причастных к событиям. И, хотя в моих текстах много и окопной правды, и «ярости безнадежных атак» — это прежде всего проза пацифиста. В упомянутой выше книге (имеется в виду «Жизнь за други СВОя. Истории участников специальной военной операции» издательство КПД, составитель Захар Прилепин, прим. Рейнмастер) и упомянутом выше стихотворении (имеется в виду «Баллада о поверженном враге», прим. Рейнмастер) об этом говорится прямо — как только враг бросил или уронил оружие, он тотчас перестает быть врагом. 

Я хочу, чтобы все это поняли наконец — нет никакой «романтики свистящих пуль и поднятых флагов», есть монотонный, грязный, часто опасный, и почти всегда изнурительный военный труд. Нет, я помню, как сам был молодым романтиком, и тоже грезил Гренадами и «хотел под танки», но это когда было… 

Прошло н-ое количество лет, куча ношенной формы в сарае выросла до просто-таки неприличных объемов, а убеждения мои не меняются на протяжении долгого уже времени: война — это стихийное бедствие, и для простого человека она просто начинается зачем-то и прет сквозь дома и судьбы, попутно отрывая ноги и головы. Что мы, простые работяги, можем с этим поделать? Нет у меня ненависти — одно сожаление, что драка всё-таки началась, одна жалость к тем, кто случайно попал под раздачу, одно опасение, что вот-вот сцепятся все со всеми и от кулаков перейдут к чему-то потяжелее.

—  Как вы думаете, кто ваш Читатель? Каков он?

— О! Как мы с вами уже проговорили выше — мой Читатель, это редкий зверь! Начитанный, но не зазнавшийся — не твердящий по поводу и без повода имя того же Ремарка… вон, мол, какой ты, автор, балбес, раз не пишешь так, как завещал великий Ремарк. Не отвергающий сходу того, что идет вразрез с его личным мнением. Согласный на стилистические эксперименты. Умеющий мечтать, думать и сопереживать — наверное, так правильнее всего.

— Часто слышится: «Караул! Люди меньше читают!»  Но может, накопленное наследие просто обнулило наши будущие усилия? Зачем искать новых авторов, если есть Кафка, Гашек, Достоевский...

— Да, вроде часто слышишь подобное и привычно сетуешь: «О времена… о нравы», но потом вдруг знакомишься на каком-нибудь фестивале с относительно молодым автором, слышишь от него о доходе по миллиону в месяц, недоверчиво заходишь в его профиль на АТ, чтоб проверить, а скорее даже убедиться, что человек тебе звездит… и видишь там рейтинг в 4 миллиона, например… представляете?

Я тоже не верил, но был лично с такими знаком. Успешные авторы в природе есть, зачем это отрицать? Более того, я думаю, что и любители авторов «неуспешных» тоже не стали читать меньше, просто их внимание делится между слишком многими.

И тут мы подходим вплотную ко второй и самой интересной части вашего вопроса, в ответе на который общественное мнение опять разделилось на два непримиримых… Есть мнение (и принадлежит оно уважаемому нами обоими человеку), что товарищи классики устарели и могут дружно пойти нафиг, и вместо бесконечного лобызания заслюнявленных бронзовых глыб читателю стоит обращаться исключительно к именам новым, ибо только они и способны… и так далее.

Это искренний и вполне уважаемый мной подход — ведь даже ярые поборники «замшелой старины» — нет-нет, да открывают для себя нечто новое. Лично я уверен в одном — истина привычно лежит где-то посередине между двумя этими полярными мнениями. 

Если уж вы в превью обозвали меня философом, то держите сентенцию: без прошлого у литературы нет будущего (вернее есть, конечно, но слишком уж оно кривое тогда получится), а без будущего нет и настоящего – ложись тогда, да помирай… как завещал великий Гашек. А чего? Много ли мы в действительности Овидия перечитываем?

Я, кстати, очень надеюсь, что Астрель всё-таки выстрелит одним бодрым новогодним рассказом на эту тему. Да и еще один очень фантастический рассказ по мотивам наших с Марикой досужих разговоров об этом же… ой, похоже, я проговорился… написан мной и ждет своего часа.

