Полуночная гостья. 3.16

– Но стараюсь в тоске не смотреть я вперед,

И другое проклятье за горло берет.

Одиночество душит ночами и днем,

Все горит и горит негасимым огнем.

Заслужить бы простую и честную смерть,

Оборвав одинаковых дней круговерть.

Захотел бы хоть кто-то остаться со мной,

Утомленный обычною жизнью земной,

Изгоняемый жизнью земной.

За пространства незримой стеной

Он навеки сроднился б со мной.

Я обманом не смею его заманить.

Между нами тогда не протянется нить,

Через мрак и рассвет непрерывная нить, 

Неразрывная нить.

Правду я научилась ценить.

Но бессмертье в сердцах порождает лишь страх.

Лучше мертво растаять в рычащих ветрах,

Лучше медно звенеть на ветрах.

И я снова упорно одна и одна

И никак не узнаю, моя ль в том вина.

Это жизни продленной цена, 

И меня угнетает она, разрушает мне сердце она. 

От рассказа ее пробрала меня дрожь.

Безусловно поверил, что это – не ложь,

Впал в отчаянье. Чем же, ну, чем ей помочь?

Иль удрать поскорее с зарею мне прочь?

Страх приказывал: Прочь!

Почему б и не в ночь?

Для чего же тянуть, воду в ступе толочь?

Я остался – ведь все-таки ночь.

На дворе же, ворча, нудный дождь моросил.

Неуверенно робко ее я спросил:

– Можно мне до весны стать к тебе на постой?

Гость я неприхотливый и парень простой.

Или тешусь мечтою пустой?

У меня ведь пристанища нет.

Я – истративший рифмы поэт,

Потерявшийся в мире поэт,

Позабытый поэт.