— Интернет убил авторскую гордость. Пишущих много. Читателю наплевать на их имена.  Надеетесь ли вы на то, что ваше имя запомнится?

— Без такой надежды человек не живет будущим, а сконцентрирован лишь на дне настоящем. Если он согласен быть только менеджером букв, то пишет востребованные жанры и гонораром фиксирует свой текущий благополучный момент. Но велик и процент авторов, «желающих странного». В любом случае — только время, этот великий мухлевщик, покажет — какие сдал нам карты. Запомнит ли читатель ту или иную книгу — никак не узнать заранее, даже издательства это уже поняли. Так искренний ответ будет — да, надеюсь… но не слишком на это рассчитываю. 

— Интернет уничтожил не только гордость, но и дистанцию. Раньше писатель вещал. Сейчас он брюзжит и демонстрирует содержимое карманов, подвалов и холодильника. Испытывали ли вы когда-либо чувство разочарования при прочтении блога кого-нибудь из «мэтров»?

— А на этот вопрос – наоборот, довольно просто ответить. Сейчас я вообще не читаю мэтровых блогов. Хотя раньше был ЖЖ, где они устраивали чудовищные свары – я смотрел на это, прифигивая… Больше я туда не ногой, но теперь другая напасть – чаты фестивалей или конвентов, куда участников автоматически подключают. Что тут скажешь… - правильно сделал товарищ Пелевин, когда демонстративно удалился в башню из слоновой кости… Я читаю блоги литературных друзей – но это часть обычной жизни.

Да и то не просто так расстраивает, в отрыве от контекста, а слыша при этом постоянное: «Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?» Вот это уже по-настоящему неправильно.

А в остальном… писатели, даже великие – это просто люди, пусть и обладающие интересным коммуникативным навыком. Как сказал один великий человек: «Невозможно оставаться джентльменом под увеличительным стеклом».

— А как считаете вы? Нужно ли автору приоткрывать виртуальную дверь в дом и на кухню?

— К сожалению — это часть профессии писателя. Люди с удовольствием лайкают посты в ВК, но с куда большей неохотой читают большие рассказы и повести. Я говорю это, как человек, проводивший в своё время «Великий Эксперимент» — 15 лет на СамИздате валялся целый роман в жанре темного янг-эдалта, а у меня даже ВК не было до последнего времени. Итог закономерен — без фоток холодильника ты мало кому интересен.

Давайте наконец поговорим о тайном и сокровенном... О кулуарах и творчестве...

— Тимофей, вы периодически посещаете «литературные сходки». Зачем? Не боитесь, что люди, которые пишут хуже вас, испортят вам стиль?

— Перефразируя один из Тарантиновских диалогов: «Я бы не стал заходить так далеко и называть своего брата „пишущим хуже“. Скажем так — он пишет иначе, чем я». : 0))

Литературные голоса исключительно разнообразны, и далеко не мне судить о верности той или иной авторской интонации. Одни голоса оставляют меня равнодушным, другим я отдаю должное, третьи меня восхищают. Есть и такие, что совершенно невозможно слушать, ну, куда без них. Есть перепевы популярных или редких мелодий… разной степени удачности. Но не слушать тех песен, что распевают под твоими окнами на разные голоса — значит, обречь себя на добровольную глухоту. 

Итог вполне можно предвидеть — глухой сам рано или поздно разучивается говорить. Именно с этим связана довольно распространенная «проблема автора, который смог» — добившись каких-никаких высот, автор или вообще перестает читать, или начинает лишь оценивать тексты, глядеть на них через презрительный прищур. И тогда про него самого говорят — исписался…

Дай бог, чтоб со мной никогда не произошло подобного. Ведь пока — на каждой из «сходок» я знакомлюсь минимум с одним хорошим автором, а то и с двумя. Так что никому не стоит всерьез опасаться «испортить свой стиль» — затупившийся клинок всегда можно поправить. Ведь именно этой цели могут отлично служить эталонные точильные камни литературы — Кафки, Гашеки и Достоевские, не к ночи помянутые выше…

— Когда вы видите критическое замечание к своему тексту, что вы испытываете? Только честно!

— Да, господи… стандартные стадии принятия. Гнев сначала, потом остальное… всё, как у людей  

Марика тут снова оказалась права – каждый видит в книге свою фигу, а потому чтение – это тест на совместимость, а отзыв — это поиск единомышленников. Нервирует только местная традиция с наскоку советовать автору, как сделать текст гораздо лучше, и абсолютная же убежденность, что читатель всегда прав, даже если прочитал полторы книжки за жизнь. 

Но даже начитанный человек может толковать содержание текста абсолютно неправильно, и оказаться глухим к мыслям, в нём заложенным. И если с полторыкнижниками все понятно в принципе, то после ругательного отзыва человека начитанного (читай «человека разумного») – я испытываю что-то похожее на «лингвистическое удушье», когда переживаешь оттого, что понимаешь, насколько мы все разные и как нам трудно услышать друг друга. Мне грустно, когда читающие люди ссорятся из-за книг.

— Бывают моменты, когда автор понимает, что ему нечего сказать. Что делать? Молчать? Или писать «через не могу»?

— ПисАть и пИсать, как говорил Жванецкий? 

Не знаю… Я молчал 15 лет после довольно успешного старта, после двух номинаций на фантастические премии. Если рассматривать литературное творчество, как диалог с миром, то — да, молчать… Терпеть не могу балаболов, у которых есть свое мнение по абсолютно любому вопросу. Наверное, в каждой компании есть хотя бы один такой, и вспомните сами, какое впечатление он производит на окружающих…

Если же рассматривать как ремесло, профессию — то молчание равно забвению, как ни прискорбно. Я тоже ощутил это на себе — иные из тутошних теперь говорят со мной вполне через губу, хотя когда-то были моими подопечными и получали протекцию к публикациям. 

Но увы, такова жизнь. Так что каждый должен решить для себя сам.

— Вам есть, что сказать, я знаю точно! На какую из своих книг вы хотели бы обратить внимание читателя? Почему?

— «Красное на остром или опоздание Бога Войны» и другие повести/рассказы из этого цикла. Почему? 

Я надеюсь через эту книгу дать развернутый ответ на вопрос № 3. Рассказать о своих кошмарах — ведь раз за разом опять приходит Он, и на его бритвенных пальцах снова и снова кровь многочисленных миров — прошлых, будущих и вымышленных… и, работая над этой повестью, я ведь тоже чувствовал и боль, и ярость, и чудовищной силы тоску, и ночи тёмные без звезд и снега, и ровное молчание друзей, склонивших головы, столпившихся у ног, и стужу зим, прожитых безвозвратно, и ветра вой, и безутешных вдов, и сыновей неназванные тени… всё то, что в человеческой душе колышется, когда мы поминаем — войну и всех усопших на войне, что здесь легли, напитывая землю… железом ржавой человечьей крови… как сорванной обозною подковой… как гвоздик по́гнутый на Божьем каблуке… что опоздал опять к последней битве… где скрещивалось острое с тупым… и только красное на остром подсыхало… 

И будет так опять из века в век…

И Пёс придёт – космат, зубаст и пег…

И пусть глаза зажмурит человек – 

Пёс виден сквозь газетный шелест век…

Сожрёт его отрезанные ноги…

И, празднуя, уснёт в его костях,

Страницы рёбер перед сном листая…

И будет пировать безмолвно стая,

Всё клацая тугими челюстями,

Давясь кусками, малыми частями…

Покуда не останется в горстях

Одна земля с обочины дороги…

Раз уж вы, Рейнмастер, в превью обозвали меня поэтом, то получайте. Ну, и на часто повторяющийся вопрос «что с ногой?» в повести тоже есть ответ.

И, кстати, в обозримом будущем этот сборник грозится быть изданным, и возможно, издательство потребует удалить его из открытого доступа. Так что, если после этой рецензии кто-то решится его прочитать – стоит поторопиться с этим. Спасибо Рейнмастеру за вопросы, и всем друзьям за то, что они есть!

Огромное спасибо, Тимофей! 

И спасибо всем, кто зашёл в гости. 

А я не прощаюсь. И ещё пожужжу в личках как жжжужелица :)